Мамы-мафия: противоположности разъезжаются (ЛП)

Шесть моделей, которые Мими и Труди привезли с собой в качестве образца, вызвали полный восторг у нас с Анной.

– Кто бы мог подумать, что новая подружка твоего бывшего окажется такой полезной! – сказала Анна. – Она мне очень нравится, ведь она так помогла нам с этими туфлями.

Мими в восторге рассказывала о фабрике, материалах, эскизах, профессионализме Сантини и даже о коробках. Труди была в восторге от самого Сантини. Как он молод, хорош собой, какая у него неотразимая улыбка и какой чудесный итальянский.

– Это нормально для итальянца, – заметила Анна, но Труди её не слышала. Она сказала, что у Сантини янтарные глаза.

– Когда я в первый раз посмотрела в эти глаза, я сразу поняла, что это будущий отец моих детей, – сказала она.

– Труди, ты ведь не хочешь детей.

– Теперь хочу, – ответила Труди. – Этот мужчина был послан мне небом, чтобы я передумала насчёт детей. Мне очень хотелось тут же сорвать с себя одежду и показать ему Уильямя и Гарри.

– Ах, Труди, я надеюсь, что ты не поставила нас в неловкое положение, – сказала я. – Этот деловой контакт очень важен для нас.

– Мне действительно показалось, что Уильям и Гарри произвели на Сантини большое впечатление, – заметила Мими. – Я уже испугалась, что он начнёт проектировать бюстгальтеры – настолько он заинтересовался Уильямом и Гарри.

– Вы знаете, что я не понимаю ни слова из того, что вы говорите? – мрачно сказала Анна. Затем её лицо посветлело.

– Зато я тоже сделала для магазина кое-что полезное, – сказала она. – Я организовала нам новенькую кофемашину. Автомат. Бесплатно!

– Не совсем, – напомнила я. – Тебе пришлось подписаться на газету. Но всё равно здорово!

– Вообще всё здорово, – сказала Анна. – Вы уже видели, как Ронни и Джо продвинулись с паркетом? Он так прекрасно смотрится! Даже герр Мозер был в восторге.

– На следующей неделе начнём красить, – заметила Мими.

– Тогда давайте начнём уже спорить насчёт красок, – сказала Труди. – Я за сочный янтарный тон с вкраплениями золотого.

– Я за бархатный баклажановый оттенок в комбинации с золотом, – откликнулась я.

– Кремово-белый, – высказалась Анна.

– А я за ярко-малиновый цвет, – ответила Мими. – В комбинации с бледно-розовым и золотым.

– Видите, – засмеялась Труди. – Хорошо, что мы уже начали об этом спорить.

Я не решилась заговорить с Мими о Неллином айподе, но поскольку и она не затронула эту тему, я поняла, что Ронни не рассказал ей о моих возмутительных подозрениях в отношении Корали.

И Нелли, что удивительно, не сказала ничего. Она только спросила:

– Ты мне что-нибудь принесла? – имея ввиду, разумеется, айпод, но Мими подумала, что Нелли имела ввиду сувениры из Италии.

– Ох, про тебя-то я не подумала, – сказала она с сожалением. – Но я купила в Милане маечку для Корали.

– Ну понятно. – Нелли выглядела слегка обиженной.

– Я бы с радостью купила ей ещё больше, но я не знаю, как отреагируют на это её родители, – сказала Мими. – Может быть, они не будут возражать, если мы немного побалуем Корали материально, но, может быть, они решат, что это несправедливо по отношению к её сёстрам. Корали и так много получает благодаря проекту. Зоопарк, кино, музей, театр, детская опера, цирк… Если жить на пособие, то всего этого себе не позволишь. Поэтому я и считаю этот проект таким важным.

– Хм, – сказала я.

– Я знаю, что ты настроена критически, поскольку это проект общества матерей, – заметила Мими.

– Вот именно, – ответила я. – Боюсь представить себе, каково бедным детям, попавшим в их семьи.

– Или бедным семьям, – заключила Нелли.

*

В четверг утром зазвонил телефон.

– Фрау Бауэр? – спросил незнакомый женский голос. – Слава Богу, что вы дома.

– Да, здесь я и собираюсь оставаться, а в Тунис я не поеду, большое спасибо.

– Это Мёллер из канцелярии «Альслебен и Янссен», – ответила женщина.

– Вот оно что. Добрый день, фрау Мёллер. – Фрау Мёллер была секретаршей Антона. Я называла её «Деревянные очки», конечно, когда она не слышала.

– Не знаю, что делать, – сказала Деревянные очки. – Герр Альслебен уехал по делам в Ганновер, наша вторая сотрудница заболела, а герр Яннсен в отпуске. Я не могу оставить рабочее место, герр Альслебен выключил мобильник, у его родителей никто не отвечает, и до его брата я тоже не могу дозвониться…

– Что-то с Эмили? – испуганно перебила я её. О Боже! Может, она упала на уроке физкультуры с гимназической стенки, она же такая хрупкая…

– Её няня больна, – сказала Деревянные очки. – Она всегда болеет по четвергам. И всякий раз она звонит мне, и мне приходится всё улаживать. Если бы у нас было такое отношение к работе, мы бы давно были безработными. Ну да, что взять со студентки! Вы можете забрать Эмили из школы?

Я испытала такое облегчение от того, что Эмили не упала с гимназической стенки, что я тут же ответила «Конечно». Положив трубку, я, правда, испытала неприятное чувство. Что, если это хитро подстроено Антоном? Я попробовала позвонить ему на мобильник, но он он действительно был выключен.

Поскольку дождь лил как из ведра, я отправилась в детский сад пешком и с тремя зонтами.

– Сегодня мы опять забираем Эмили из школы, – сообщила я Юлиусу. – И если ты поторопишься и наденешь сапоги, то ты сможешь по дороге попрыгать по всем лужам, которые найдёшь.

Это было несколько поспешное обещание, поскольку вся дорога до школы была в лужах. Хотя Юлиусу можно было лишь по разу прыгать в каждую из них, мы подошли к школе только тогда, когда звонок уже прозвенел.

Эмили нигде не было видно, и её класс был пуст.

С Юлиусом за руку я топталась по коридору.

– Я ищу Эмили Альслебен, – обратилась я к какой-то женщине, на которой не было пальто, а значит, она могла оказаться учительницей.

– Ох, тут как раз кое-что случилось, – ответила женщина. – Пройдёмте, остальные уже собрались в комнате медсестры.

Я опять почувствовала страх.

– Она ранена?

– Нет, не думаю, – ответила женщина, заводя меня в маленькую комнату, полную людей. Сплошь женщины и дети.

У стены стояла Эмили, её пальто лежало на полу. Рядом с ней стояла плачущая девочка с длинными толстыми косами.

На одной из кушеток лежал мальчик и плакал. Ещё два мальчика выглядели так, как будто они тоже вот-вот заплачут.

Эмили не плакала, она стояла с равнодушным видом, и я вздохнула с облегчением.

– Мне жарко, – сказал Юлиус.

– А вы кто? – спросила меня одна из женщин. Поскольку она была в пальто, я заключила, что это одна из матерей.

– Я… – начала я. Я – кто? Эмили будущая мачеха? Эмилин кошмар? – Я пришла за Эмили, – наконец сказала я. – Что здесь произошло?

– Мы это узнаем только тогда, когда Юстина осмотрит врач, – ответила другая женщина. Юстин был, очевидно, мальчик на кушетке. Я его узнала – это был тот рыжий парень, который недавно обозвал Эмили «косоглазой». Между его ног лежал пакет со льдом. – Хорошо, что я вовремя пришла, иначе они бы ещё неизвестно что с ним сделали.

– Кто? – спросила я.

– Ну, эта камикадзе и её подружка, – ответила женщина. – Вы бы видели, как метко она целилась в него ногой. А Юстин стоял спиной к стене и не мог защищаться. – Я видела, что она дрожит от ярости.

Но я, к сожалению, не поняла ни слова.

– Кто кого ударил? – спросила я. – И почему?

– Это мы и должны выяснить, – ответила седовласая женщина в очках. – Давайте пройдём в зал для конференций и подождём остальных родителей.

Мы гуськом последовали за ней. Юстина поддерживала его мать. Я взяла у Эмили пальто.

– С тобой всё в порядке? – спросила я. – Тебя тоже ударили?

– Нет, – ответила Эмили. – А где Луиза?

– Заболела, – сказала я.

Маленькая девочка с косами, плача, осталась стоять в углу.

– Это камикадзе? – спросила я Эмили.