Второй долг (ЛП)

Мои руки сжались в кулаки, когда я отпустила свой гнев и огонь:

— Пусть закончится это безумие!

Бонни приоткрыла рот, отчасти от удивления, отчасти от радости.

Ее карие глаза блеснули, когда она наклонилась вперед, указывая шишковатым пальцем в мою сторону.

— Давай кое-что проясним, юная леди. Мой внук связан, как ты говоришь, записями, которые хранятся в течение сотен лет. Он должен следовать каждой из них беспрекословно. Но все остальное то, что не касается выплаты долгов, исключительно на его усмотрение.

Она подняла свой подбородок, смотря на Джетро.

Он застыл.

— Именно он решает, делиться ли вам или нет. Именно он решает, заслуживаешь ли ты снисходительности за послушание, или же нуждаешься в наказании за неподчинение.

Ее сухие губы приподнялись над старыми и неухоженными зубами:

— Есть кое-что, чего ты не знаешь, Нила Уивер. И обычно я не рассказала бы отбросу, типа тебя, о чем разговаривают в нашей семье. Но для тебя я готова сделать исключение. Ты хочешь знать это, дитя?

Ветер подхватил мои волосы, развевая их вокруг меня, как черную молнию. Казалось бы, сам факт того, что я стою в центре пентаграммы, наделяет меня силой древней магии, которая должна остаться мертвой и похороненной. Волосы на затылке встали дыбом, я медленно продвинулась к краю рисунка, желая покинуть его.

— Да. Я хочу знать.

Я бросила взгляд на Джетро и попробовала представить беседы, которые он мог вести с людьми, которыми дорожил больше всего. Был ли здесь кто-то, с кем он чувствовал себя свободно? Только его сестра. Я знала это из-за того, как Жасмин говорила о нем. Он жил в большой семье, и все же оставался настолько одиноким.

Бонни Хоук сделала неглубокий вдох:

— Через несколько дней после твоего прибытия Джетро пришел ко мне с просьбой, оставить тебя при себе.

— Бабушка, — начал Джетро.

Бонни взглянула на него:

— Нет, я должна рассказать ей. Возможно, после этого она будет подчиняться тебе лучше. И мы сможем продолжить, прежде чем взойдет Луна.

Ноздри Джетро раздулись, когда он кивнул через плечо бабушке, удаляясь из беседы.

Бонни еще раз пошевелила своим пальцем, указывая на меня.

— Твой приезд надо было отпраздновать. Ты была подарком для моего сына и внуков. Тебя должны были разделить. — Ее губы широко расплылись. — Дитя, ты понимаешь, о чем я говорю, не так ли?

Мои внутренности скрутило от боли.

Я знала, что она имела в виду. Джетро говорил об этом, когда заставил меня ползать, как собаку, по псарне. Он сказал, что меня должны были пустить по кругу. Но этого не случалось.

Мой взгляд взлетел к нему.

Даже тогда... даже тогда, когда он был настолько ужасен, он защищал меня от худшего.

Слабость внутри исчезла, ее заменила невыносимая боль в моем сердце.

— Да, я поняла, о чем вы говорите.

Бонни Хоук откинулась на спинку стула, уронив костлявую руку.

— Хорошо. Разумно с твоей стороны помнить об этом. Помни, что у нас есть правила, но есть и свобода; есть руководящие принципы, но и исключения из них. Но важнее всего, это иммунитет против того, что мы просим сделать.

Кат откашлялся, двигаясь вперед и становясь центром внимания.

— Достаточно. — Он щелкнул пальцами в сторону своего сына, — Джетро. Спроси девушку еще раз.

Моя спина напряглась. Ветер утих, освободив мои волосы от своего захвата, и позволяя им упасть мне на плечи, и задрапировать их, как смертный саван.

О, боже.

Мои ноги дрожали и хотели освободиться из пентаграммы, но в то же время я не хотела двигаться. Возможно, я в безопасности внутри этой пятиконечной ловушки. Возможно, с чем бы этот знак ни ассоциировался, он сможет похитить меня и защитить от Второго Долга.

Ей было только четырнадцать.

Девочка Хоук умерла, чтобы защитить моего предка. Она была ошеломлена и столь предана. Чем я была лучше нее? Почему я заслуживаю свободы, когда она была убита из-за лжи?

Я сглотнула, когда Джетро полностью повернулся ко мне. Его руки по бокам были сжаты в кулаки, лицо было пустым и холодным.

— Вы готовы покаяться, мисс Уивер? Принимаете ли вы ответственность за грехи вашей семьи и согласны ли оплатить долг?

Его голос отдавал эхом в моих ушах. Мне бы хотелось, чтобы он спросил меня о чем-то другом, но не об этом. Я бы хотела, чтобы он спросил меня о другом. Я мечтала о другом вопросе. О многих разных вопросах.

«Хотела бы ты сбежать со мной?

Можешь ли ты простить мою семью за то, что они сделали?

Влюблена ли ты в меня так же, как я влюблен в тебя?»

Эти вопросы были бесконечно лучше. Но я никогда не услышу их.

Я откладывала ответ настолько, насколько это было возможным.

Мне ничего не оставалось, как покончить с этим.

Взяв себя в руки, я посмотрела сперва на Джетро, затем на каждого из членов его, введенной в заблуждение, семьи. Ему не нужно было спрашивать дважды, независимо от моих проволочек. Я знала свою роль — мое участие в этой театральной постановке.

Если в этом пентакле была хоть какая-нибудь сила, то я взывала к ней сейчас. Я взывала к старинному колдовству и просила об одной вещи:

«Позвольте мне вытерпеть, чтобы я могла заплатить за грехи моих предков. Но также позвольте мне выжить, чтобы я смогла отомстить тем, кто причинил мне боль».

Поднялся ветер, развевая подол моей сорочки... почти в ответ.

Сжимая руки в кулаки, я сказала:

— Да. — Мой голос звучал громко и чисто, с легким вызовом. — Да, я принимаю долг.

Кат нахмурил лоб, как будто был взбешен моей силой и совладением с чем-то ужасным. Он выглядел недовольным. Раздраженным.

С другой стороны Джетро выглядел пораженным. Его лицо побелело, и он кивнул.

— В таком случае, давайте начнем.

Я закрыла глаза, воспользовавшись последним моментом, чтобы укрепить свою душу.

«Ты можешь пройти через это, Нила.

Ты можешь.

Они не убьют тебя. Еще нет».

Еще один приступ дрожи накрыл меня. Возможно, после всего это мне захочется, чтобы они это сделали. Я могу захотеть смерти и избавления от страданий.

Джетро стиснул челюсти и двинулся к зловеще выглядящей штуковине, которая оставалась скрытой под черной тканью. Каждый раз, когда ветер поднимал края, я старалась увидеть, что там. Краткий проблеск дерева и кожи ни на что мне не намекнул.

Сжав ткань в кулаке, Джетро сорвал ее с размаху.

Мое сердце мгновенно остановилось.

Я отступила, задевая линию соли и разрушая грань пентаграммы. Гром гремел на горизонте, темные облака все сгущались.

Я видела это прежде — давно — в книге под названием «50 неординарных способов пыток». Вон взял ее в местной библиотеке. Я очень сильно ненавидела эту книгу. Он гонялся за мной по дому, растрясая страницы горя, крови и абсолютной боли.

Мне не нужна была вода, чтобы утонуть. Мой страх эффективно сделает всю работу.

Это были качели¹.

Испуганное хихиканье поднималось в моей груди. Я любила качели. Мы с Ви часто вдвоем качались на них, когда были детьми.

Но это были не просто какие-то качели.

Эти разрушили все счастливые воспоминания, когда-либо связанные с качелями. Я никогда бы не села ни на одни снова.

Не после сегодня.

Не после этого.

Джетро не смотрел, он поглаживал ближайший к нему конец, который выглядел как простой ствол дерева. Он был вырезан в гладкий столб с кожаными поручнями, забитыми в древесину.

В общей сложности было четыре ремешка.

Я проследила глазами длину качели, сфокусировалась на центре, прежде чем стиснула зубы и вынудила себя уставиться на конец.

Вот где я буду находиться.

Конец не был гладким или классическим. Он был видоизмененным. Это было... кресло.

Простое деревянное кресло с манжетами для запястий и лодыжек. Не было никаких подушек или роскоши — тюремная камера, подвешенная над глубоким прудом. Оно было направлено лицом к воде, и я не смогу видеть, что произойдет на берегу.