Американские меридианы (СИ)

Настал черёд Эмилио. Он немного потоптался, не решаясь извлечь свой подарок из небольшой коробки, и сделал это только тогда, когда Курт подбодрил его:

- Ну же, Эмилио! У Кристиана отличное чувство юмора. Он по достоинству оценит твой подарок.

Эмилио извлёк на свет куклу. Росту в ней была одна восьмая от человека, но выглядела она натурально: волосы, кожа, лицо – всё как будто настоящее.

- Что это? – настороженно спросил Кристиан, не решаясь взять куклу в руки и чувствуя какой-то подвох.

- Пациент, - невинно ответил Эмилио, - я тут подумал, Кристиан, может, ты его вылечишь.

С этими словами он раздвинул «кожу» на животе куклы и оголил её внутренности.

- Так это же абсолютная копия человека! – воскликнул Кристиан и вслед за тем расхохотался. Насмеявшись до слёз, он снова принялся разглядывать новоявленного «пациента», и снова не сдержал громкого смеха. Эмилио млел, наблюдая за ним.  Его подарок был всего лишь забавен, но сколько веселья вызвал у друга! В подобном настроении Эмилио не видел Кристиана с момента его развода с Элизабет.

- Кристиан, что же в этой кукле смешного? – не вытерпела Таис.

- Милая моя бразильянка, ты совершенно не знакома с анатомией. Но, может быть, ты слышала о людях, которые, читая медицинский справочник, находят у себя все описываемые болезни из-за того, что, как им кажется, симптомы соответствуют? Так вот, перед тобой настоящий образчик этой мании. Посмотри: у него язва желудка, почечная недостаточность, цирроз печени, пневмония, рак кишечника, геморрой, цистит, аппендицит, воспаление поджелудочной железы, невралгия и спайки. Он и впрямь болен всеми болезнями, существующими в мире!

- А ты ещё не вскрыл черепную коробку, - подсказал Эмилио.

- Клянусь, он слеп, глух и нем! – хохотнув, сказал хирург.

- Насчёт немоты ты преувеличиваешь, - с этими словами Эмилио нажал прикрытую волосами кнопочку и кукла заскрипела не то женским, не то мужским голосом: «Вылечите меня, доктор!»

Её слова вызвали общий смех, но Кристиан вдруг стал серьёзным.

- А ведь это мысль, - задумчиво произнёс он, разглядывая куклу более пристально, - когда у меня будет свободное время, я поразмышляю над тем, можно ли реально помочь такому человеку.

- Правда, Кристиан, существуют ли на свете такие люди? Ну, с подобным набором заболеваний?

- Существуют, - ответил вместо хирурга Микио, - только они представляют интерес не для врачей, а для патологоанатомов.

- Что ж, у меня не такой забавный подарок, зато практичный, - Курт решился продолжить церемонию вручения.

Он подарил Кристиану ручку и некую доску с двигающейся планкой.  Достоинства ручки оценили все – она была сделана из прочного и долговечного материала, герметична, способна писать в любом положении и при любой температуре, то есть не плавясь и не замерзая, и к тому же имела подсветку стержня – на тот случай, если записывать придётся в темноте. А вот доска озадачила.

- Это достижение науки, - взялся объяснить Курт, - вы знаете, что при движении, например, в поезде, писать очень неудобно – текст получается неровный, потому что рука прыгает, находясь в диссонансе с движением колёс. Так вот, это приспособление позволяет писать ровно. Вы вставляете сюда ручку и планка двигает её в такт движению, - продемонстрировал он, - правда, читать написанное не совсем удобно, потому что договорившись с колёсами, рукам теряет синхронность с глазами. Но это уже, как говорится, издержки научной мысли.

- Полезное изобретение, - согласился Кристиан, - ведь я веду летопись путешествия, а нам придётся много времени проводить в пути – поезде, яхте, машине. Теперь я могу вести свои записи при любых обстоятельствах. Спасибо, Курт!

Последним был Микио.  Он водрузил на стол странный объект: в серебряные пластины, снабжённые хитрыми приспособлениями, были вставлены стеклянные капельки-линзы с невероятно коротким фокусным расстоянием.

- Да это же микроскоп Лёвенгука!  - воскликнул поражённый Кристиан. - Где тебе удалось приобрести его, Микио? В моей коллекции медицинских раритетов ему – самое место! – Потом, сообразив, что для остальных сей предмет связан с чем-то туманным и непонятным, хирург принялся увлечённо рассказывать. – Антон Ван Лёвенгук – дилетант, самоучка, но потрясающий наблюдатель и кропотливый исследователь – триста лет назад обрушил на учёную Европу столь невероятное количество таких сообщений, что и числу их, и тому, о чём в них говорилось, просто трудно было поверить.

Это он открыл капиллярное кровообращение, и открыл, что кровь не просто красная однородная жидкость, а взвесь особых круглых телец. Это он сообщил миру, что сперма состоит из хвостатых живчиков – сперматозоидов. Это он первым увидел клетки различных тканей животных и сумел различить и отметить даже детали их строения. И, наконец, это он обнаружил «крохотных зверюшек» - инфузорий и жгутиковых, одноклеточных простейших. А главное – бактерии! Микробиологи двадцатого века просто понять не могли, как он сумел их различить. Ведь тогда не было тех устройств, благодаря которым современная медицина может наблюдать микроорганизмы. Антон Ван Лёвенгук первым проник в мир микробов и увидел там столько, что наука потратила десятилетия на усвоение его открытий.

Помог ему в этом микроскоп, который он сделал своими руками, и который вы имеете честь лицезреть сейчас на этом столе. В общей сложности Лёвенгук изготовил двести микроскопов, но сохранилось всего восемь приборов, которые разобрали музеи. А теперь один из них – в моей коллекции. Невероятно!

Таис недоверчиво покосилась на микроскоп.

- Он сделал свои открытия благодаря вот этому?

- Да! – с гордостью подтвердил Кристиан. – Его линзы увеличивали до 275 раз и с их помощью были различимы объекты размером  до 1, 4 микрона, причём с минимумом искажений. Чтобы развеять ваши сомнения, давайте заглянем в микроскоп и увидим то, что видели триста лет назад глаза Лёвенгука, человека, без чьих открытий невозможно было бы развитие хирургии.

Кристиан огляделся в поисках подходящего для исследования объекта.

- Что требуется, я принесу! – вызвался Курт.

- Узнай у горничных, где можно взять стоялую воду. Подойдёт и та, которой они поливают цветы.

Курт обернулся мигом. Он принёс полстакана воды: капля её была помещена под оптический прицел. Потом свет потушили и Кристиан направил сбоку луч от подсветки подаренной ему ручки. Глядеть в микроскоп было неудобно – объект вплотную к линзе, линза вплотную к глазу, и некуда было девать нос, - но, изловчившись, как когда-то Антон Ван Лёвенгук, каждый прильнул к прибору и увидел крохотные фигурки, которые  «быстро носились туда и сюда, подобно тучам летающих в беспорядке комаров и мушек». Зрелище было настолько удивительным и захватывающим, что друзья по нескольку раз возвращались к нему, нетерпеливо ожидая своей очереди и возмущаясь, если кто-то задерживался у окуляра дольше оговорённого. В эти минуты они были подобны детям, и Кристиан, с волнением наблюдая за ними, испытывал сладкое чувство сопричастности.

От избытка впечатлений пробудился голод. Как и положено в день рожденья, был праздничный ужин в ресторане гостиницы, а потом там же Таис спела несколько песен на английском, португальском и французском языках. Курт виртуозно аккомпанировал – дуэт привёл всех в восторг и снова вызвал слёзы у Кристиана. «Как она артистична! – думал он, глядя словно сквозь туман на прекрасную бразильянку. – Такими голосами наделяют только ангелов. Она и впрямь ангел!.. Курт играет превосходно. Кажется, у него в жилах течёт кровь одного из известных композиторов. Удивительный юноша, каким бы горячим и вспыльчивым он ни был! А разве было сегодня что-нибудь, что оставило бы меня равнодушным? Столько слёз я пролил за этот вечер, даже перед самим собой неудобно».

То были слёзы радости. Вечером новой причиной для них послужил звонок дочерей. Они наперебой поздравляли его, а потом сказали, что бывшие пациенты прислали кучу подарков.