Запертая любовь. Часть первая (СИ)

Саша нервно сглотнула при виде белоснежного унитаза и включила воду на максимум, создавая шум: Глеб не должен был ничего услышать. Никто не должен знать об этом позоре. Испытывая ужасное отвращение к себе и избегая смотреть в зеркало, она опустилась на колени и на какие-то десять минут будто вернулась в прошлое. Все эти действия были до боли знакомыми; казалось, она никогда и не прекращала заниматься этим. Не было никакого лечения, никакой терапии и никаких улучшений. Всё было как раньше. Она была той же разбитой и больной девушкой, что и прежде.

Нажав на смыв, она опустила крышку унитаза и, сложив на ней руки, уткнулась в них лицом и разрыдалась. Не чувствуя ничего, кроме злости и разочарования, Саша просидела так около часа, пока не нашла в себе силы подняться. Она всё ещё не хотела себя видеть. Боялась встретиться в зеркале с тем ничтожеством, которым себя чувствовала. Не отрывая глаз от раковины, она умылась, почистила зубы и тихо ушла к себе.

Ящик, в котором лежали таблетки, что дала ей Лиа, заговорщицки посматривал на неё. Руки так и тянулись к нему, несмотря на то что ещё недавно у неё и в мыслях не было их принимать. Тогда почему она спрятала их? Почему не выкинула сразу? Постояв какое-то время, тупо играя с ним в гляделки, Саша всё-таки подошла к столу и выдвинула ящик. Они были на месте, спрятанные под распечатанными листами с аккордами, и, выдавив себе на ладонь одну таблетку, она направилась на кухню за водой.

– Что это ты тут делаешь? – раздался голос Глеба, когда она жадно пила, стоя к нему спиной.

Саша чуть не подпрыгнула от испуга. Стеклянный стакан выпал у неё из рук, оставив от себя на полу десятки маленьких кусочков.

– Зачем так пугать?! – вскрикнула она, в ужасе уставившись на Глеба.

– О господи, я просто удивился, что ты не спишь, когда увидел свет здесь…

– Не твоё дело, что я тут делаю! Свали вообще отсюда!

– Почему ты кричишь на меня? И грубишь…

Теперь Глеб смотрел на неё как на сумасшедшую, вытаращившись от удивления.

Она чувствовала себя ужасно, оттого как вела себя, ей совсем не хотелось его обижать, но слова подступали сами.

– Оставь меня в покое! – крикнула Саша и, опустившись на пол, принялась собирать осколки руками.

Глеб попытался её остановить, но она стала отмахиваться от него, не давая приблизиться ни к себе, ни к разбитому стакану.

– Вообще крыша поехала? Саша! – он предпринял ещё одну попытку, схватив её за плечи. – Боже, оставь их, уберём с утра. Ты меня слышишь? – В последнем он сильно сомневался, оттого как безумно и озлобленно она на него смотрела.

– Нет! Ты не понимаешь! Отпусти меня! – кричала она. – Ты не понимаешь, Крис может пораниться, когда вернётся… я должна убрать их… Я не хочу, чтобы он поранился! Нет...

Упоминание Криса только усугубило ситуацию в глазах Глеба, который и без того был в полном шоке от всего происходящего. Стоило ему на секунду ослабить хватку, как она вывернулась из его рук и, опустившись на колени, вернулась к своему занятию. Тихо приговаривая, что Крис может пораниться, она собирала руками осколки и выкидывала их в мусорку, пока пол не стал чистым.

– У тебя реально проблемы с головой… – Глеб постучал пальцем по виску. – Тебе нужно снова в ту психушку ложиться.

– Я никогда не была в психушке, когда до тебя это дойдёт?! – рявкнула она.

– Не кричи на меня, окей, больная? Ты была, и ты это знаешь.

– Я не была!

– Не была? – Глеб издевательски усмехнулся. – А где же ты тогда лежала два месяца?

– В клинике…

Это была не «психушка», это была частная клиника, центр пищевых расстройств и булимии, и, несмотря на то что Глеб знал об этом, он продолжал называть её психлечебницей, аргументируя это тем, что булимия – психическое расстройство.

Саша всхлипнула и уже хотела закрыть лицо руками, когда увидела свои ладони. Видимо, она порезалась, пока собирала осколки, потому что теперь они кровоточили. К сожалению, Глеб успел заметить их прежде, чем она успела спрятать руки за спиной, и на этот раз он решил не церемониться. Он схватил её и быстро потащил в ванную, так как на кухне раковина была заполнена немытой посудой после Сашиного пиршества (о котором он, к счастью, не догадывался).

Глеб засунул её руки под холодную воду и повернулся к полке в поисках перекиси водорода. Но пока он медлил с ватными дисками, смачивая один из них перекисью, Саша воспользовалась моментом и сбежала. Он громко выругался и, ударив кулаками по двери, глубоко вдохнул. Это было невозможно, она вела себя как ребёнок. Впрочем, она даже выглядела как ребёнок. Если бы у неё не было груди, со стороны бы её вполне можно было принять за подростка. Нормального подростка, а не тех гигантов, что стали появляться в последнее время.

– Куда ты залезла? – попытался спросить он как можно спокойнее, увидев, что она спряталась под одеялом в своей постели. – У тебя порезы на руках, ты понимаешь это?

– Нет там ничего, всё прошло уже, – послышалось из-под одеяла. – Глеб, прошу, не смотри на меня и уходи… И прости меня…

Она действительно целиком и полностью раскаивалась за своё поведение, будучи не в состоянии, однако, объяснить его даже себе. Ей хотелось сказать, как сильно она его любит, но после того, что она от него услышала, Саша понимала, что это лишь укрепит его веру в её сумасшествие. В то же время она не хотела, чтобы он видел её в таком состоянии: после того как вызвала у себя рвоту в ванной, она чувствовала себя ещё более безобразной, чем обычно.

– Пиздец, – тяжело вздохнул Глеб, – вас всех в жёлтый дом сдать надо… Сам скоро свихнусь тут… с вами, душевнобольными… – доносилось из коридора его утихающее ворчание, пока он не закрыл за собой дверь к Крису в комнату.

Она не могла понять, почему он говорил о ней во множественном числе, но это быстро перестало её волновать. Убедившись, что он не собирается возвращаться, Саша откинула одеяло, чтобы узнать время. Часы показывали полдвенадцатого, а Криса всё ещё не было. Ощущая себя как никогда одинокой, она свернулась калачиком под одеялом и обняла руками подушку. Казалось, прежде она никогда не мечтала так сильно о том, чтобы он вернулся.

Просто прежде не было никакой Лии. А теперь была, и она с каждым днём усиливала свою хватку. Скоро она и вовсе отберёт его у Саши. Может, он даже забудет, что у него когда-то была сестра; она станет всего лишь тенью, призраком в его жизни… С этими депрессивными мыслями и жуткой усталостью Саша медленно погружалась в сон.

Осколки. Осколки были повсюду. Ими был усыпан пол по всей квартире, но ничего не было разбито. Стёкла на шкафах и абсолютно все зеркала были целы, так что откуда взялось столько битого стекла, понять было невозможно. Создавалось впечатление, что кто-то прошёлся по тысяче хрупких бокалов, оставленных на полу.

Саша не могла понять, присутствует ли она в этом сне. Она могла видеть всё происходящее, но не чувствовала, что находится там же.

Квартира выглядела холодно и неприветливо, в ней не хотелось задерживаться ни минутой дольше, но и уйти, не увидев всех комнат, было нельзя. Это было похоже на игру, в которой ты не можешь выполнять те действия, что не были запрограммированы разработчиками. Этот сон был тем роликом из игры Глеба, который невозможно было прервать, не досмотрев до конца. Он бы сказал, что это «лаг» или «глюк», Саша не раз слышала это. Но теперь она знала, что это значит на самом деле.

Оттого, что не могла ничего сделать, она чувствовала себя слабой и беспомощной. Она даже не могла закрыть глаза. Она могла только наблюдать. Ближе к кухне осколки на полу приобретали красноватый оттенок, и если сначала ей казалось, что это были красные стаканы, то вскоре она поняла, что это кровь.

Чья кровь?.. От этого вопроса паника накрыла её с головой.

Но худшее было ещё впереди.

На первый взгляд могло показаться, что кухня пуста. Опять же, всё, кроме пола, сверкало чистотой, повсюду был полный порядок: в раковине не было никакой грязной посуды, все доски и ножи стояли на месте, хлебница закрыта, стулья задвинуты, с плиты всё убрано.