Противоположности (СИ)

Ему двадцать три. У него за плечами несколько лет «уличной жизни», запах сигарет в непослушных тёмных волосах и замытые пятна чьей-то крови на потёртой кожаной куртке.

Он любит крепкий алкоголь и тяжелый рок, отбивающий ритм в без того больной голове похмельным утром. У него нет привычки жалеть о прошлом, ведь иначе он давно слетел бы с катушек, замаливая бесчисленное количество грехов.

Он не умеет любить. В его постели сменяются шаблонные красотки, как одна, мечтающие о богатой жизни и карьере модели, хоть по однообразной «затёртости» им светят разве что съёмки в рекламе бижутерии, такой же дешевой, пластмассовой, как они сами. Он не обременяет себя запоминанием их имён, ведь точно знает, что уже завтра на смену одной придёт другая. И так всю его грёбанную жизнь.

Он не считает себя идеальным. У него репутация морального урода и конченного ублюдка, что, впрочем, совсем его не волнует. В его устах даже слова вежливости звучат громкими ругательствами, а улыбка выглядит звериным оскалом.

Ей почти двадцать. Она совсем другая. Домашняя девочка. В её шкафу теснятся вешалки с идеально выглаженными платьями, а полки ломятся от бесчисленных юбочек-блузочек-чулочков.

Она читает вечерами Есенина и слушает классику. Её день расписан по минутам, учитывая время на походы в музыкальную школу и в балетную студию. Она правильная до зубного скрежета и долго будет раскаиваться в малейших проступках, доводя себя этим до помешательства.

Она мечтает о настоящей любви, прописанной на страницах старых книжек, ровными рядами громоздящихся на полках в её просторной, светлой комнате. Она тайно пишет стихи, складывая тетрадки с ними в верхний ящик рабочего стола, который уже забит под завязку.

Она совершенна, о чём прекрасно знает, демонстрируя картинно вежливую улыбку очередному собеседнику. У неё манеры принцессы, отточенные до степени автоматизма и начальная стадия психоза, вызванная неуёмным желанием всё контролировать.

Они противоположности. Они как карикатурное воплощение ангела и демона, чёрного и белого… и как только такие разные дети могли уродиться у одних родителей? Но только сам бог знает, какие грехи прячут их души.

Никто ведь не догадается, что ночами он думает о ней, представляя её на месте очередной глупой куклы в своей кровати. Что её запах – вишни и мяты – крепко засел в его памяти и теперь не выводится даже ароматами никотина и горького виски. Что каждый раз он включает музыку погромче, лишь бы заглушить мысли о ней. Но они возвращаются снова и снова, разрывая изнутри его больную голову.

Никто не узнает, что она, врубив классику в своей комнате, вечерами давится слезами и дешевым алкоголем, чтобы накачаться до отключки и не слышать стонов за тонкой стенкой. Что все её стихи только о нём, и она скорее сожгла бы себя вместе с дурацким столом, чем позволила кому-то прочесть их. Что занятия в балетной студии ей давно заменяют пьяные ночи в клубах, где она готова забыться в объятьях каждого, кто хоть немного похож на него.

Он готов убить за неё, хоть сам не понимает этого стремления. Но он уже трижды избивал до полусмерти парней из её университета, посмевших проявить к ней внимание.

Она тайно подсыпает его шлюхам слабительное. В такие дни она запирается в спальне и надрывно хохочет от алкоголя и ощущения собственной ничтожности, размазывая по лицу некогда безупречный макияж и путая пряди шелковых светлых волос.

Они медленно сходят с ума, что понимают совершенно точно, сталкиваясь в туалете третьесортного ночного клуба, куда она заглянула якобы случайно, чтобы составить компанию подруге.

Он в полной мере осознаёт своё безумие, когда грубо заталкивает её в грязную кабинку и прижимает к холодной стене. Когда впивается в её пухлые губы, горькие от привкуса алкоголя. Когда его руки бесцеремонно исследуют её хрупкое тело, оставляя синяки на бледной коже.

Она ощущает охватывающее разум помешательство, когда прижимается к нему всем телом, задевая задницей его напряженный член через ткань джинсов. Когда шепчет его имя, пока он в нетерпении срывает с неё платье, совсем не похожее на одно из тех, что давно покрылись пылью в её шкафу. Когда умоляюще стонет, чувствуя, как он одним резким толчком заполняет её.

Они подумывают о самом горячем котле, что светит им в аду, но ничего не могут поделать с жаром, охватывающем тела при малейшем соприкосновении. Это похоже на столкновение двух миров, взрыв от которого способен разрушить Вселенную. Они не могут противостоять такой силе.

Он не будет с ней нежным. Он трахает её, как последнюю суку, одной рукой зажимая ей рот, чтобы заглушить крики. Он ведь не способен любить, он просто ищет в ней удовлетворения, он просто жаждет её тело, потому что запретный плод сладок, потому что она, чёрт возьми, выбешивает его своей безупречностью, и ему нужно выплеснуть этот гнев.

Она не станет потом говорить с ним о любви. Он не герой её романа, не её принц, о котором она мечтала. Просто он всегда был так далёк от неё, а она хотела быть ближе, просто он столько раз отталкивал её, что ей хотелось хоть раз ощутить его тепло, просто… он единственный, с кем не нужно быть идеальной.

Они не зависимы друг от друга, их пути никогда не пересекутся. Это просто усталость, это… временное помешательство. Они кончают с именами друг друга на устах. Он прижимает её к себе ещё несколько секунд, а потом грубо отталкивает, хлопая хлипкой дверцей кабинки. Судьба просто не оставила им другого выбора…

Этой ночью он снова думает о ней, прислушиваясь к всхлипам за тонкой стенкой. А у неё в руках снова бутылка дешевого виски и коробка спичек, чтобы сжечь, наконец, этот чёртов стол…