Я люблю свою работу?

Мой спутник что-то бурчит себе под нос, но из-за джазовой музыки, раздающейся отовсюду, не могу разобрать слов. Он, что, издевается? Зачем мы сюда притащились, если его все раздражает? Больше никогда не пойду у него на поводу! Может, развернуться и поехать домой? «Ты совсем рехнулась? Веди себя подобающим образом, а не как избалованная девчонка!», – отчитывает меня здравый рассудок.

На третьем этаже не так много людей. А возле столика в конце зала стоит Терехов в компании двух мужчин и двух блондинок в синих (!) платьях. От увиденного слегка кружится голова, а здравый рассудок язвительно произносит: «Я же говорил…». Возникает только одно желание – поскорее убраться отсюда, поехать домой, сжечь все синие предметы своего гардероба и в одиночестве напиться, поднимая каждый бокал за здравый рассудок. Терехов оборачивается, на секунду замирает, потом что-то быстро говорит своим собеседникам и поспешно шагает в нашу сторону. Костюм полуночно-синего цвета идеально сидит на нем, а расстегнутая верхняя пуговица бледно-голубой сорочки снова напоминает окружающим, что здесь он – Бог. Вьющиеся смоляные волосы, легкая небритость, узкий разрез черных глаз…

– Мария, – Терехов впивается в меня взглядом, словно пиявка. – Виктор, – обмениваясь рукопожатиями с Рябиновым, он продолжает смотреть на меня. – Вы вместе?

– Да, не могу же я отпустить такую красотку одну! – Витя довольно улыбается. – С днем рождения! – и он протягивает золотистый бумажный пакет. – Там от нас подарочек.

– От вас? – Терехов усмехается.

«Pokerface!», – приказывает здравый рассудок, и я не смею ослушаться. Одна из блондинок в синем, видимо, не желая отпускать именинника надолго, грациозно подплывает к нам.

– Феофан, мы все с нетерпением ждем обещанный сюрприз, – она берет его под руку.

– Скоро, – отвечает он, чуть заметно поморщившись.

– Сюрприз? – переспрашивает Рябинов. – Да ты – затейник!

С трудом подавляю в себе смешок, но улыбку скрыть не могу. Почему бы и нет? Ведь девушке в вечернем платье подобает улыбаться при шутках своего спутника. Терехов выглядит расстроенным, хотя и пытается это скрыть. С чего бы ему переживать? Дорогой ресторан, сотня гостей (или больше?), рядом – миловидная блондинка в синем (конечно же!) платье – разве жизнь не удалась? Чувствую, как в клатче вибрирует мобильный. Достаю телефон и смотрю на экран: это мамá. При других обстоятельствах я бы сбросила звонок, но сейчас просто необходимо скрыться из поля зрения Феофана Эрнестовича, пока он не испепелил меня взглядом.

– Приношу извинения – срочный звонок. Я вас оставлю, – и я многозначительно смотрю на Витю, как будто в моих словах кроется сакральный смысл, понятный только нам двоим.

– Конечно. Только не задерживайся, – снисходительно отвечает он.

При других обстоятельствах я бы разговаривала с мамá не более пяти минут, но сейчас просто необходимо выдержать паузу, чтобы прийти в себя. В обществе Терехова я чувствую себя неуютно. Почему он постоянно пялится на меня? Это, по меньшей мере, неприлично! Хотя, чему я удивляюсь? С момента нашей первой встречи было понятно, что у него проблемы с воспитанием!

– Мари, ты слушаешь меня? – спрашивает мамá.

– Да, конечно. Альфи похудел на двести грамм. Знаешь, мне пора идти. Созвонимся завтра.

Убираю телефон в клатч и неспешно направляюсь к лестнице: долго отсутствие будет выглядеть подозрительно. Надеюсь, Терехов уже уединился где-нибудь с блондинкой, и я больше не увижу его.

– Ну и где ты была? – интересуется Витя, когда я подхожу к нему.

– Разговаривала.

– С мамой? – он делает глоток шампанского. – Очень смешно!

– Не вижу ничего смешного, – пожимаю плечами.

– Играешь с огнем, Маш.

– В смысле?

– Ну, в прямом, – отвечает он. – Я про Терехова.

– Я ни с кем не играю.

Что за глупые предположения? Играю? Неужели мое поведение не свидетельствует об обратном? Я даже и не думала играть с кем-то, тем более, с Тереховым, ведь в партии против него вряд ли удастся одержать победу. «Неужели поняла? Аллилуйя!», – здравый рассудок возносит руки к небу и артистично закатывает глаза.

– Фото? – рядом возникает низкорослый пухляк с камерой в руках.

– Нет, спасибо!

– Почему же нет? – Рябинов приобнимает меня за талию и прижимает к себе. – Улыбайся, Варнас: нас снимают!

Изображаю улыбку, хотя с большей радостью убила бы их обоих.

Проходит пара часов или около того. Веселье набирает обороты – гости уже пустились в пляс. Мы с Рябиновым стоим на втором этаже, облокотившись на стеклянные стенки балкона, пьем шампанское и чуть слышно обсуждаем присутствующих. Меня раздражает абсолютно все, в особенности – амазонки из армии в синем, рыскающие по этажам.

– Попадем в светскую хронику! – Витя громко смеется. – По-моему, фотограф на тебя запал: ты постоянно в фокусе. Только представь, он потом обклеит твоими фотографиями стены своей каморки и будет…

– Довольно! – морщусь. – Мне уже порядком надоел этот папарацци. И вообще: гости уже изрядно пьяны – пора уезжать.

– Да ладно? Все только начинается! – и его смех становится еще громче. – Может, потанцуем?

– Ты издеваешься? Я не собираюсь выплясывать перед всеми этими… Людьми!

– Виктор? Ну, здравствуй! – раздается рядом бас.

Высокий мужчина крепкого телосложения выглядит пугающе: его улыбка похожа на оскал, его маленькие глаза как будто видят насквозь, словно рентгеновские лучи.

– Артем? – Рябинов радостно трясет его огромную руку. – Давно не виделись! Рассказывай, как сам!

Нервно сглатываю: похоже, этот громила задержится рядом с нами надолго. Он осматривает меня с ног до головы, после чего спрашивает:

– Познакомишь нас?

– Конечно. Артем Солохин, мой однокурсник. А это – Мария, моя…

– Жена?

С трудом сдерживаю желание выплеснуть содержимое бокала в лицо этому хаму. Что он себе позволяет?! Даже беспардонный Рябинов выглядит шокированным!

– Нет, это моя коллега.

– Тогда она не будет возражать, если мы оставим ее на какое-то время?

Я буду только счастлива, если вы оба уберетесь к чертям! Зачем я только пришла сюда?! «А я говорил…», – произносит здравый рассудок, но я посылаю его куда подальше. Этот вечер займет почетное место в рейтинге самых отвратительных вечеров в моей жизни! Нужно немедленно уезжать, пока я не убила кого-нибудь! В тот момент, когда Рябинов исчезает из вида, вспоминаю, что у него остался номерок. Что ж, придется ехать домой без верхней одежды: я готова пожертвовать даже прекрасным манто из лисы!

– Вам скучно?

Даже не оборачиваясь, узнаю этот голос: только Терехова не хватало! «Держи себя в руках!», – приказывает здравый рассудок.

– Вовсе нет, – выдавливаю из себя улыбку. – Не помню, чтобы когда-то так веселилась.

– Звучит неубедительно, – его глаза сужаются. – Быть может, я смогу Вас развлечь?

– Здесь столько гостей. Не думаю, что стоит утруждаться ради меня.

– Ради Вас – стоит.

Издевается? Как он собрался меня развлекать? Неужели нельзя просто оставить меня в покое? Будь проклят тот день, когда я решила влезть в «Оушен»! Всему виной тщеславие, которое сейчас сжалось в комок и сидит тихо, словно не имеет ко всему происходящему никакого отношения. Здравый рассудок мечется из угла в угол, судорожно придумывая пути выхода из неловкой ситуации. Играет медленная композиция, и Терехов улыбается. Нет, нет, только не это!

– Вы ведь не откажете имениннику? – и он протягивает мне руку.

Усилием воли заставляю мурашки остановиться посередине спины. Всего лишь танец – ничего особенного. Я смогу. Какие-то пять минут. Я справлюсь. От его теплого прикосновения меня бросает в озноб. Надо думать о чем-то отвлеченном. Насколько похудел Альфи? Мы спускаемся по лестнице. Двести грамм? Мало. Окружающие заинтересованно смотрят. Ветеринар говорил, что мопсу нужно скинуть килограмм. Вот уже и танцпол. Наверняка мамá дает ему что-то вкусное. Терехов уже держит меня за талию. Какие-нибудь собачьи сладости. Косточку. Терехов соединяет наши руки. Да, я же покупала ему такие косточки, они со вкусом… Вкусом… Боже, все таращатся на нас! Со вкусом курицы! Наконец-то я вспомнила!