Вечно 17 (СИ)

В основном мы с мамой почти не разговариваем, только если найдётся общая тема. Она все время на работе, а я, в свою очередь, в школе или у Роуз. После развода с отцом, мама вышла замуж за работу, и с тех пор не изменяет ей. Бывает вижу, как мать с дочерью сидят в кафе, ходят по магазинам или просто ходят в парк, становится так обидно и грустно, словно меня лишили чего-то ценного. Мы с мамой очень далеки друг от друга, как Земля от Венеры. Я усаживаюсь по удобнее и поворачиваюсь на девяносто градусов к женщине с чёрными, как смоль, волосами. Она натягивает широкую улыбку, говорящую «ну же, расскажи о своих проблемах, доченька». Только не это…

– Как дела в школе? – начинает она. Ха, как умно, решила зайти с далека. Тоже мне предлог для разговора.

– Хорошо.

– А дела в целом..? В последнее время ты очень вялая, у тебя случайно не депрессия?

Мне захотелось смеяться от таких предположений. Ну почему сразу депрессия?

– Мам, если я не хожу гулять, сижу дома и не ем твоё двухдневное рагу, ещё не значит, что у меня депрессия.

Мама убирает свой взгляд и краем губ улыбается. Кажется, мои слова её ранили. Прекрасно, теперь я ещё и плохая дочь! Почему нельзя бросить все к чертям и просто улететь в Париж? Мне так хочется свободы и перемен в жизни. Моя жизнь – сплошная рутина, сплошные заботы. Я всего-навсего устала.

– А что тогда происходит? Тебя что-то беспокоит?

Я скривила губу и заёрзала на месте. Интересно, что будет если я отвечу «да»? Начнутся, конечно же, допросы, потом советы, а в итоге контроль. Лучше всё-таки соврать. И мне будет лучше, и маме не придётся лишний раз нервничать.

– Нет. Все хорошо, мам. А как ты?

Она тяжело вздохнула и устало протянула «м-м-м». Её отёкшее лицо стало хмурым, а тонковатые брови задёргались. Она что, нервничает? Неужели у женщины проблемы на работе или её вновь достала бабушка? Я сверлю её вопросительным взглядом, но мама не торопится произнести свою реплику.

– Эм-м, – почесала бровь та, – я уволилась.

От услышанного, я чуть ли не взлетела вверх. Мои глаза округлились и чуть было не вылетели из орбит. Как это? Почему она так поступила? В лёгкие больше не поступает воздух, я задыхаюсь. Надо сдержать свой напор, ибо так я с лёгкостью могу обидеть мать.

– Мама, что значит ты уволилась? Почему?? – почти кричу я.

Женщина пожала плечами.

– Не знаю. Наверное, надоело работать на одном месте. Моя хорошая знакомая предложила работу в её ресторане. Завтра собеседование.

– Но что если тебя не примут? Ты же останешься без работы!

Мама звонко засмеялась и обхватила мои плечи, прижав к себе, от чего моя голова оказалась у её груди. Я чувствую родной запах… запах ванили. Мне бы хотелось сидеть так вечность, в объятиях мамы. Иногда меня посещают грустные мысли, что когда-нибудь мне придётся её отпустить, и тогда я точно умру. Я не хочу её отпускать. Она моя опора, мой смысл жизни. Надо беречь мам, ведь их заменить нельзя. Я крепко обнимаю её, как в последний раз. Украдкой замечаю мамину улыбку, и мне становится тепло.

– Мам, я тебя люблю.

Она поглаживает мои волосы, поправляя их за ухо.

– А я тебя, малютка.

Спустя время, мы с мамой решили закончить смотреть фильм «Маска» и разошлись по комнатам. Время дошло до десяти часов ночи, в такое время я всегда слушаю музыку, либо читаю книгу. Завязав волосы в узелок, я прыгаю на кровать и беру в руки книгу, подаренную Уильямом Нансеном. Хоть одно обещание я сдержу… Вот черт, а! Почему все мысли сводятся на тебе? Эх, Эрик, как мне тебя выбросить из головы… Я ограничила встречи, не прихожу в «сходку», со школы ухожу на полчаса раньше, не отвечаю на твои звонки и сообщения… Что мне ещё сделать, чтобы раз и навсегда покончить с тобой? Мне безумно хотелось бы опустить хватку и ответить на телефонный звонок и в конце концов услышать его нежный голос. В голову предательски влезли очертания лица Нансена: его улыбка, что так завораживала меня, его изумрудные глаза, прическа и бархатное лицо. Вновь стало невыносимо колко. Глаза покрылись жидкой пленкой, что вот-вот обещала обрушиться на щёки. Тяжёлый вдох. Я отложила книгу в сторону и принялась протирать глаза, все ещё думая о Эрике. Спустя мгновение приходит сообщение. Зная отправителя, я все равно потянулась к мобильнику.

Эрик: Ограничив наше общение, ты только добавляешь желание обнять тебя при встрече. Жду тебя завтра в городском парке. Представь, что я сейчас тебя поцеловал. До завтра!

Наглец. На лице глупая расплывчатая улыбка. Я всё-таки представила этот поцелуй, от чего возненавидела себя в двадцать раз сильнее.

***

С каждым днём ненависть к учебе увеличивается, как и любовь к Эрику. Лишь мысль о нашей встрече окрыляла меня; это было моей подзарядкой. Я оделась сегодня нарядно: на мне чёрное платье с белым воротником и пальто в клеточку; волосы неаккуратно уложены, но мне это не мешает. Во мне все цветёт и пахнёт, давно я не чувствовала такой прилив энергии. И меня бесит, что это из-за любви.

Обычно, я ненавижу ходить в школу. Люблю ли я школу вообще? Ответ – нет. Школа – место, где люди делятся на группы, чтобы унижать друг друга. Мы ходим в школу не для набора знаний, а для болтовни и сплетен. Наверное, как и в каждой школе, у нас есть «особенные люди». Их особенность ни в чем не заключается, если только в безмерной тупости. Училась у нас однажды Тереза Янг – ну очень капризная и бесцеремонная особа. В кармане денег полно, а голова пустая, прям, как её словарный запас. Однако, все крутились возле девушки, мечтая стать частью её круга. Идиоты… Тереза на внешний вид, да простит меня Господь, была жабой. Её пухлое лицо было покрыто миллионами веснушек, по вине которых девушку назвали «pauper elephanti» – что означает в переводе «убогий слон». Я же говорила, девушка была глупа и думала, что это словосочетание обозначает какое-нибудь красивое прозвище. В итоге, Терезу использовали и кинули. Ей пришлось переехать и начать жизнь заново. Таким людям, как она – с большими деньгами, но с маленьким умом – я советую почитать книжек или хотя бы просмотреть развивающие программы по телевизору. Ведь стыдно говорить, что столица Канады Париж.

Увы, в школе ещё остались подобные недолюди, которым просто хочется закричать в ухо: «Алло! Хватит быть безмозглыми идиотами; идите в библиотеку и спрячьте свои деньги глубоко в зад».

Но я не буду этого делать. Какой смысл? Им все равно на мои слова и действия. Общество стало таким безграмотным, что совсем скоро все человечество начнёт обратный процесс эволюции. Гаджеты – самое большое достижение и в то же время ошибка человечества.

Вот сейчас прохожу по коридорам нашего «второго дома» и пытаюсь не свихнуться. Вроде школа, как школа, но что-то отталкивает меня и раздражает, как человека бесит скрежет мела по доске. Подхожу к зеленому шкафчику и судорожно пытаюсь его открыть.

– Черт! – буркнула я, ударив ладонью о дверце железяки.

Я – самая большая неудачница в мире. Мне никогда не везёт и все плохое происходит именно со мной: в девятом классе, когда наша школа фотографировалась на выпускной альбом, угадайте у кого в этот день высыпало лицо? А когда мы с Роуз поехали на летние каникулы в Прагу, отгадайте чей чемодан был утерян в самолёте? Или… Рождество 2008 года. Как можно быть такой глупой, этого мне не довелось понять. В оправдание скажу, что я была ребёнком, и это нормально – вести себя, как капризное чмо, но это было необходимо, ибо провинилась не я, а предки. В тот год мы решили отпраздновать Рождество в загородном отеле, где устраивался бал-маскарад. Люди бронировали места за год, до долгожданного вечера, ибо это место было очень популярным, как и сейчас. Моему отцу удалось снять номер для нашей семьи. Я была в тот вечер самым счастливым ребенком на планете, ведь посудите сами, любой бы хотел оказаться в эпицентре роскоши и богатства, ибо только очень обеспеченные люди могли позволить себе этот отель с бассейном, парком, кортом и с огромной верандой, где народ наблюдал за фейерверком. И в тот восхитительный день, когда ничто не могло его испортить, мои родители, хоть и случайно, но заперли меня в номере. Весь вечер, пока люди ели фуа-гра и запивали её шампанским, я сидела в комнате и ревела навзрыд. Мои предки, мало того, что заперли, так ещё и забыли о моем существовании. Это было худшее Рождество на свете…