Доктор Коул

— Убирайся отсюда к черту, — крикнул он, пошатываясь и поднимая оружие.

— Ваша жена ранена, мистер Гейтс. Я врач, доктор Коул, и я собираюсь ей помочь.

Р. Дж. поняла, что сказала глупость. Не следовало напоминать ему о жене.

Он снова выстрелил, и стекло в правой фаре ее автомобиля взорвалось фонтаном осколков.

Ей негде было спрятаться от него. У него было ружье, а у нее ничего. Если бы она попыталась спрятаться в машине или за ней, он просто подошел и застрелил бы ее без всяких препятствий.

— Не делайте глупостей, мистер Гейтс. Я не представляю для вас угрозы. Я просто хочу помочь вашей жене.

Прозвучал третий выстрел, и стекло в левой фаре тоже исчезло. Потом еще один выстрел оторвал кусок от левой передней покрышки.

Он превращал ее машину в груду мусора.

Р. Дж. была изнурена, хотела спать. Ею овладел страх. Вся досада и неприятности последнего времени внезапно сгустились и выплеснулись наружу.

— Прекратите. Прекратите. Прекратите.

Она потеряла контроль над собой, здравый смысл покинул ее, и она сделала шаг к нему.

Он подошел ближе, опустив ружье, но не убирая палец со спускового крючка. Он был небрит и одет в грязный комбинезон, испачканную в навозе куртку и шерстяную шапку с вышитой надписью «Корм для животных Плота».

— Мне не следовало приезжать сюда.

Она с удивлением прислушалась к собственному голосу — говорила спокойно и внятно.

Он медленно поднял ружье. В этот момент послышался шум мотора.

Какое-то мгновение он колебался, но потом Мак Маккортни включил сирену, которая зазвучала, словно вой большого зверя. Полицейская машина подъехала к сараю.

— Не будь идиотом, Филип. Опусти ружье, иначе у тебя будут серьезные проблемы. Ты либо умрешь, либо загремишь за решетку, где больше никогда не сможешь набраться.

Шериф говорил это спокойным, негромким голосом. Гейтс прислонил ружье к стене дома. Маккортни надел на него наручники и посадил на заднее сиденье полицейского автомобиля, отгороженное металлической решеткой.

Очень осторожно, словно ступая по тонкому льду, Р. Дж. вошла в дом.

У Летти Гейтс были многочисленные синяки, а также трещины в левой локтевой кости, девятом и десятом ребрах с правой стороны. Р. Дж. вызвала «скорую», когда та вернулась после транспортировки водителя слетевшей с дороги фуры.

У миссис Гейтс была сломана рука. Ей наложили шину и привязали руку к груди. К тому времени как ее увезла карета «скорой помощи», шериф успел поменять колесо на машине Р. Дж. Из-за разбитых фар она не видела дороги, потому ей пришлось медленно ехать за полицейской машиной, спускавшейся с горы.

Вернувшись домой, она начала раздеваться, села на край кровати и разрыдалась.

На следующий день у нее было много работы, однако Деннис Стенли, один из помощников шерифа, работавших на полставки, отвез ее машину в Гринфилд, где купил новую запаску и поменял фары. Потом Деннис отправился в тюрьму графства и вручил счета за ремонт автомобиля Филу Гейтсу, пояснив, что судья может проявить снисхождение и рассмотрит возможность освобождения под залог, если Фил скажет, что ему очень жаль и немедленно оплатит счета за ремонт машины. Деннис привез Р. Дж. подписанный Гейтсом чек и отремонтированную машину, посоветовав немедленно обналичить чек, что она и сделала.

В декабре наступило непродолжительное затишье. Р. Дж. была ему чертовски рада. Ее отец решил навестить на Рождество друзей во Флориде и поинтересовался, сможет ли она посвятить ему четыре дня, начиная с девятнадцатого декабря, чтобы отметить праздники.

Такое раннее празднование Рождества почти совпало с Ханукой, потому Дэвид и Сара сообщили, что с радостью приедут на праздничный ужин.

Р. Дж. срезала в лесу небольшое еловое деревце и приготовила замечательный ужин на четверых.

После ужина они обменялись подарками. Р. Дж. подарила Дэвиду картину и большую коробку конфет. Для отца купила кувшин кленового сиропа у Рошей и банку меда. Для Сары она приготовила собрание сочинений Джейн Остин. Отец подарил ей бутылку французского бренди, а Дэвид — сборник стихов Эмили Дикинсон. Сара связала для Р. Дж. пару варежек из некрашеной пряжи и подарила третий сердечный камень в ее коллекцию. Она сказала Р. Дж., что эти подарки в некотором смысле и от Бобби Хендерсона.

— Шерсть — от овец, выращенных его матерью, а камень я нашла в их амбаре.

Отец Р. Дж. старел. Он стал более задумчивым, тихим и грустным. Он привез виолу да гамба. Артрит так сильно поразил его руки, что ему было больно играть, но он настоял на том, чтобы исполнить несколько композиций. Когда обмен подарками закончился, она села за пианино и они сыграли серию дуэтов, которым, казалось, не будет конца. Праздник удался даже лучше, чем День благодарения. Это было лучшее Рождество в жизни Р. Дж.

После того как Дэвид и Сара уехали домой, отец Р. Дж. распахнул дверь и вышел на крыльцо. На улице был небольшой мороз, потому снег покрылся тонкой коркой наста, а луг пересекала лунная дорожка, словно это было озеро.

— Послушай, — попросил отец.

— Что?

— Как тихо и спокойно.

Они молча дышали морозным воздухом. Стояла безветренная и безмолвная ночь.

— Тут всегда такое умиротворение? — спросил он.

Р. Дж. улыбнулась.

— В основном да, — ответила она.

27

Холодный сезон

Однажды Дэвид приехал к Р. Дж. днем, когда ее не было дома, и тщательно протоптал тропу в лесу, чтобы походить по ней на лыжах. Тропа была слишком короткой, ее можно было пройти на лыжах очень быстро. Они решили, что удлинят ее к следующей зиме.

В холодное время года лecá стали совсем другими. Р. Дж. и Дэвид видели следы зверей, которые летом остались бы незамеченными: оленя, норки, енота, дикой куропатки, рыси. Однажды они набрели на оборванный след кролика. Дэвид поворошил снег лыжной палкой, и они увидели замерзшую кровь и кусочки белой кроличьей шерсти в том месте, где кормилась сова.

В холмах снег был серьезным препятствием. Прислушавшись к предложению Дэвида, Р. Дж. купила пару снегоступов и научилась ими пользоваться. Она держала их в машине «на всякий случай». На самом деле ей не пришлось пользоваться ими в ту зиму. Но в начале января случилась метель, которую даже старожилы назвали небывалой. В тот день после суток беспрерывного сильного снегопада у Р. Дж. зазвонил телефон, когда она завтракала.

Это была Бонни Рош.

— Доктор Коул, у меня ужасная боль в боку, и меня тошнит так сильно, что пришлось бросить коров.

— У вас лихорадка?

— Температура тридцать восемь. Бок очень болит.

— Какой бок?

— Правый.

— Вверху или внизу?

— Вверху. Я не знаю. Где-то посередине вроде.

— Вам удаляли аппендицит?

— Нет. О боже, доктор Коул. Мне нельзя в больницу, никак нельзя. Мы не можем себе этого позволить.

— Давайте не будем пороть горячку. Я выезжаю немедленно.

— Вы сможете добраться только до шоссе. Нашу дорогу никто не расчищал.

— Держитесь, — решительно сказала Р. Дж. — Я доберусь.

Их подъездная дорога была километра два длиной. Р. Дж. вызвала из города группу санитаров на снегоходах. Они встретились у начала дороги Рошей, и очень скоро Р. Дж. сидела за спиной Яна Смита, обняв его и спрятав голову, пока они продвигались по засыпанному снегом тракту.

Прибыв на место, Р. Дж. сразу же поняла, что у Бонни аппендицит. Конечно, снегоход был не самым удачным транспортным средством для пациента с воспаленным аппендиксом, но в сложившейся ситуации выбирать не приходилось.

— Я не могу ехать в больницу, Пол, — сказала Бонни мужу. — Я не могу, черт возьми, и ты это знаешь.

— Не волнуйся. Положись на меня, — сказал Пол Рош.

Это был высокий, очень худой мужчина двадцати пяти лет, который выглядел еще слишком молодым, чтобы употреблять алкоголь. Каждый раз, когда Р. Дж. приезжала к ним на ферму, он работал. Каждый раз, когда она встречала его, у него было озабоченное выражение лица.