Приходите за счастьем вчера (СИ)

- Алекс, а вы… Извините, Александр…

- Меня устраивает Алекс. И, если разрешите, на ты.

- Разрешаю. Значит твое предприятие в Римини? – Она заложила прядь за ухо, наблюдая, как быстро мужчина управляется с чайником, в отличие от Эла или Ника… Грусть в воспоминаниях о братьях, заставила её включиться в диалог. – А почему вы… ты выбрал такое специфическое направление? Обычно все занимаются финансами или комплексным… Не знаю, видел ли ты Кола, но Элайджа, самый старший в нашей семье – всем этим.

- По той же причине что и ты стала фармацевтом. Мне всегда нравилась медицина, и я даже не против крови, но личное кладбище... Хм… В семнадцать лет я был не готов находиться в контакте со смертью, вылавливая куски тел из формалина, а симбиоз медицины и техники для романтически настроенного юноши всегда привлекателен. А ты как увлеклась своей профессией?

- Решающую роль сыграли куриные яйца.

- Прости? – Он остановился с чайником в руке: – Почему куриные?

- Экстраординарная реакция, – хмыкнула Бекс. – Пасхальные. Мне нравилось разрисовывать яйца, – она немного сконфузилась, – ну знаете, все эти получения цветов, или когда чёрный превращается в золотой от тепла, всплывающий перламутр, окрашивание крахмалом... Рисовать у меня не очень получалось, поэтому я была подмастерье для старшего брата и подготавливала краски. Заинтересовалась химией и латынью, потому что у моего дяди была шикарная библиотека по древним грекам и римлянам, какие они использовали красители, брат тоже… Он архитектор, но замечательно рисует, и я тоже.

- Рисуешь? Тогда неудивительно, что ты подобрала такой удачный букет.

- Нет, что вы... ты, я не рисую. Но я стояла с палитрой, он мне первой показывал, и интересно смешивать всякое… – Она пошевелила пальцами.

Каждый раз, когда она сбивалась в разговоры о своих родных, голос Бекс теплел и сама она словно лучилась изнутри этим теплом, добротой и гордостью. Александр вдруг увидел перед собой почти ребёнка, ну, хорошо, сильно беременного ребёнка, которого по непонятной причине забрали из его дома и привезли сюда.

- А почему же он не стал художником?

- Потому что ему всегда нравилось просчитывать и проектировать. Спасибо. – Она сделала глоток из чашки – между делом Александр подал на стол и чай, и печенье. – Ник говорит, что художник живёт иллюзиями, а архитектор имеет власть не только над восприятием наших фантазий и разума, но и его творения ставят задачу с точки зрения физики, как совместить и это сложнее. Как у тебя медицина и техника.

- Подожди, так твой брат разработчик архитектуры предприятий или архитектор…

- Ой, нет. – Отставив чашку, Бекс улыбнулась и с охотой, которая бывает только у молчавших годами на поднятую тему людей, бросилась объяснять: – Я тебя запутала. У меня их все три старших. То есть они все старше меня, но Кол из трёх младший. Ник – настоящий архитектор, то есть здания, а Элайджа – совсем другой. Он прагматик до мозга и костей, все эти бизнес-процессы, схемы и всё прочее. Это мне вообще не доступно для понимания, но тебе-то, наверное, да…

Она выпила три чашки, и вывалила всё о своём детстве, семейной иерархии, невестках – и настоящей, и фиктивной, племяннике, словом обо всём, что не касалось Деймона, подталкиваемая нужными вопросами собеседника. И лишь когда чайничек опустел, и Александр поднялся, чтобы поставить вновь, Ребекка осознала, что натворила.

- Я, извините… – Уши девушки стали свекольного цвета, она выглянула за окно: – Засиделась. И дождь прошёл, да?

- Его почти не было. Ветер и дождь, но града не случилось.

- Тогда тем более надо бежать. Спасибо за чай и гостеприимство.

- Я провожу.

- Нет, не стоит.

- Хорошо.

Лопатками чуя взгляд Александра, Ребекка выскользнула за дверь и… заблудилась.

- Выход направо, – раздался позади мягкий голос. Она резко обернулась.

- Зачем вы это слушали, Алекс? Вам ведь не интересно про мою семью.

- Не интересно, но мне стало тебя жаль.

В первую минуту Бекс направилась к двери, во вторую у неё возникло желание нагрубить и заявить, что она не нуждается ни в чьей жалости, а в итоге тоже стало жаль. Честности. Очень мало искренности было вокруг неё теперь, отказываться говорить – кажется вроде и честным, лжи нет, но чувства лёгкости и спокойствия тоже.

- Наверное, я должна сказать «спасибо», – без малейшей агрессии, понурив голову, сказала девушка.

- Не должна.

- Почему же?

- Потому что ты её не просила.

- У меня великолепная интуиция. – Задумчиво: – Она обычно не подводит, значит, ты очень хороший человек, Алекс.

- Возможно, хотя подозреваю, что быть добрым просто так в удовольствие многим и примешивается доля превосходства. – Он неожиданно улыбнулся. – Вряд ли ты захочешь встретиться вновь, поэтому прощай.

- Почему же, хочу, но… – махнула ладонью она, словно показывая на живот. На глаза набежали слёзы, но Бекс пересилила и подошла. – До свидания.

Невесомый поцелуй в щёку с её стороны, нашёл инициативу с его и превратился в крепкий поцелуй в губы. Бекс не испытала прилива страсти – была потрясена и изумлена, но противно ей не было. Александр приятно пах, её интуиция и вправду говорила, что он ей не опасен, он пожалел её… Никто кроме Кола так давно не жалел, а Кол уехал и бросил здесь, сказав, что у него какие-то дела с прокуратурой, а ещё было маленькое желание отомстить Деймону и попробовать разрушить тишину своей жизни. Ничего плохого в том, что их губы соприкоснулись не было. Но когда поцелуй начал становиться глубже, то он стал каким-то не таким, и Бекс инстинктивно уперлась в плечи мужчины и отстранилась.

- Кажется, я не сдержал обещания, – глядя на её растерянное лицо, сказал Александр.

- После этого вы точно не захотите меня видеть, – со вздохом отступив на пару шагов заключила Бекс.

- Наверное, хотеть не стоит. Но жить ведь должно быть интересно.

Он неожиданно остро взглянул на неё тёмными глазами и то, что Бекс увидела в них ей не понравилось. По крайней мере, она предпочла бы, чтобы это ей не понравилось. Александр улыбнулся:

- Когда из разговора недавно знакомых уходит лёгкость, нужно давать дёру.

- Тогда пока.

Только Бекс поцелуй показался всего лишь приятным. Для Александра он перевернул многое, превратил просто красивую ему женщину в страсть. Он прикоснулся к ней, почувствовал её вкус и захотел обладать со всей силой своего южного темперамента, а страсти нет препятствий.

- Бекс? – Кончита нахмурила лоб, стоя у порога и шевелила губами. – Здесь по почте что-то английское для каких-то Сальваторе. У нас нет таких соседей. Может, это тебе или Колу?

- Да, давай.

Она тут же узнала руку, писавшую адрес, да и он говорил сам за себя. Звонок от охраны в очередной раз заставил девушек вздрогнуть. Орхидеи для Ребекки Майклсон.

- Что это? – Тут же сунула нос не в своё дело Кончита. – У тебя новый поклонник или это бывший муж просит прощения?

Бекс холодно посмотрела на нахальную девчонку.

- Думаю, это я узнаю в одиночестве.

И подхватив букет, она направилась наверх.

В спальне нетерпеливо разорвав конверт, блондинка выхватила из него ворох документов и небольшой листок, в котором было совсеам немного строк.

«Здравствуй, моя куколка. Посылаю тебе документы на развод со своим отказом. Я не собираюсь тебя беспокоить визитами или терроризировать по почте, пока ты находишься в положении, со всем мы разберёмся после того как родишь и придёшь в себя, но было бы неплохо, если бы ты сообщала мне о своём здоровье и здоровье ребёнка в паре строчек хотя бы пару раз в месяц через Ларселя. Деймон».

Она гневно сжала бумажку в кулаке. Тон письма был таким высокомерным, снисходительным и безапелляционным, вполне в духе того Деймона, который привык смотреть на неё с высоты своего опыта жизни. Словно она не жена, а школьница перед преподавателем. Цветы же казались ещё большей насмешкой. В сердцах она швырнула их на кровать и из букета на одеяло выпала карточка. Но там была по-итальянски написана вовсе не фамилия Сальваторе.