Приходите за счастьем вчера (СИ)

- Что это?

- Это снимет все тяжёлые мысли. Ты этого хочешь, – очень внимательно отсчитывая капли, пробормотала Кет и предвидя вопрос, покачала головой. – Это не наркотик, Элайджа. Хотя там есть немного опиума в составе, но всё же крайне мало. Но хочешь ли ты этого сейчас?

- Хочу, – он помедлил: – Я не причиню тебе вреда?

- Зависит от того, чего именно ты хочешь. Если у тебя нет отчётливых сексуальных фантазий придушить меня и после надругаться над моим телом, то если я буду успешно снимать твоё напряжение, – она вдруг бесшабашно улыбнулась, – то всего лишь потреплешь мои пёрышки. Я думала, мы будем праздновать, а вот…

Но Майклсон по-прежнему лишь смотрел в чашку.

- Если я не буду владеть собой, тебе будет больно.

- В процессе точно, нет. Я ведь тоже выпью.

Наконец длинным глотком проглотив содержимое кружки, Элайджа откинулся на подушку и смотрел как она тоже отсчитывает капли, и без колебаний пьёт. Сознание вправду ему не изменило, он был сам собой, только все цели и мысли сосредоточились на каких-то тёмных, диких желаниях. Только Элайджа всё равно не двигался, чувствуя странное ощущение покалывания в теле и до боли обострение всех эмоций, наслаждался их плавным нарастанием, а Катерина сидела молча и смотрела на него прищуренными, жаркими глазами. Её щёки покраснели даже в серой мгле сумерек, она явно дрожала и чего-то ждала, а потом её лицо вдруг изменило выражение с хитрого на испуганное.

Она распустила волосы, после с шелестом соскользнула с её плеч блузка. Элайджа всё смотрел. Она судорожно выдохнула. Джинсы Катерины упали на пол, гулко стукнув пряжкой ремня по паркету. От звука набатом раздавшегося в голове очнувшийся от своего оцепенения Элайджа молча обхватил её талию ладонями и перевернув на спину вжал в подушку. Кет с мучительным стоном прижалась сухими и горячими губами к его шее.

Клаус не поехал сразу домой – Керолайн всё равно была на работе, и ему не хотелось видеть дом, построенный и придуманный им для неё, не хотелось видеть их общих детей, и особенно Нессу. Собственная дочь вызывала в нём теперь сильную неприязнь. В отличие от сыновей, в которых перемешались разные черты, дочка была сильнее всех похожа на Керолайн – ярко-золотые кудри и такие же ярко-голубые глаза, нос пуговкой и лицо сердечком, в отличие от типажа Майклсонов, которые были тоже светловолосы по сути совершенно иного цветотипа – сероглазые и с пепельными волосами. Поэтому он долго бродил по городу, и в итоге к вечеру обнаружил себя сидящим на лавочки перед музеем, чьей экспозицией Керолайн занималась в этом году. Но, когда он прошёл к стойке ресепшен, Клаусу сообщили, что миссис Майклсон уехала домой.

Когда мужчина наконец добрался дома, Керолайн была в гардеробной и стоя в сорочке, выбирала домашний костюм. К счастью, дети разбежались кто куда на секции и остался только Джеймс с няней.

- Привет. Ты приехал!! – Она подпрыгнула, отшвырнула костюм и бросилась мужчине на шею. Быстро поцеловала. – Надолго, да? Ты знаешь, нам привезли целых три новых полотна…

Красивая, болтливая, солнечная и лучащаяся ожиданием счастья. Всё как всегда. Клаусу стало противно. Какой смысл тянуть кота за хвост? И ещё: каждый человек имеет право оправдаться. А может, не каждый, но Керолайн точно имеет. Отодвинувшись, он сказал.

- Здравствуй. Нам нужно поговорить.

- Тогда я переоденусь…

- Нет, прямо сейчас. Пойдём в кабинет.

Радостное выражение Керолайн превратилось в недоумённое, потом растерянное, пока она вглядывалась в его обветренное лицо и, наконец, стало испуганное. В молчании они спустились в кабинет, Клаус открыл свой портфель и выудил оттуда пачку бумаг с подробнейшим отчётом Вильямса по поводу событий.

- Тут всё понятно изложено от и до. Ты читаешь быстро и у тебя двадцать минут. А потом я вернусь и задам вопросы по тому, что ты об этом всём знаешь.

Не в силах больше выносить её вида, и при этом не сорваться, он быстро покинул комнату, оставив недоумевающую Керолайн наедине с пачкой бумаг.

Когда вернулся, то Керолайн дрожала как осиновый листок и понимания в её глазах было гораздо больше. Ещё в них застыли страх и отчаяние, куда большие чем та нервозность, с которой она спустилась в кабинет. Клаус уже понял, что это его приговор, но упрямо выдавил из себя:

- Ты всё поняла?

- Да. Что ты сделаешь? – голос Керолайн звучал глухо: – Убьёшь меня за это?

Клаус не знал. Впервые в жизни, но её подтверждение – такое лёгкое и без истерики, накрыло его разум седой пеленой. Он практически не понимал, что, схватив её за волосы, едва ли не волоком тащит к выходу из дома, потом по дорожке мимо поста охраны и, наконец, Керолайн очутилась за воротами участка всё в той же ночной рубашке.

- Нет. Ты мать моих детей. У тебя есть шанс, но, если ты хотя бы раз приблизишься к детям или мне… – Она зарыдала, а его голос вдруг обрёл спокойствие и вес: – Да. И твоих помощников, если таковые найдутся в любом случае. У тебя десять минут, чтобы убраться от ворот этого дома – негоже нашим детям это видеть.

Развернувшись, он пошёл обратно.

Зарыдав, Керолайн встала с асфальта.

- Клаус… – Шум в голове после того как он намотал её волосы на руку и тащил, мешал, но она закричала. – Дай мне только два дня, и я всё объясню. Ради тебя самого! Ради наших детей. Пожалуйста! Я не могу сейчас.

Он обернулся, в голосе и взгляде на её жалкую фигуру не было ни издёвки, ни насмешки, ни гнева, ни превосходства.

- У тебя есть десять минут и целая своя жизнь ради наших детей, Керолайн.

Она развернулась спиной к дому и заплакала.

Подойдя к пульту в домике охраны, Майклсон вырубил все камеры в доме одной кнопкой.

- Тот, кто выйдет за ворота в течении следующих десяти минут пожалеет.

Бредущей вдоль дороги в одной сорочке и повторяющей на все лады мольбы о прощении её увидел Кол, через окно автомобиля. С облегчением понял, что до убийства жены Ник пока не дошёл. Дверца распахнулась.

- Полезай. – Медленно кивнув, Керолайн выполнила приказ и устроилась на сиденье. Кол оглядел ссадины на её коленях и нижнее бельё: – Где вещи?

- Что? – не поняла его Керолайн.

- Документы и деньги. Он тебя выкинул без всего?

Она кивнула и вновь принялась рыдать.

- Где они? – всё так же безэмоционально повторил вопрос Майклсон.

- В прихожей серая сумка.

Вскоре они вновь очутились перед домом, Кер словно со стороны увидела, как он вышел из автомобиля, открыл личным ключом дверь в заборе, исчез и вскоре вернулся с её сумкой.

- Куда везти?

- В аэропорт, – прошептала блондинка. – Дай мне свой айпед, я хочу заказать билет. Поеду к родителям.

Не выдержав, Кол горько усмехнулся – какая ирония судьбы. Хорошая, домашняя девочка.

- Кол, я всё объясню. Ты же не поверил, что это я, да?

- Ник бы никогда не выкинул тебя в таком виде без чёткого и ясного признания, – сказал он, не сводя глаз с дороги. – В отличие от братьев, я знаю, как много ты помогала Бекс и Елене, когда они остались беззащитными. И мне.

Больше слов не было. Спустя час она оказалась в аэропорту, Кол остановился на подъезде.

- Ну вот, я фея-крёсная, а у тебя сегодня второй день рождения, Керолайн. Не просри хотя бы его.

- Он правда убьёт меня, если я подойду к детям?

- Я приехал только потому, что боялся, что он убьёт тебя в любом случае, Керолайн, – косой насмешливый взгляд. – Если бы это была не ты, этот человек был бы трупом. Радуйся, собственной исключительности.

- Но это не правда! Вы ничего не сделали Макниллу.

Майклсон вдруг отчётливо понял, что какая-то страшная мысль истерически мечется в её голове, пытаясь найти подтверждение в его словах и взгляде, и стёр любую искренность из выражения лица.

- Как много ты знаешь, чего тебе не положено, краса моя, – равнодушно сказал Кол. – Да, он живой только потому что гниёт в латиноамериканской тюрьме. Вряд ли ты видела, какой это ад, и он чужой, а со своих спрос больший. Мы-то думали, что ты была наша родная Керолайн. Вылезай давай, и постарайся исчезнуть.