Инкогнито (СИ)

Какой-то немыслимый, неправдоподобный сюжет. Как будто чья-то злая шутка. Когда, наконец,  в жизни свершилось то, на что он уже перестал надеяться, вернулось прошлое, напоминая о себе и требуя внимания. Снова начал тлеть остывший очаг, уже не грея его самого, но вынуждая поддерживать этот странный и ненужный огонь.

Бывшая жена словно вновь превратилась в девчонку, хрупкую, юную и ранимую, в которую он когда-то влюбился. И старалась быть рядом, окружая той заботой, что теперь была не нужной и неуместной. Предпочел бы чувствовать сейчас рядом совсем другие руки и внимание – в других глазах.

Он думал об Арине. Постоянно думал о ней и ничего не мог с этим поделать. Помнил нежность кожи под своими руками, взгляд, сияющий и в темноте такой откровенной любовью, что слов было не нужно. Птичка... милая, родная, такая драгоценная, что от переполняющих чувств щемило сердце. Хотелось сжать её в объятиях,  рассказывая о том, что на самом деле имело смысл, согреть, приласкать, снова ощущая себя необходимым.

– Послушай меня... – Нина как будто торопились опередить его мысли. Придвинулась на постели, почти вплотную прижимаясь к бедру,  скрытому только тонкой простыней. Раньше одного этого хватило бы, чтобы утонуть в жаре желания, теперь же мужчина лишь сокрушался о том, что гипс и все остальные приспособления, удерживающие его в постели, не позволяют отстраниться.

– Прекрати!  – она вновь напомнила ему ребёнка, отчаянно старающегося удержать полюбившуюся игрушку, с которой было необходимо расстаться. Только с игрой все происходящее не имело ничего общего.  Слишком серьёзно, слишком грустно и больно. И ничего уже не поправить.

Она снова словно почувствовала то, что происходило у него внутри.

– Прости меня... пожалуйста... я была не права... я не могу без тебя жить...

Разве в этом было дело? Разве можно одной лишь мольбой о прощении поправить то, что разорвало на части их брак и счастье, казавшееся незыблемым?

– Нина... –  в голове опять запульсировала боль, добавляя усталости всему телу. – Ну мы же с тобой взрослые люди... Ты не можешь не понимать... Прошлое было замечательным, но оно закончилось.

Женщина неожиданно всхлипнула.

– Это из-за того, что я сделала? Ты не простишь?

Нечего было прощать. Он не держал зла, и сейчас воспринимать поступок бывшей жены стало легче. Но и вернуть то, что их связывало когда-то, ему уже не представлялось возможным.

– Не в этом дело... Нина... – повинуясь какому-то подсознательному желанию утешить, облегчить её переживания, коснулся руки, потянув женщину на себя, и уложил к себе на грудь. Нина охнула и заплакала,  вцепившись в его плечи.

– Перестань... Слышишь меня?

– Люблю...  – она зарыдала и, приподнявшись,  начала осыпать короткими, жадными поцелуями его лицо. – Давай попробуем ещё раз.

Попробуем что? Заново пережить то, что уже утратило свое значение? Воскресить растоптанные чувства?

От нее пахло все теми же духами, аромат которых он узнал бы из сотни других. И волосы были такими же мягкими. И пережитая беременность ничуть не испортила фигуру, а сделала ее еще более женственной и привлекательной. Раньше уже давно утратил бы самообладание и позабыл об этих дурацких приспособлениях, вынудивших его торчать здесь. А теперь… Теперь на его груди плакала красивая женщина, но не было ни смысла, ни потребности хоть как-то стать к ней ближе. Да, они соприкасались телами, но разделяющая стена была непреодолимой.

– Пожалуйста, прости меня… – всхлипнула и подняла на него глаза, а мужчина в который раз изумился, как ей удается оставаться такой обворожительной даже со слезами. Природа расщедрилась, позволяя и в неприглядной ситуации быть неотразимой. Вот только это все равно не способно ничто изменить.

– Нина, я не сержусь. И ни в чем тебя не обвиняю. Себя самого, скорее, за то, что не сумел сделать тебя счастливой.

Она шумно вздохнула.

– Ты ещё можешь... только ты...

– Уже нет... – перед глазами мелькнуло другое лицо и сладкие губы, робкие и пьянящие одновременно. Он буквально ощутил их вкус, и ноющая пленительная тяжесть превзошла все болезненные ощущения в теле.

– Нина... – оторвал от себя её руки. – Я люблю другую женщину. Прости...

Недоумение в глазах женщины быстро сменилось обидой, и слезы потекли с новой силой.

– Этого не может быть…

Ему неожиданно сделалось досадно.

– Вот как? И почему же?

Все остальное он не произнес вслух, но в сознании болезненными молоточками застучали неизбежные мысли. Я обречен всю жизнь любить тебя? Ты считаешь именно так? Изнемогать от тоски и жажды быть рядом, зная, какой выбор ты сделала? Тебе хотелось бы этого, не так ли?

Оказалось, Нина не утратила еще способности читать его мысли. Она побледнела и

медленно выпрямилась, отстраняясь. Тыльной стороной ладони вытерла мокрые от слез щеки. Опять как маленькая девочка. Только ничего детского в сложившейся ситуации не было.

Поднялась, отошла к окну, ненадолго задержалась у зеркала, хаотичными движениями поправляя прическу. Взглянула в упор – и тут же отвела глаза. А потом он увидел, как дрожащие пальцы вытянули из кармана халата его телефон.

– Прости… – это слово сорвалось с губ каким-то сдавленным стоном. Нина склонилась над кроватью, на мгновенье прижимаясь губами к его щеке, а потом почти бегом покинула палату.

Глава 25

За окошком твоим –

Метель,

Снежным хлопьям всю ночь

Летать,

Ты лежишь и тепла

Постель,

И легко в темноте

Мечтать.

А мечты у тебя

Одни,

Точно те же, что были

Днём –

Ты считаешь до встречи

Дни,

Чтобы снова быть с ним

Вдвоём.

Каждый час – бесконечный

Срок,

И приходится вечность

Ждать,

Что проснётся дверной

Звонок

И позволит его

Обнять.

И к холодным с зимы

Губам

Ты прижмёшься своим

Теплом,

И поймёшь по его

Глазам

Как ему хорошо

Вдвоём.

Сказоч-Ник

Последний раз из окон квартиры на окружающий мир он смотрел, наверное, еще в детстве. Именно смотрел – не заглядывал вскользь, интересуясь наличием осадков или температурой воздуха на термометре. Изучал прохожих, бесконечно спешащих по своим делам, зачем-то придумывая их маршруты. За несколько дней запомнил почти всех жителей дома, которых раньше вряд ли бы смог узнать. Не глядя на часы, научился определять время: сосед с верхнего этажа регулярно выходил на прогулку с собакой, не задерживаясь ни на  минуту.

На голых ветках деревьев прямо на глазах распускались крошечные цветы: миндаль пробуждался к жизни раньше всего, а за ним торопилась вишня, издали выглядевшая будто припорошенной снегом.