За миг до тебя

Инна побледнела:

— Из какого фонда?

— Да я и не вдавалась в детали особенно. Горьким опытом научена никому не доверять. Помочь она хочет! Явно не просто так, не бескорыстно! Что-то на тебе лица нет, подруга.

— Светочка, ты можешь вспомнить, какой фонд представляла эта мадам, это очень важно! — Инна задыхалась от волнения и говорила быстро, скороговоркой.

— Кажется, "Особый ребёнок" или особенный… Честно, не помню. Вот только удивилась, что реквизиты на бумаге той знакомого нам банка, герой древнегреческий, что дюжину подвигов совершил. Совсем из головы вылетело, ну помнишь, конюшни Авгиевы за день вычистил! Геракл. Да, точно, он. Хотя, что тут странного, один из самых стабильных и популярных банков в нашем городе. Большинство финансовых операций через него проходит. Да и благотворительность его для меня не внове, наелись. Это просто злость во мне говорит. Странно было б, если бы банк иностранным оказался, им принято не доверять…

Инна не перебивала Светлану, постепенно успокаиваясь.

— Ты молодец, что отказала ей. Надеюсь, все их махинации скоро выведут на свет божий и положат им конец. Скоро, Светуля, очень скоро нам будет полегче. Мы организуем свой фонд, купим или снимем с правом выкупа приличный домишко, и снова заживём как прежде!

— Сказочница ты, Инна. Мечтательница, ну да это и слава богу! Я-то продержусь, ты только не сломайся! Сама ведь знаешь, как нужна нам…

44.

Она долго плутала по улице Горького, указанной на рекламном проспекте газеты "О тебе" как адрес редакции. Кругом старые монолиты, воздвигнутые в середине века и заселённые элитой города, а теперь мирно рассыпающиеся от воздействия времени и потери былой значимости. Вот он, третий дом, серый в трещинках, как и предыдущие, и последующие, всего их семь. Но никакой редакции и в помине нет.

Всё же рискнув, Инна зашла в единственную парадную и постучала в окошко, некогда являвшееся вахтой, а теперь, судя по витиеватой вывеске на обшарпанной стене "Мастерской по ремонту домофонов".

— Чего тебе? — нелюбезно высунулась седая короткостриженая голова морщинистой старушенции. — Обед у нас.

И это в эпоху нео-нэпа, когда все перерывы отменены в пользу клиента, а учтивые предприниматели жуют на ходу, экономя ваше и свое время, здесь трапезничают. Ну и ну…

Инна не любила навязываться даже в силу своей профессии, поэтому пошла к лифту, но у старушки любопытство пересилило голод, и она крикнула вдогонку:

— Чего хотела-то? Ходют тут, — на всякий случай огрызнувшись.

— Вы извините меня, пожалуйста! Я ищу редакцию "О тебе".

— Что за редакция такая, в первой слышу!

— Баба Настя, это ко мне! — раздался за спиной у Инны звонкий девичий голосок.

— Диночка! — расцвела в улыбке бабуля. — Опять чего-то удумала, надо же, редакция…

Девушка оказалась очень симпатичной: маленькой, с рыжей копной спиралевидных кудряшек.

— Здравствуйте, меня зовут Динара! — доброжелательная улыбка пухлых алых губ, приветливый прищур карих глаз и жгуче-черные брови вразлёт. Нечто среднее между узбекской и еврейской внешностью, впрочем, фамилия говорит в пользу последней:

— Динара Доберманн, главный редактор издания, которое вы ищете! — девушка протянула молочно-белую ладошку с перламутровыми капельками ногтей и крепко сжала Иннины пальцы.

— Надо же, редакция, — не сдаваясь, напомнила о себе бабуся.

— Я вам несколько раз рассказывала, баба Настя, что мы с Олегом и Наташей будем издавать газету, а в перспективе журнал, не помните? Сигнальный экземпляр обещала вам первой принести.

— Как же, Диночка, не помню, помню! Пока ещё не совсем из ума выжила… Редакция — это хорошо, — и тут же уточнила почему: — Хорошо, что не притон. А то ты, я гляжу, быстро выросла, без родителев живешь, ещё начнёшь мужиков домой приводить…

Динара виновато посмотрела на Инну, пытающуюся скрыть разочарование и найти предлог, чтобы уйти, и жестом пригласила в старинный объёмный лифт с распахнутыми металлическими дверями. На ходу попрощалась с назойливой бабкой:

— Ладно, баба Настя, если кто придёт, вы уж не забудьте про редакцию…

Аккуратно запахнув решетчатые двери и нажав кнопку третьего этажа, девушка подпрыгнула от резкого толчка сдвинувшегося с мёртвой точки лифта и искренне засмеялась:

— Знаете, каждый раз еду как в последний. Лифт очень старый, дом наш при царе Горохе возводили. А баба Настя и при нём консьержкой работала. Это потом сын за ваучеры её дырку в стене приватизировал и домофонами занялся. Только пьёт он сильно, вот она и ссылается каждый раз на обеденный перерыв. Совсем память потеряла от расстройства, бедненькая.

Инну подкупило искрящееся обаяние девушки. Смирившись с напрасной потерей времени, она побоялась обидеть эту малышку и решила поближе познакомиться с подрастающими паблисити шариковой ручки.

— Я Инна Литвинова. Вы мне звонили месяц назад. Представились как главный редактор в скором времени очень модного и популярного молодёжного издания по фамилии Доберманн, и очень смешно тявкнули.

— Да, я всегда так представляюсь. Создаю себе игривое реноме. Сначала расслабляю собеседника, потом захватываю в плен и выпытываю у тёпленького всё, что мне нужно… — Динара сморщила носик, чихнула в кулачок и забавно тряхнула кудряшками.

— Приехали. Нам сюда.

По гулкому с высоченными потолками коридору они миновали несколько разномастных дверей с табличками, молоточками, колокольчиками и остановились напротив самой обычной полированной панели, исписанной китайскими иероглифами.

— Здесь мы увековечили мудрость великого Конфуция! Каждый выжигал понравившееся выражение.

— Отчего же не выжгли перевод в скобках?

Динара задумчиво уставилась на Инну, а затем звонко рассмеялась:

— Я же чувствую — наш человек! — и ткнула пальчиком в одну из надписей: — Вот. Блажен, кто ничего не знает: он не рискует быть непонятым.

Они вошли в просторный холл большой, как минимум четыре комнаты, квартиры. Дорогая отделка морёного дуба свидетельствовала о благополучии здесь проживающих. Мягко поскрипывает затёртый паркет под ногами, от хрустальной люстры с мерцающими подвесками исходит гипнотический свет. — Здесь мои апартаменты, прошу.

Динара открыла дверь в широкую светлую комнату, стены которой были обиты голубым ковролином. Здесь легко мог затеряться, играя в прятки, детский коллектив из десяти человек. Широкая кровать, вместительный шкаф-купе, больше похожий на отдельную комнату, диван, два кресла — всё очень низко и приземисто, подстать хозяйкиному росту, отдельный вход в столовую под аркой. С противоположной стороны — четырёхстворчатое зеркало в человеческий рост, вмонтированное в глубокую нишу. При виде сбоку и сверху отражение арки с фигурными колоннами множилось, отдаляясь одно от другого и уменьшаясь в размерах, словно вход в бесконечность.

— Хотите кофе или чаю?

— Спасибо, нет.

— Тогда подождём Наташу, скоро у неё закончатся лекции, — Динара сверилась с микроскопическими часиками на запястье. — Вместе будем полдничать. Пойдёмте сразу в офис, ладно?

Офисом именовался кабинет, уставленный стеллажами с книгами. Навесной потолок визуально скрадывал излишки пространства. Стол у окна был специально предназначен для компьютера: с выдвижной полочкой для клавиатуры и подставкой, фиксирующей монитор в правильном для глаз положении.

— Книжки собираюсь подарить библиотеке, чтобы выделить место ещё одному столу, да всё не хватает времени. Так и работаем: Наташка в своей спальне, фотолаборатория Олега в ванной. Бардак, одним словом!

Девушка уселась на крутящийся стул и живо заболтала в воздухе миниатюрными ножками, видимо, до неё на этом кресле успел посидеть кто-то совсем не маленький. Инна опустилась в кожаное кресло на с-образной подставке, глубокое и покачивающееся от любого движения. Ждала, пока перламутровые капельки отстукивали мерную дробь по серым клавишам.