Женушки из Бата

Шерри была беременна. Она поглаживала свой раздувшийся живот и мечтательно улыбалась сквозь стекло. Элис жестом пригласила ее войти.

— Что случилось?

Шерри вплыла в кабинет, или, правильнее будет сказать, внесла себя, животом вперед. Она тяжело дышала и прижимала обе руки к спине, словно поддерживая ее. Элис никогда не видела, чтобы кто-то так носился со своей беременностью. Шерри была маленького роста и худой, и живот сильно выделялся на ее фигуре. Она не только носила одежду для беременных по последней моде, но также и упросила отдел моды их компании перенести снимок ее будущего ребенка, сделанный во время УЗИ, на сумочку, выполненную по индивидуальному заказу. Кроме этого, она, по крайней мере, один раз в неделю уходила с работы пораньше на курсы по подготовке к родам, что казалось Элис причудой или капризом.

— С вами хочет поговорить Брант, — Шерри широко улыбнулась.

— О, хорошо. — Брант возглавлял юридический отдел и был начальником Элис. Она поднялась из-за письменного стола.

Шерри медлила.

— И я тоже хочу кое-что сообщить.

— Конечно. Выкладывай.

— Если можно, то я хотела бы уйти после обеда. У меня занятия по кормлению грудью.

Элис колебалась.

— Но ты, же знаешь, что у меня сегодня во второй половине дня назначены переговоры с Европой. Ты должна быть здесь, чтобы соединение прошло нормально и не возникло никаких перебоев с международной связью.

У Шерри вытянулось лицо. Элис попыталась воззвать к разуму подчиненной и подняла руки ладонями к Шерри, чтобы остановить поток слов.

— Мне очень жаль, Шерри. Но ты не могла бы поучиться кормлению грудью в какое-то другое время? Я понимаю, что это исключительно важно и все такое…

— О-о, это занятия не для меня, — сказала Шерри. — Это терапевтический сеанс для моего партнера, чтобы помочь ему справиться с психосексуальными осложнениями. У моей груди новая роль кормилицы, а не объекта эротических фантазий.

У Элис округлились глаза.

— А сам он не может пойти?

— О-о, это не имеет значения, — мученически вздохнула Шерри. — Я просто подумала, что вы в состоянии понять.

— Понять что? — терпеливо спросила Элис.

— То, что эти вопросы так важны психологически. Понимаете, очень важно подготовиться духовно. Но поскольку вы не беременны и не мать, вы просто не поймете. — Шерри с жалостью посмотрела на Элис.

— Думаю, нет, — ответила Элис, пытаясь не обидеться и не оскорбиться. Тем не менее она испытывала раздражение. Беременные женщины иногда ведут себя так покровительственно… Вместе со всеми они предполагали, что ее бездетность — это ее собственный выбор.

«Если бы это было так просто», — думала Элис. Да, ей тридцать шесть лет, у нее нет ни мужа, ни детей. Но это не делает ее ненавидящей детей карьеристкой. На самом деле Элис всегда представляла, что когда-нибудь станет матерью. Раньше она думала, что к этому возрасту уже определенно станет. Но этого не случилось. Среди розданных судьбой карт просто не оказалось тех, на которых бы значились брак и дети.

Были другие вещи, от некоторых из них кружилась голова. Были любовные романы, некоторые из них страстные, даже время от времени серьезные отношения. Но никак не складывалось стабильное партнерство любящих и преданных друг другу людей, которое могло бы сделать детей реальной возможностью, а не пустой мечтой.

С другой стороны, у нее прекрасно складывалась карьера, ей принадлежала хорошая квартира, расположенная в завидном месте у Центрального парка. Она могла позволить себе слетать на Мальдивы или в Париж первым классом. Хотя на самом деле ей редко этого хотелось. И ее мало интересовали модные вещи.

Поэтому пока другие женщины ее возраста создавали семьи, Элис просто продолжала работать. Теперь она была богата, успешна и свободна от обязательств или ответственности. И хотя она смутно осознавала, что в жизни ей чего-то не хватает, ей выпала неплохая судьба.

Шерри раздраженно вышла из кабинета Элис, сама Элис встала и направилась к Бранту.

По его лицу сразу же стало ясно, что возникла какая-то проблема. У него всегда было обеспокоенное выражение, но сейчас оно выглядело более обеспокоенным, чем обычно. Он серьезно посмотрел на Элис сквозь толстые очки в роговой оправе.

— Что случилось? — спросила она.

— Аманда Хардвик, — кратко ответил Брант.

— О-о. Дерьмо.

— Можно и так выразиться. Но я надеюсь, что тебе удастся разобраться с этим делом.

— Времени нет. Я увязла по уши с тем рецептом. Брант в непонимании посмотрел на нее.

— Помните тот торт, в который предлагалось добавлять пятьдесят порций виски вместо пяти, — объяснила Элис. — Очень много недовольных. У многих после торта было сильное похмелье. Я работаю допоздна, чтобы разобраться с этим делом.

Ее слова не были преувеличением, о чем свидетельствовали тени под глазами. Но работа допоздна не была ничем новым в «Интеркорпе», компании, издающей журналы. Глаза Бранта смотрели холодно, в них даже появился стальной блеск.

— Кто-то может взять на себя ту работу. А Аманда Хардвик — англичанка. Ты специализируешься на англичанах.

— Большое спасибо, — пробормотала Элис. Как Брант прекрасно знал, Нью-Йорк полон англичан, и со многими из них он сталкивался ежедневно. Это было просто оправданием, чтобы сбагрить ей трудную работу. Из всех сложных заданий Аманда Хардвик, пожалуй, представляла собой самое сложное.

Аманда считалась самой известной или скандально известной журналисткой «Интеркорпа» — смотря с какой стороны посмотреть. По большей части, она писала для самого главного журнала компании, «Стиля». Несмотря на то, что постоянным местом жительства Аманды значился Лондон, где, по слухам, у нее даже был муж, казалось, что она постоянно находится в Нью- Йорке. Насколько могла судить Элис, ее слава базировалась на крайне вызывающем и недоброжелательном отношении ко всем знаменитостям, достаточно глупым, чтобы согласиться на интервью с ней. Тот факт, что многие соглашались, по мнению Элис, доказывал победу надежды над опытом. Или это, или потрясающую глупость знаменитостей.

К несчастью для юридического отдела «Интеркорпа», Дженис Киттенбурген, редактор «Стиля», не желала слушать намеки на то, что Аманда мешает компании. Дженис была родом из Мериленда, но обладала эгоизмом размером с Техас и с негодованием относилась к малейшему вмешательству в священный редакционный процесс. Она смотрела на все сквозь огромные черные солнцезащитные очки, которые носила и в помещении, и придерживалась мнения, что чем сложнее дело, тем оно важнее. Аманда отказывалась должным образом проверять информацию и легко шла на клевету. Ее поддерживала Дженис, сторонница «журналистики первого впечатления», искусства слова, уникального для ее журнала.

Как бы искусно ни представлялся этот аргумент, он никогда не выглядел убедительным для Элис. Как теперь объяснял Брант, такого же мнения придерживался один известный актер, последняя жертва Аманды. Похоже, актер собрался подать иск на «Стиль» и имел целых десять претензий.

— А почему зашло так далеко? — спросила Элис. Являясь заместителем Бранта, она иногда имела право резко с ним разговаривать. — Неужели никто не смотрел статью?

Даже произнося последнюю фразу, Элис поняла, что Дженис вполне могла отправить интервью в печать, предварительно не дав его прочитать никому из юридического отдела. И так случалось уже не в первый раз. Дженис славилась упрямством и безответственностью. Брант пожал плечами. — Послушай, Элис, бери это дело на себя. Если кто-то и сдернет нас с крючка на этот раз, то только ты. У тебя же это получалось раньше.

Элис закатила усталые глаза. Она приходила в ярость оттого, что такое количество ее времени, энергии и опыта тратится на спасение шеи Аманды Хардвик. Благодаря усилиям Элис, пока удавалось ограничиваться суровыми письмами с предупреждениями, составленными юристами оскорбленных знаменитостей. Тем не менее, чтобы добиться подобного результата, требовалась вся дипломатия и юридическое мастерство Элис. Она внутренне застонала при мысли о том, что снова придется повторить этот подвиг.