Доктор Коул

Целью визита было убедить судью, что Сара является достаточно зрелой для аборта. Р. Дж. подобная логика казалась странной. Если она недостаточно зрелая, чтобы сделать аборт, то как она может быть достаточно зрелой, чтобы родить и вырастить ребенка?

Сара пробыла у судьи двадцать минут. Выйдя из кабинета, она грустно кивнула.

Р. Дж. обняла девочку, и они медленно направились к машине.

30

Маленькое путешествие

«В конце концов, что есть ложь? Это лишь правда в маскарадной маске», — писал Байрон.

Р. Дж. ненавидела этот маскарад.

— Я везу твою дочь на несколько дней в Бостон, если ты не против, Дэвид. Вход только для девочек.

— Ух ты! А почему в Бостон?

— Там будут показывать постановку «Отверженных». Мы будем обжорствовать и глазеть на витрины магазинов. Хочу получше узнать ее.

Р. Дж. было не по себе от лжи, но она не знала другого способа добиться своего в этом случае.

Дэвид был рад. Он поцеловал ее и отпустил их с благословением.

Р. Дж. позвонила Моне Уилсон, работавшей в клинике, и сказала, что привезет Сару Маркус, семнадцатилетнюю пациентку, которая уже на четвертом месяце.

— Этот ребенок очень много для меня значит, Мона. Очень много.

— Р. Дж., мы обеспечим ее всем лучшим, — ответила Мона с холодком в голосе.

Р. Дж. поняла, что для Моны каждый пациент был неповторимым и важным, но все равно спросила:

— Лес Устинович все еще работает у вас?

— Да, работает.

— Можно, чтобы ею занимался Лес?

— Хорошо. Она его получит.

Когда Р. Дж. забирала Сару из дому, девушка была слишком довольна, слишком весела. На ней был легкий спортивный костюм, надетый по совету Р. Дж., которая пояснила, что Саре придется обнажить только нижнюю часть тела.

Теплый летний день. Воздух прозрачен, как стекло, и Р. Дж. ехала медленно и осторожно, добравшись до Бостона меньше чем за три часа.

Возле клиники она заметила двух скучающих полицейских. Никаких демонстрантов видно не было. Администратор Шарлотта Маннион бросила на нее быстрый взгляд и присвистнула.

— Ну, здравствуй, незнакомка! — сказала она и поспешила из-за конторки навстречу Р. Дж., чтобы поцеловать ее в щеку.

Текучка кадров оказалась очень сильной. Р. Дж. не узнала половину персонала. Другая половина с радостью встретила Р. Дж., что особенно пришлось ей по душе, поскольку придавало Саре уверенности. Даже Мона смогла спрятать свое извечное раздражение и крепко обнять ее. Лес Устинович, как всегда, взъерошенный и сварливый, одарил ее мимолетной, но теплой улыбкой.

— Ну, как живется на Диком Западе?

— Неплохо, Лес. — Она познакомила его с Сарой, потом отвела в сторону и сообщила, насколько важна для нее эта пациентка. — Я рада, что ты согласился взять ее.

— Да? — Он пристально разглядывал Сару, пока Р. Дж. рассказывала ему, что предварительный осмотр провел доктор Нойес. — Она приходится тебе родственницей? Племянница? Двоюродная сестра?

— Ее отец кое-что значит для меня.

— Ого! Повезло отцу. — Он двинулся было уходить, но остановился. — Хочешь ассистировать?

— Нет, спасибо.

Она знала, что это был широкий жест со стороны Леса, за что была ему благодарна.

Она побыла с Сарой несколько часов, пока проводились предварительные процедуры, помогла ей заполнить бумаги. Подождала в коридоре, читая газету «Тайм» двухмесячной давности, пока с Сарой беседовали по поводу аборта. Большая часть беседы была для Сары не в новинку, потому что они уже все это обсудили с Р. Дж.

Последней остановкой в тот день была процедурная комната, где Саре должны были ввести палочку ламинарии^[7].

В коридоре Р. Дж. тупо рассматривала обложку журнала «Вэнити Фейр», зная, что в соседнем помещении Сара лежит на гинекологическом столе, пока медсестра Бетт-Энн Демарко вводит пятисантиметровую палочку ламинарии. При абортах на раннем сроке, до трех месяцев, Р. Дж. обычно расширяла шейку матки стержнями из нержавеющей стали. После трех месяцев уже требовалось большее расширение для большего катетера. Ламинария увеличивалась за ночь, впитывая жидкость, и на следующий день пациентка не чувствовала растяжения.

Бетт-Энн Демарко проводила их до выхода, рассказывая Р. Дж. о том, кто куда ушел из клиники.

— Возможно, ты почувствуешь небольшое давление, — сказала Саре медсестра как бы между прочим, — или несильные боли ночью.

Из клиники они поехали в отель на берегу реки Чарльз. Зарегистрировавшись, оставили вещи в номере, и Р. Дж. повела Сару в ресторан, желая отвлечь ее вкусным супом и уткой по-пекински. Но развлечение удалось лишь частично, поскольку Сара не смогла доесть десерт из-за болей, которые начали ее мучить.

К тому времени как они вернулись в отель, Сара была бледна и подавлена. Она достала из сумочки хрустальный сердечный камень и положила его на тумбочку. Потом она свернулась на кровати калачиком и постаралась не расплакаться.

Р. Дж. дала ей кодеин, потом сбросила туфли и легла рядом. Она ожидала, что девочка оттолкнет ее, но Сара уткнулась носом ей в плечо, когда Р. Дж. обняла ее.

Р. Дж. погладила девочку по щеке, волосам.

— Знаешь, дорогая, в некотором смысле жаль, что ты такая здоровая. Если бы тебе лечили зубы, удаляли миндалины или аппендикс, ты бы понимала, что доктор Устинович позаботится о тебе и все это пройдет. Завтра все закончится, — сказала Р. Дж., нежно похлопав Сару по спине. Так они пролежали очень долго.

На следующее утро они приехали в клинику рано. Лес Устинович еще не успел выпить кофе и поприветствовал их, кивнув и проворчав что-то под нос. К тому времени как он закончил, Демарко провела их в операционную и Сара легла на стол.

Она была бледной и напряженной. Р. Дж. держала ее за руку, пока Демарко вводила парацервикальный блок. Введя двадцать кубиков лидокаина, медсестра поставила Саре капельницу. Увы, она не сразу сумела попасть иглой в вену, сделав несколько неудачных попыток, из-за которых Сара сжала ладонь Р. Дж. так сильно, что той стало больно.

— Тебе будет легче от этого, — сказала Р. Дж. Саре, когда Демарко ввела ей десять микрограммов фентанила.

Лес вошел и взглянул на Р. Дж.

— Я думаю, вам лучше подождать в коридоре, доктор Коул.

Р. Дж. знала, что он прав. Она вынула руку из ладони Сары и поцеловала ее в щеку.

— Скоро увидимся.

В коридоре она села на жесткий стул между тощим молодым человеком, который сосредоточенно обкусывал ногти, и женщиной средних лет, делавшей вид, что читает потрепанный выпуск популярного журнала «Редбук». Р. Дж. достала «Вестник медицины», но сконцентрироваться было сложно. Она была прекрасно знакома с процедурой, потому четко представляла, что сейчас происходит с Сарой. Выскабливание происходило в два приема. Первый этап назывался «длинной сессией» и занимал где-то полторы минуты. Потом, после небольшого перерыва, проводили второй этап, более короткий. Она не успела прочитать статью в журнале, как Лес вышел из операционной и кивнул ей.

Они отошли в сторону, и он выпалил в своей обычной манере:

— Я все сделал, но пробил матку.

— Святой Боже, Лес!

Он смерил ее холодным взглядом, это заставило ее прийти в себя. Ему и так было несладко.

— Она дернулась в самый неподходящий момент. Боли она не почувствовала, но разнервничалась. Прокол произошел в том месте, где у нее какая-то фиброзная опухоль, это осложнило дело. У нее сильное кровотечение, но все будет в порядке. Мы упаковали ее, и «скорая» уже в пути.

После этого весь мир для Р. Дж. замедлился, словно она очутилась под водой.

Ей не случалось пробивать матку во времена работы в клинике, но она всегда работала с женщинами, которые были беременны не более трех месяцев. Проколы матки случались очень редко и требовали хирургического вмешательства. К счастью, больница Лемюэль Грейс была недалеко. «Скорая» приехала еще до того, как она успокоила Сару.