За миг до тебя

Стоило Инне на секунду отвернуться, как мадам незаметно "нарисовалась" на пороге.

— Вы присаживайтесь, Инна Евгеньевна, где удобней. Я предпочитаю здесь, во главе стола, — и она плюхнулась в кресло, которое под ней жалобно крякнуло.

"Главой" плавный безугольный изгиб стола можно было назвать с натяжкой, однако в одном Валерия была права — с ее точки просматривались вся комната, в том числе и "окно" операторской. Инна сначала села возле крайней выемки стола, но пучок микрофонов наполовину скрыл мадам, а это плохо, ведь она привыкла видеть глаза собеседника. Пересев поближе, столкнулась с другим неудобством — слишком высокий стул, чуть не пронзила столешницу острыми коленками.

— Стул можно раскрутить, он станет ниже, — посоветовала пока еще "добрая" Валерия. Что Инна и сделала.

— Время, время! — боевой клич Валерии Леонидовны застал ее врасплох. Та кричала в микрофон, а не как показалось Инне — в пространство, правда, неизвестно кому. — Где вторая героиня?

Вот это новость. Героиня. Сюрпрай-й-йз. Почему-то Инна настроилась на диалог с мужчиной. Например, с Геральдом… Да и не было женщин в ее жизни, которые держали бы для нее камень за пазухой. Или были?

В студию вошла пожилая тетенька в вязаной шапке-"колокол" с неровно загнутыми краями. Тихо поздоровалась, тихо присела на краешек стула напротив Инны. Краем глаза Инна заметила движение за стеклом — Лялька вскочила с места и тоже изучала тетку во все глаза. Точнее, ее плотную спину в вязаном жакете. "А вообще-то здорово придумано — она нас видит, а мы ее почти нет, — подумала Инна. — Нам ее видеть необязательно, только отвлекаться зря, а вот ей нас просто необходимо…"

— Так, дамы, сейчас начнем, — оторвала от посторонних мыслей Валерия Леонидовна. — Микрофон к себе подвиньте. Да не на уровне глаз, Валентина э-э Степановна, ко рту ближе. Надели наушники на головку. Ой, Валентина Степановна, не так. Вы снимите шапку-то. Дужка наушников должна на голове быть, а не под подбородком!

Тетка виновато посмотрела на мадам и чуть слышно попросила:

— А можно шапку не снимать? У меня волосы неприбраны…

— Ну, раз не хотите, не снимайте, — милостиво разрешила мадам. — Наденьте наушники поверх нее. Только уши освободите от шапки… Вот так. Сейчас проверим звук.

Она подняла большой палец вверх, и, как по мановению волшебной палочки, в ушах раздалась слабая музыка.

— Это фон. На нем мы будем говорить, — пояснила Валерия неестественным металлическим голосом. — Сейчас нас всех подключили к микрофонам. Переодически кого-то будут вырубать, так что говорить вы сможете только по моей команде. Команда — обращение по имени. Вам меня хорошо слышно?

Обе женщины кивнули.

— Теперь проверим звук. Говорите сначала вы, Валентина Степановна!

— Что? — шепотом испугалась женщина.

— Внятно скажите что-нибудь. Ну, скажите, добрый день, например…

— Добрый…

— Поувереннее, пожалуйста, — и тут же отвлеклась в сторону Ляльки: — Прибавь ей громкости!

Та кивнула головой, тоже облаченной в наушники.

— Инна, теперь вы.

— Добрый день, рада, если меня хорошо слышно.

Тетка Валентина Степановна вздрогнула, а мадам удовлетворенно тряхнула подбородком.

— Все, подключаемся к волне, — после этих ее слов в наушниках зазвучала песня. Пела какая-то российская группа, речитативом, кто во что горазд. Кажется, что-то про подругу и ее друга, или про друга подругиного друга. Инна не слыла знатоком рэпа.

Они сидели в неком напряжении. Особенно чувствовалось, как нервничает тетка — стул под ней изредка скрипел. Это улавливал и усиливал чуткий микрофон. Наконец, в ушах зазвучала часовая заставка, как раз в тот момент, когда секундная стрелка на огромных настенных часах в студии остановилась на цифре двенадцать.

Потом звуковым вихрем ворвалась другая заставка: "В эфире ток-шоу "Свой скелет в шкафу" и сопровождающее слово "скелет" эхо. Чик, пошел фон, и твердый уверенный голос мадам известил:

— Добрый день, дорогие радиослушатели! Как вы уже поняли, в эфире нашего радио программа "Свой скелет в шкафу" и его ведущая Валерия Штейн. Вы еще не убедились, что скелет есть у каждого из нас?..

"Если нет, спросите у патологоанатома", — Инну покоробила кособокость фразы. — …Только у некоторых он надежно спрятан. Или им только так кажется? Мы не ставим целью громкие разоблачения. Мы только приоткроем завесу тайны и извлечем скелет из шкафа, а уж вам решать — стоит ли разоблачать его владельца.

Далее интригующее молчание, музыка усилилась и постепенно затихла.

— В студии сегодня две героини со сложной, неоднозначной судьбой. Представлю первую из них. Инна Литвинова — журналист, модель и, наконец, просто мама. Здравствуйте, Инна!

— Здравствуйте, — Инна не узнавала свой голос. Он был высокий и квакающий, точно в зобу скопился воздух. Неужели Лялька подкрутила чего-нибудь? Или она сама так волнуется…

— Как стало известно нашим корреспондентам, готовившим материал для этой программы, в наш город вы приехали издалека.

— Да. Я приехала из Магадана.

— Путь неблизкий…

Далее последовал подробный рассказ об Инниной карьере, о модельном бизнесе, даже про книжку "Белый жемчуг на черном бархате" раскопать не забыли, дав краткую блиц-справку ее художественных достоинств и недостатков. Все это время тетка напротив нервничала и скрипела стулом. Инна вдруг подумала, а может, это мама бывшего супруга Славика? Вроде бы, будучи свекровью, она выглядела более представительной. Загримировали и сгорбили? Присвоили псевдоним? Тогда сейчас она сорвет с себя всю эту бутафорию и выдаст перлы про несчастного сынка и оборзевшую невестку… Впрочем, этот скелет был бы лишь слабым уколом по нервам. Инна вздохнула, в микрофоне зашуршало, а Валерия Леонидовна грозно глянула в их с микрофоном сторону. Затем снова уткнулась в свой листок и пролжила живописать о прелестях Инниного переселения. И вдруг:

— У вас же остались близкие родственники в Магадане?

— Да. Мама, брат с семьей.

— А отец?

— Отец давно переехал от нас. Они с мамой развелись, когда я только пошла в школу.

— И вы никогда больше не виделись?

— Нет.

— А может быть, порыв приехать на материк — это желание вновь обрести отца?

— Не думаю.

— Вы же мать, Инна. Вероятно, лишив своего сына отца, вы таким образом мстили за себя, за свое одинокое детство?

Что за бред она несет? Инна поймала на себе гневный взгляд тетки из-под самой из-под вязаной шапки-"колокола".

— Даже в кошмарном сне мне не пришло бы в голову отлучать сына от его отца во имя мести…

— А как вы объясните тот факт, что отлучили сына и от себя, определив его в интернат для физически неполноценных детей?

Инна чуть было не воскликнула — да как вы смеете так говорить — но удержалась, ведь именно этого скорей всего от нее и ждали на препротивном шок-шоу.

— Нам удалось выяснить, что физическая ущербность маленького Саши минимальна, и ребенок с таким недостатком мог бы учиться в обычной школе. Если б не воля его матери.

Инна почувствовала стыд. Резко покраснела. На сей раз ее задели за живое.

— Вы не совсем разбираетесь в моей, простите, нашей с Сашей ситуации. Лицевую травму скрыть сложнее, нежели любую другую. Дети жестоки. Мне не хотелось, чтобы сын страдал. Только и всего.

Вдруг, ни с того ни с сего, госпожа Штейн потеряла к ней всякий интерес. Она обратила весь свой пыл в сторону странной неизвестной тетки. Но рассказывать, живописуя подробностями из биографии, о ней не стала. Просто спросила:

— Вам знакома Инна Литвинова, Валентина Степановна?

— Знакома. Очень даже, — ответила тетка свистящим шепотом.

Далее пошла заставка, а потом…То, что было потом, вспоминать очень сложно и болезненно. Этого не может быть. Этого просто не может быть. Только не с ней. Почему с ней?

С самого начала Инна была недалека от истины. Но тетка Валентина Степановна оказалась не свекровью. Она была мачехой. Та самая тетя Валя Балыкина, которая в свое время увела из семьи, а потом и из Магадана папу Женьку. Но почему она сейчас обличает Инну, за что ненавидит? И каким неведомым образом распределила роли в этом фарсе госпожа Штейн?