Приходите за счастьем вчера (СИ)

Она никогда не казалась ему особенно красивой, точнее не вызывала понимания, что нашёл в ней брат как в женщине – не было в Керолайн не только сексуальных форм, но и загадки, утончённости, всё вываливала, как есть, а если и пыталась хитрить это получалось наивно и неинтересно. Пресная как яблочный сидр простушка, и, да, основой её жизни был дом, рано рождённый ребёнок и учеба по оценке предметов искусства – такие женщины не вызывают сильных эмоций у большинства мужчин, разве что у эстетов. Но сегодня, открыв глаза и увидев её лицо, Кол подумал, какая она красивая и лучистая. Асексуальность отошла на второй план, и впервые до Кола по-настоящему дошло, что женщина может быть красива своей нежностью и теплотой в обеспокоенных глазах, а не изгибами фигуры, и Майклсон неожиданно почувствовал в себе такую же глубокую привязанность к этому человеку в своей жизни, которую ощущал только к родным. А, может, и сильнее, чем к родным – те не стеснялись и не стремились стать ближе, чем есть, пользуясь общей кровью в жилах, никому бы и в голову не пришло завести разговор по душам – унизительно, а Керолайн собирала всё по кирпичику годами. Он почему-то вспомнил её старание повкуснее накормить его, когда приезжал, навязчивые расспросы о личном, звонки по телефону и дурацкие советы, вечные цветочки и вазочки в его комнате, навязанные походы на ярмарки… Неожиданно всё, что раздражало за вчерашний вечер приобрело другую ценность. И вспоминалось, в отличие от бесконечной череды ночных клубов и девушек, к которым он стремился и на чьё время покушалась своими занятиями Керолайн.

Может, он влюбился? Это было бы последнее, чего Кол желал, но всё же начал честно обдумывать и такой вариант, разглядывая спящую девушку из-под ресниц. Нет, несмотря на нежность к ней и благодарность, Керолайн по-прежнему не возбуждала, ну, вот отсутствовал в ней этот манок, чтобы вставало, но отношение… Как к Бекке? Тоже нет, Бекка была младше, и он всегда относился к ней опекающе, как к немного ребёнку. Но и с братьями не сравнить, мужчина – всегда мужчина. Близкий друг? Наверное, просто у него никогда не было близких друзей женщин. Растерянный парень спросил первое, что пришло в голову:

- Ты просидела здесь всю ночь?

- У меня сегодня выходной, – пожала плечами блондинка, приподнимая опухшие веки, и тут же встрепенулась. – Нам нужно поговорить.

- О чём хочешь.

- Огромные возможности, – она улыбнулась, но лицо оставалось непривычно серьёзным. – Ребекка. Сейчас ей нужна твоя помощь.

- Уже второй раз ты заговариваешь о ней. – Кол сел на кровати. – Что с ней, за этот месяц что-то поменялось?

- За месяц? – голос Керолайн стал недоуменным. – Многое. Она здорова, не переживай, и ждёт ребёнка. И ещё Ребекка ушла от Деймона, подала на развод и сейчас совсем одна, но не хочет иметь ни с Ником, ни с Элом ничего общего. Наверняка, боится показаться проигравшей в споре и поджавшей хвост перед старшенькими. Ваша семейная спесь, как всегда.

- Ты считаешь, что она права?

- Да. – Керолайн поморщилась. – Вся компашка – большие любители воспользоваться уязвимым положением и настоять на своём.

- А я… – хмыкнул Кол.

- Ты – тоже, но не в конкретной ситуации. – Ему на постель прилетели джинсы. – Поэтому давай пошевеливайся. Я сто раз на стол ставить не собираюсь.

- Ты забыла, что я страдающая личность.

- Я страдаю от всех вас вместе взятых, и ничего, жива.

Дверь за ней захлопнулась. Не потому что она злилась – просто Керолайн всё делала слишком звонко и громко.

Одним махом Кол допил оставленный в стакане виски старшего брата, заглушая… что? Как бы ни подгадила им Керолайн, но он бы не хотел, чтобы её убили или покалечили. Ради прошлых времён.

Доехали до квартиры в молчании. Оно было не ледяным и не уютным, а просто каждый пытался собраться с мыслями.

Откинувшись на постель, он закрыл глаза – прошло всего полтора часа, а ощущение как будто годы. Кет сбросила кроссовки и с размаху плюхнулась ему на живот.

- Хорошо, ты не костлявая, – картинно простонал Элайджа, но их глаз не коснулось веселье. Элайджа по-прежнему лежал, уставившись в потолок, и рассеянно играл с безвольными пальцами Катерины, обдумывая что-то своё, а она смотрела на него немигающим тёмным взглядом. За этот месяц столько было сказано друг другу в письмах, что это молчание казалось даже естественным.

- Не знаю, что делать, – наконец, сказал Майклсон. – Раньше был план – загнать в клетку и заставить работать на себя, но требовать этого с Ника теперь нереально.

- Он её не убьёт?

- Неважно, теперь всё фатально в любом случае.

Он сжал пальцы, больно стиснув её запястье, но Кет не обратила внимания.

- Почему?

- А как ты представляешь, что можно расстаться? Он её любит… – без улыбки, он произнёс: – Когда кого-то сильно любишь, то с его уходом теряешь не только его одного.

- Ты о детях? Вряд ли он их ей отдаст.

- Не о детях. Люди любят себя в своей любви, они сами себе кажутся талантливее, умнее и… амбициознее. Ещё телесный голод. – Она посмотрела на него, сдвинула брови и понимающе кивнула головой, но Элайджа покачал головой и невесело усмехнулся: – Да нет, я не о постели. Не знаю, как женщине, мужчине её худо-бедно можно удовлетворить, а вот движения, голос… – после кивка прядь волос упала ей на лоб, и Кет сдула её обратно, боясь пошевелиться: – И как ты оттопыриваешь нижнюю губу и дуешь – тоже. Этого всего нигде не найти.

- Но они не мы, мне трудно понять, что чувствует твой брат. Я не могу представить себя на месте Ника. Разочарование, наверное...

- Слишком сложно, – ответил Элайджа, чувствуя, как прильнувшая щекой к его груди жена расстроенно вздыхает, – скорее там просто одурь от отчаянья. Поэтому я не очень верю, что Кэролайн что-то угрожает.

- А их дети?

- Катерина, тогда в гостинице рассказывая о ваших с Колом махинациях, ты меня выбила из седла. Начала неверно строить предложения, и я решил, что на месте Керолайн была ты. В общем-то несколько секунд, но этого было достаточно чтобы ощутить себя на месте сегодняшнего Ника. А до этого – после твоего обеда с Рейнолдсом. Знаешь, что меня удивило сегодня – я не испытывал облегчения, узнав, что это не ты. – Приподняв её подбородок, он пояснил: – Не потому что я не эгоист и мне душевный покой брата дороже собственного, а потому что я вообще не верил, что это можешь быть ты. Но я и сам не знал до сегодняшнего дня, насколько для меня это аксиома. А ведь Ник точно так же не верил в виновность Керолайн... Он не поверил до конца и тогда. У неё будет шанс оправдаться. Я понимаю – тебе хочется, чтобы я действовал сам, а не зависеть от закидонов моего психованного брата, но я слишком хорошо знаю, что у него случилось. Я не буду вмешиваться. Решение, что делать и как должен принять Николаус, даже если оно будет неправильным или запоздавшим.

- Даже если он её…

- Да. – Подтвердил Майклсон. – Я не думаю, что он её убьёт, она мать его детей, но если даже так в порыве ярости… Я буду на его стороне и, – глаза похолодели, – ты тоже.

- Да. – Выдавила женщина. – Я только на твоей стороне.

Взгляд Элайджи смягчился.

- Я не думаю. Но простит он ей всё, упрячет в сумасшедший дом или просто выгонит на все четыре стороны, мне всё равно. И ты не имеешь права влезать.

Кетрин вспомнила о письмах Джорджа и Эстер.

- Знаю. – Она нерешительно провела ладонями по его плечам. – Я не думала, что будет так, планировала, что мы будем гулять с девочками, обедать, но может ты…

- Да, – всё ещё резковато ответил Элайджа, но не отреагировал на ласку. Ему не нужно было чувствовать нежность, вообще что-то чувствовать, а просто хотелось забыться, потерять рассудок, и чтобы верх взял инстинкт. Только эти двадцать или пятнадцать минут одержимости а после эйфория разрядки и вправду лишат любых желаний, но потом мысли снова вернутся, и ласковые прикосновения Катерины ничего не решают. Он закрыл глаза, чувствуя, как Катерина встала с постели и ушла из комнаты. Но вскоре тяжёлый аромат завитавший по комнате, заставил приподнять веки. Включив ночник, Кет устроилась на постели с чашкой в руке, рядом стоял хрустальный графин с водой. Мощный запах шёл от небольшой колбочки, пробка от которой валялась тут же, на покрывале.