Майданутые. Том 1. Раскол (Украина 2013 года). Кн.1 Братья (СИ)

Олег Базалук

МАЙДАНУТЫЕ

Том 1

Раскол

(Украина 2013 года)

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ:

БРАТЬЯ

Глава 1.

Брайтон, Англия. Начало апреля 2013 года. На набережной, на открытой террасе одного из многочисленных кафетериев, наблюдая за волнами Ла-Манша, сидел Олег Аникиевич Беленчук. Не обращая внимания на чашку давно остывшего кофе, он с наслаждением, полной грудью вдыхал свежий, бодрящий, послеобеденный морской воздух. Совсем недавно прошел сильный ливень. И хотя дождь прекратился, тучи по-прежнему застилали небо. Накатывающиеся на крупную береговую гальку волны издавали неимоверный шум. Погода стояла прохладная и сырая. Стремительные порывы ветра пронизывали и пробирали до костей. Олег давно замерз. Кроме него и еще одной пары, которая расположилась совсем рядом, через столик, на открытом воздухе никто не сидел. Остальные посетители кафе располагались внутри заведения, наслаждаясь напитками и едой в тепле и уюте.

Мужчина и женщина, примерно Олег возраста, зашли на террасу минут десять назад. Олег собрался было уходить, потому что прелесть этой террасы в такую непогоду заключалась только в одном – в уединении на фоне страстного прибоя. Однако пара, усаживаясь за столик, заговорила по-русски, и Олег, впервые за две недели услышав родную речь, умилился. Воспоминания о Родине нахлынули с такой силой, что дрожь промерзшего тела, сменилась теплом от соприкосновения с родовым и домашним. «Наши» - с радостью и гордостью за свой великий народ, подумал Олег и, стараясь не выдать своего нарастающего волнения, удобнее уселся на стуле.

Олег впервые за свои сорок пять лет на целый месяц выехал в Европу. Эта поездка в Брайтон стояла в череде его многочисленных безумных идей, за которые он расплачивался, правда, не всегда сожалея об этом. Он решил выучить английский язык непосредственно в англоязычной среде, поэтому через туристическое агентство, заплатив немалые для его профессорской зарплаты деньги, он на месяц приехал в Англию. Выбирая между престижными языковыми школами Оксфорда, Лондона и Брайтона, Олег, не раздумывая, выбрал Брайтон – океан для него, водолея, являлся страстью. Возле воды его буйная натура успокаивалась, а мысли накладывались одна на одну, выстраиваясь в последовательные ассоциативные системы. Наблюдая за морской или океанской стихией, ему лучше думалось. В этом он убедился после того, как тяжело дающуюся докторскую диссертацию по истории философии ему удалось закончить за три дня под рокот набегающих волн Черного моря. В ноябрьскую стужу, он остался единственным посетителем отеля на побережье в Коктебеле. Но именно это его и вдохновило на завершение докторской: один на один с дикой и необузданной морской средой, которая не только вдребезги разбивала сложившиеся за годы стереотипы взглядов, но и пробуждала в нем такие же сумасшедшие, новые творческие ассоциации.

Олега тянуло к морской стихии: осенней, зимней, ранневесенней. А вот летнее море он не любил: слишком спокойным, покладистым и покорным представлялось оно ему. Оно не соответствовало его состоянию души: неугомонному, мятежному, бунтарскому. Поэтому апрельская погода в Брайтоне в отличие от многих отдыхающих его не отпугивала, а наоборот, притягивала, вдохновляла и пробуждала. Созвучие внутренней и внешней стихии – уравновешивало, гармонизировало и умиротворяло.

Олег не вслушивался в разговор русских (он давно уже отучил себя от этой пагубной, чисто русской привычки) – он наслаждался тональностями родного языка. Он воспринимал их речь как музыку и слушал как задушевную мелодию Чайковского. Интонации доносившегося разговора подсказывали, что за столиком сидели не украинцы, а россияне, но они говорили на его языке, и он привычно считал их братьями.

Олег не мог позволить себе рассмотреть их – это Европа: каждый замыкается в своем мире и не претендует на мир соседей. Именно поэтому русские испытывают в Европе противоречивые чувства. С одной стороны, они здесь никому не интересны и предоставлены сами себе. Не нужно остерегаться, оглядываться, соизмерять с нормами свое поведение. Все что не запрещено законом и не нарушает границы окружающих людей, здесь разрешалось. Но, с другой стороны, русские не комфортно себя чувствуют в Европе, потому что они привыкли кого-то поучать, напутствовать, учить уму-разуму. Русские привыкли участвовать в процессе: общения, шопинга, работы, обучения. Движение по жизни и участие в процессе, любом, будь каком, это в своем роде смысл жизни русского человека, его связь с жизнью. Но европейцев потребность русских быть всегда на виду, обязательно в чем-то участвовать, напрягает и раздражает. У них другие ценности и отношение к жизни. Поэтому русские чувствуют в Европе свою невостребованность и отчужденность.

Русская речь собеседников накладывалась на волнение природной стихии и становилась более насыщенной и ёмкой при восприятии. Олега переполняли эмоции. Ёрзая на стуле, Олег обратил внимание, что в самом кафе, за стёклами уютного теплого мира, столики все заняты. Люди смеялись, оживленно разговаривали, много жестикулировали, изредка бросая взоры в их сторону. И только трое русских, правда, не догадываясь об этом, практически не меняя позы, словно застывшие глыбы в полудикой природе, занимали два столика на открытой террасе.

Олег подумал, что не только он, но и любой другой русский не сможет расслабиться в узком пространстве впритык стоящих столиков кафе, когда ты не только слышишь разговоры соседей, но и различаешь прерывистость их дыхания, своим обонянием воспринимаешь тончайшие оттенки запаха их тел. Русские обретают спокойствие только в уединении, даже на холоде при штормовом ветре. Отгораживаясь от других людей условиями ненастья, русские проявляют уже вошедшее в их привычку недоверие к окружающим людям. Но при этом, предпочитая теплоте и уюту помещений непогоду и лють дикой природы, они обнажают мощь и глубину своей натуры. Русские давно живут в условиях постоянного стресса, поэтому их внутренние неутихающие страдания и сомнения может уравновесить только экстремальная внешняя среда, совершенно чуждая духу европейцев.

Около получаса Олег и русская пара просидели на холоде, наблюдая за вздымающимися волнами прибоя. Величие и красота пейзажа согревала и пробуждала мысли о масштабном и вселенском. За столиком у русских говорил в основном мужчина, и его голос, переливы родной речи, существенно обогащал происходящее природное действо. Заслушиваясь, Олег перестал ощущать себя чужим в этой далекой стране и культуре, в которой он с его уровнем владения языка совершенно ничего не понимал.

Первой поднялась женщина. Скрытно потягиваясь и разминая застывшие ноги, она обернулась к Олегу и на русском спросила:

- Не подскажите, который час?

От неожиданности Олег растерялся, посмотрел на часы и ответил:

- Три часа, правда, это по киевскому времени.

- А сколько по брайтонскому?

- Час. – Олег только сейчас рассмотрел лицо женщины – красивое, с правильными, утонченными чертами.

- Сережа, нам пора – она обернулась к своему спутнику. Тот явно нехотя поднялся и тоже начал собираться.

- А как вы определили, что я русский? – Олег не мог скрыть своего удивления.

- Тамара узнала в вас русского еще когда мы только подходили к кафе – вместо нее ответил её спутник – Англичане не носят массивных золотых цепей на шее.

- И не любят сидеть на холоде – добавила женщина – Меня зовут Тамара, а моего брата – Сережа.

- Меня, Олег. Тамара, я две недели не слышал русскую речь – признался Олег, наслаждаясь самой возможностью говорить на родном языке.

- А я здесь почти год. Сережа ко мне приехал в гости, сегодня уезжает.

- И как вам Брайтон? Домой тянет? Вы ведь из России?

- Мы из Москвы. Брайтон, милый городишко. Много русских, но домой не тянет.