Второй долг (ЛП)

Ее отказ лишил меня сердца, вырезал его грязным лезвием и кинул плескаться в пруду. Дыра, оставленная им, была заполнена водорослями, водой и папоротникам. Я был гребаным ублюдком. Я должен все прекратить.

Но я не сделал этого.

Я хотел получить свое наследство в тридцать лет. Я был эгоистичным, жадным и тщеславным. Также я хотел Нилу. И верил, что могу получить и то и другое.

Если бы только у меня было больше времени.

«У тебя нет больше времени. Не сегодня».

Проверив другую лодыжку, я встал.

Я ждал, что она посмотрит на меня — подаст мне сигнал, что понимает, что мы в этом вместе. Что, несмотря на мои поступки, татуировки отменили мою лояльность к моей семье и связали меня с ней.

Моя Уивер.

Ее Хоук.

Я ждал еще секунду и еще.

Но она так и не открыла глаза. Ее лоб еще сильнее наморщился, кулаки сжались вместе, и она ускользала от меня, пока не осталось никаких эмоций — только крохотная умирающая звезда, которая когда-то ярко сияла.

Бросив меня без сердца и истекающего кровью, она не оставила мне выбора.

Я вошел в свою роль мучителя и начал.

Пожалуйста, награди меня силой.

Пожалуйста, награди меня мощью.

Пожалуйста, не дай мне закричать.

Прикованная к креслу, я как можно сильнее зажмурилась, чтобы не проник и лучик света сквозь мои ресницы. Только кромешная тьма.

Когда Джетро посмотрел на меня с болью во взгляде, я пожалела его. Так много тайн скрывалось в его золотых глубинах. Так много правильного. Так много ошибочного.

Я могла прожить жизнь с ним и никогда не понять.

Но в тот момент, я действительно поняла, что я одновременно презираю его и готова истечь кровью за него. Джетро должен был дать мне силу, заставляя меня ненавидеть его. Я хотела проклинать его так сильно, как делала это в день, когда нашла могилы своих предков. Ненависть держала меня теплой и живой.

Но он украл ее, когда посмотрел на меня, я увидела его разрушенным, покалеченным и с противоречивыми привязанностями.

Это заставило меня влюбиться сильнее.

Заставило меня скатиться на дно моих чувств к нему.

Я хотела возвеличить его за то, что пустил меня в свое сердце. Я хотела бы сказать ему, что способна любить его в ответ.

Но, нет.

Я не могла.

Он не заслуживал этого.

И затем я снова нашла свою ненависть.

Я ненавидела его за то, что он слишком слаб и не готов идти против своей семьи.

Я прокляла его за то, что у него не хватило смелости выбрать.

Почему он должен выбрать меня?

Он едва меня знал.

Но души были мудрее. Они всегда знали раньше разума или сердца. Для них нет никакой дискриминации, если ты встретил свою идеальную пару... Ты поймешь это сразу.

Что-то существовало с самого начала.

Что-то было между нами.

И оно будет оставаться там, пока Джетро успешно разрывает и убивает это.

Потому что, хотя мы и были связаны этими хрупкими, порхающими сущностями, не займет много времени, чтобы их разрушить. Моя душа уже была на грани.

Он приговорил меня к оплате Второго долга.

Сколько их будет еще?

Доверяю ли я ему быть достаточно сильным, чтобы закончить это, прежде чем моя жизнь будет закончена?

Взглянув через плечо, я увидела, как его семья сердито смотрела на меня, будто я убила их близких, едва произнеся проклятие. Они смотрели в смятении, как если бы считали, что я срослась с ненавистной им ведьмой, и могу превратить их в жаб в любую секунду.

Душистый ветер суеверий. Расцветающая, как розы, ненависть. И нетерпение, приправленное кувшинками.

Я скучала по интимности Первого Долга. Скучала по пульсирующей химии между Джетро и мной, даже в то время, когда он делал кое-что столь неправильное. Это было только между нами двумя. Вместе.

Сейчас я была одна против них.

— Вы знаете, что это, мисс Уивер? — спросил Джетро, похищая мое внимание.

Я сжала губы. Моя шея болела от напряжения, из-за того, что смотреть приходилось через плечо.

Когда я не ответила, Джетро произнес холодным и отстраненным голосом:

— Вы сидите на кресле для ведьминого купания. Оно традиционно используется как метод пыток для женщин. Оно запускается маховыми движениями руками и используется, чтобы извлечь истину и признания, погружая в ледяную воду.

Он отвернулся от меня, шагая между камышей.

— Продолжительность погружения определяется исполнителем и преступлением, в котором женщина обвиняется. Это может длиться всего несколько секунд, но в некоторых случаях, этот процесс непрерывно повторяется в течение дня.

Он оказался передо мной.

— Вы знаете, для каких преступлений использовалось кресло для ведьминого купания?

Я не ответила. Я отказывалась.

Я дала клятву не кричать. Отказалась развлекать их своими криками.

Кес вышел вперед, отвечая от имени Джетро:

— Наиболее распространенными преступлениями были проституция и колдовство. Мегеры также наказывались подобным образом. — Его губы дернулись. — Знаешь, кто они такие, Нила?

Я не могла ничего поделать и качнула головой в отрицании.

Черт, я не хотела реагировать.

Глаза Джетро сузились, грудь резко поднялась.

— Мегеры были сплетницами, строптивыми или плохо воспитанными женщинами, — сказал Кес.

Джетро смотрел на своего брата.

— Несмотря на то, что я сталкивался с вашим нравом, мисс Уивер, я не могу сказать, что вы мегера. — Запустив руку в свои волосы, он закончил, — независимо от этого, происходящее покажет вам, как смерть от воды может быть одной из самых страшных вещей на свете. Так умер мой предок. И так заплатите вы.

Щелкая пальцами, Джетро приказал:

— Поверните голову. Опустите глаза.

Еще одна лавина страха прокатилась сквозь меня. Я не могу сделать это!

— Повернись, девушка! — отрезал Кат.

Не знаю, как я это сделала, но медленно повернулась на жестком деревянном сиденье, и оторвала глаза от Джетро. Пруд передо мной мерцал, как холодные драгоценные камни синего, зеленого и черного цвета.

Мое сердце в груди становилось все больше и больше, пока не заполнило каждый миллиметр. Я не могла дышать. Не могла думать. Не могла моргать.

Шум послышался за мной. Я должна была бороться с каждым инстинктом, чтобы не оглянуться.

Я верила Кесу. Он сказал, что они не утопят меня.

Вдруг кресло взлетело вверх. Из грязи взлетело высоко над землей. Я ахнула, закусив себе губу, чтобы сдержать крик.

Нет. Нет, нет, нет.

Моим пальцам не за что было ухватиться. Мои запястья были прижаты к дереву, связанные вместе тугой кожей. Мои ноги не могли двигаться. Я была хорошо связана и действительно поймана.

Кресло закачалось, когда, какая бы сила ни держала меня, пришла в действие из-за моего веса. Ветер здесь вверху был сильнее, он свистел над водой, как крошечные заунывные флейты.

Вид мог быть идиллическим с плакучими ивами и утками, чистящими перышки на берегу. Но я была поймана в моем худшем кошмаре.

Я не хотела больше ничего видеть.

Зажмурив глаза, я пожалела о том, что они не были завязаны. Я не хочу видеть то, что должно было случиться.

«Не открывай свои глаза. Не открывай их».

Чьи-то руки дотронулись до моих лодыжек. Механизм был заблокирован. Затем я поднималась все выше и выше. До тех пор, пока мой желудок не ушел в пятки.

Я была на аттракционах раньше, ездила на горках всего однажды. Этого мне было более чем достаточно, даже если Ви обожал петли. Я не понимала его радости от того, чтобы вызвать у себя головокружение, когда я жила с этим каждый день.

У меня не было восторга, когда я была пристегнута к неудобному сиденью, слушая треск колес о горки, когда мы карабкались вверх, на самую вершину. Каждый стук по рельсам добавлял в равной степени панику и ажиотаж... пока мы не достигали вершины... и просто зависали там.