Чипсы (СИ)

-- Публичный человек обязан хорошо выглядеть, -- говорила мама.

Она считала себя публичным человеком. Но дома! Как мама вела себя наедине со мной! Молчать могла сутками, копалась в моей сумке, в моей прикроватной тумбочке, постоянно перепрятывала деньги, стала пересчитывать коробки с несертифицированными БАДами, которыми она занималась тайно. Я прошла через неприязнь и ненависть к себе окружающих, я сравнивала всё с тем своим состоянием, когда я, под нажимом семьи, заставляла себя идти в ненавистную гимнастическую группу. Сравнение всегда получалось в пользу сегодняшнего: мама не била меня ногами в тёмной комнате, поэтому я старалась реагировать на её оскорбления как можно спокойнее. Но жила я только Дэном и нашими прогулками.

По милости мамы у меня появилось много ненавистных обязанностей. Но я была даже рада этому. Нет худа без добра - повторяла я себе, так часто говорил мне папа. Я себя заставляла работать, чтобы не думать о Дэне. Я мыла пол, посуду, окна, ещё тщательнее настаивала чаи для мамы и себя, я научилась делать маме массаж лица и тела. По книге научилась и остеопатии. Но я редко маме позвонки вправляла, потому что остеопатия - это внедрение в психику, так мама говорила. Кроме рынка, мама отсылать меня в гастроном, и в супермаркет, и на рынок. Иногда я покупала не те продукты, или вдруг захочется мне чего-нибудь вкусного, а на упаковке, где указаны ингредиенты - куча всего вредного: и "ешки", и консерванты, и пальмовое масло. Но мне всё равно очень стало хотеться какой-нибудь "отравы". Мама говорила, это из-за усилителей вкуса. Усилитель вкуса - это наркотик. На него подсаживаешься, и слезть не можешь.

-- Связалось с быдлом, и пищу стала есть быдлятскую. Ты только представь, что у тебя в организме делается! Ты же химик. Почти профессионал!

Я точно не настоящий химик. Я не представляла, что у меня делается в организме в смысле холестериновых бляшек и формул крови. Я знала одно: толстеть я не хочу. Но если есть пакет чипсов, а вечером не есть, выпив сбор номер пятнадцать (чабрец, мята, пустырник), то всё будет нормально. Один- два прыща могут вскочить, и то на спине. Это всё индивидуально конечно. К маме в аптеку приходили дети с ног до головы "обсыпанные". "Поели конфет" или "Поели печенья с мармеладом", -- жаловались их родители и по совету мамы покупали череду...

Я чётко понимала, что мне хочется с Дэном не только гулять и держаться за руку, я стала есть вредную еду ещё из-за этого. Мама всё понимала, её это убивало. Она делала мне успокаивающие сборы, экспериментировала с составом настоек. Я послушно пила и обыкновенные бромиды. Я послушно пила всё. Чем больше мама запрещала мне встречаться с Дэном, тем больше мне хотелось чипсов. Раз в неделю, по понедельникам, я устраивала себе голодные дни - не ела вообще, чтобы чуть-чуть очистить организм и пила сибирские фито-чаи, которые мама убрала с прилавка и теперь берегла для меня. ЧаИ в пакетиках. Например, солянка холмовая. Это для печени хорошо и для поджелудочной -- очищает. Мама ругалась и плакала, ругалась и плакала. Если начинала плакать, то сразу же начинала и обзываться.

С Дэном я чувствовала себя спокойно, и это было самое главное. Он покупал мне маленькие чипсы, я их смаковала и чувствовала себя спокойной. Я жила школой - там был Дэн, а по воскресениям он встречал меня из бассейна. Дэн не умел плавать, он не соглашался ходить в бассейн. Я хотела попросить папу дать денег Дэну на абонемент, но Дэн отговорил. Он был напуган. Мы и потом, в последующие наши два "счастливых" лета, ходили на пляж всего один раз. Он говорил, что на меня весь пляж смотрел, и он стал себя чувствовать уродом рядом со мной. Я попыталась объяснить Дэну, что у меня очень дорогой купальник, поэтому все смотрят не на меня, а на купальник, а на самом деле все пялятся на Злату, но Дэн только молча покачал головой.

Дэн никогда не объяснял прямо, почему он не перестаёт пускать Макса и Злату в гости. Мямлил:

-- Они мои друзья.

Макс всегда являлся к Дэну с сумкой еды. Жевать у Максавошло в привычку, такую же пагубную, как алкоголь или табак. При первых наших встречах у Дэна Макс совсем не удивился, что я теперь с удовольствием ем чипсы. Он глубокомысленно изрёк:

-- Наконец-то Ряска поумнела.

-- Я смотрю, какой ты умный - не обхватить, -- огрызнулась я.

-- Да нормальный я. Мне комфортно, так в вашей рекламе говорится?

-- Комфортно, -- хохотала Злата. - Когда ходить разучишься, вот тогда тебе совсем комфортно станет.

-- Ну не всем же дохлыми быть как вы. У меня гены, предрасположенность.

-- Предрасположенность у него, слышишь, Арин? - смеялась Злата.

И я улыбнулась ей в ответ. Мы стали подругами. Больше того: оказалось: у Златы и нет подруг, кроме меня. Старшие девочки, с которыми она общалась, закончили школу, в классе она ни с кем никогда не дружила. Она вела себя высокомерно, так же, как я. Но у меня это было просто защитой. Как ещё вести себя человеку, которого одноклассники сторонятся, опасаются, боятся? Злату же считалась самой стильной и красивой девочкой школы. (Это было похуже папы-прокурора и восточных единоборств, которыми я занималась все летние месяцы в спортивном зале ОВД с операми и участковыми.) Злату ненавидели некоторые учителя: она, стройная, глазастая, сильная и гибкая, напоминала им, что их молодость давно прошла; Злату ненавидели девочки: она напоминала им, как можно выглядеть; Злату ненавидели и некоторые мальчики: она напоминала им о том, что есть девушки "как звёзды" -- можно любоваться, но нельзя достать. Я в классе всё-таки общалась с народом, перекидывалась фразами, вопросами-ответами, Злата же - ни на кого даже внимание не обращала. Она говорила так:

-- На уроках я отдыхаю.

И это было сущей правдой. Злата приходила в класс, садилась и сидела, смотрела в окно, глядела вокруг - думала, мечтала. Всегда молчала. Если вызывали к доске, она шла медленно и осторожно, "экономя жизненные силы". Злата уставала в парикмахерской, где была чем-то вроде подмастерья, она уставала на изматывающих тренировках. Она ещё продолжала выступать, но только в командном зачёте за регион. А больше всего она уставала на "спортивной аэробике", которую преподавала детям, не отобранным в группы гимнастики. Из-за того, что Злата подрабатывала помощником тренера, с ней не общались девочки с гимнастики - все бы хотели остаться во Дворце Спорта.

-- Ничего не скрывай о нашей компании... -- говорила мама.

-- Какой компании? - я тяжело стала соображать, когда разговаривала с мамой. Я боялась оскорблений и нотаций о "либидо", поэтому тупила.

-- О нашем бизнесе, Ариша. Раз уж с этими придурками стала знаться, то рассказывай. Эти парикмахерши любят чаИ погонять, деньги у них есть... да и маски могут посоветовать, скрабы, питание для волос и ногтей. Это нам может быть на руку. Лена-то Монахова у них не стрижётся, мы с ней во Владимир в Салон красоты мотаемся, заодно коробками сами возим туда товар.

Во Владимире действительно всё началось с парикмахерш, с которыми маму познакомила тётя Лена. Она почему-то не стриглась, как все, в Мирошеве. И это обернулось новым рынком сбыта, когда мама с тётей Леной только начинали работать вместе. Не то чтобы мама как и прежде впихивала всем вокруг наши чаИ, "Экология леса" раскрутилась и не прогорала. Скорее, предлагать нашу продукцию всем всегда и везде вошло у мамы в привычку. Она часто рассматривала окружающих не как просто людей: собеседников, близких по духу, ровесников, младше или старше. Мама везде искала потенциального покупателя. Мама мыслила как маркетолог: покупателю можно навязать как плохой, так и хороший товар, как полезный, так и вредный. Главное, чтобы люди узнали о товаре и рассказали знакомым. Тем более, что после скандального списка прекурсоров рецептурно-производственный отдел в "безбашенной" аптеке, мамино детище и наша гордость, стал затухать. Ну что это такое: перманганат калия 10%-ый запретили! Мы стали торговать раствором перманганата, но он же разлагается. Все отчёты были на тёте Лене Монаховой. Как ловко она разобралась с проверкой, устроенной нам! Как очаровала всех проверяющих, тут же "случайно" разбив пятилитровую капсулу с запрещённым новыми правилами реагентом. Мама была очень довольна, что так всё обошлось, что справились своими силами и не пришлось вмешивать в это недоразумение папу.