Приходите за счастьем вчера (СИ)

«Какая отменная задница…»

- С удовольствием.

Взгляд на её филей был мимолётный, но Кетрин не была бы собой, если бы его не засекла. Впрочем, когда дело дошло до бумаг по «Vine&Spirit», оба ушли с головой в обсуждение и ни на что не отвлекались, а когда закончили, день уже клонился к вечеру.

- Вот и всё. Теперь вы можете быть спокойны за ваши обязательства, – пробормотала Кет, откладывая последнюю папку и рассматривая рисунок дерева столешницы. – Да и моя сестра уже совсем не то, что раньше, и способна тащить фирму на своих плечах.

- Да, кстати, вполне. Если откровенно, я был удивлён, что вы решили заняться.

- У неё скоро свадьба, да и одна голова хорошо, а две лучше.

- Не всегда, но в данном случае, думаю, вы правы. – Мейсон встал и накинул пиджак. – Но я всё равно приеду через пару недель, чтобы сверить всё окончательно.

- Очень хорошо, – наконец, подняв голову, Кет устало улыбнулась: – Ладно. Хотите чай или кофе, Мейсон? Мы остались без ланча и почти пропустили пятичасовой.

- Давайте.

- Тогда пойдёмте в столовую, а я пока позвоню.

Пройдя в столовую и устроившись за столом, она пожала плечами:

- Хотя мы и тут опоздали – уже шесть.

- Неужели вы стали настоящей традиционной англичанкой, Кетрин?

- На ваше счастье нет, Мейсон.

- На моё счастье?

- Поверьте, если бы я стала настоящей англичанкой, то с сухим аристократическим оскалом предложила бы вам только сильно разбодяженный молоком напиток с во-от таким, – она изобразила пальцами «о’кей», – печеньем.

- А так вы готовы предложить что-то ещё?

- Разумеется, – Кетрин быстро облизнула нижнюю губу. – Я предложу вам отличную, американскую, – они пристально уставились друг на друга, чувствуя, как наэлектризовывается воздух, – отбивную котлету. Хотите поесть?

- А я, пожалуй, не откажусь…

- Кет, ты здесь? Привет, – звонкий голос старшей сестры разорвал чувственную атмосферу, и заставил Локвуда вздрогнуть. Испытывая лёгкую досаду, Кетрин откинулась на спинку стула. – О, Мейсон, вы тоже здесь? Добрый день. Как поживаете?

- Добрый день, Елена. Отлично.

- Вы пьёте чай?

- Именно так, сестрёнка. Заодно решили поесть что-то более существенное, – Кетрин насмешливо оглядела сестру: – Составишь компанию?

- С удовольствием.

- Буду рада увидеть вас снова, Мейсон.

- Я тоже, Кетрин, – Локвуд мягко пожал ладонь Кетрин и вышел за дверь. Елена, прекрасно заметившая, что рукопожатие продолжалось на пару секунд дольше требуемого, скосила взгляд на сестру.

- Это что сейчас было?

- Что?

- Он явно раздевал тебя взглядом за обедом, – хмыкнула Елена, с иронией разглядывая близняшку. – Точнее не явно, но раздевал. И я вам помешала.

- От взгляда до рук долгая дорога по песочку, – хихикнула Кетрин.

- И ты собираешься её пройти?

- Посмотрим. Мне всего двадцать шесть и нужно продолжать жить. А Локвуд... – Кет задумчиво прищурилась: – у него отменная зад… очень красивые глаза и вкусный парфюм. Ладно, я к Златке.

Две недели спустя.

Триумфальным теперь возвращение в поместье нельзя было назвать даже с натяжкой, но это ведь и не было возвращением – просто приезд на несколько дней, из удобства к подготовке к свадьбе Елены.

- Ой, Роза… Как я рада вас видеть. А что это за прелесть?

- Её зовут Софи.

- Какое красивое имя, – умилилась брюнетка, – но я не это имела ввиду, – Кетрин покрепче прижала к груди свой свёрток со Злателиной, с любопытством уставившись в пелёнки в руках Розы, – просто спросила – у вас кто-то гостит? Или Керолайн снова родила так быстро, или это Ваш… – она помедлила, увидев розовый оттенок. – Ваша внучка? Совсем кроха!

Женщина недоуменно моргнула, открыла рот, но ответ пришёл с другой стороны:

- Нет. – Элайджа прищурился: – Это не внучка, и не моя племянница, пока она числится нашей дочерью.

- Прости? – Резко обернувшись, Кетрин уставилась на мужа, думая, а не сошёл ли он с ума. Или она. – В каком смысле – наша дочь?

- Это тот ребёнок из больницы, Ева. София – её второе имя. И она здесь пока живёт.

- Зачем? – плечи Кет напряглись, лицо из ласкового стало замкнутым.

- Потому что мне так хочется.

И это было правдой. Майклсон не испытывал и доли привязанности к ребёнку в руках Розы, он оставил Еву здесь, как покупают пучок лаванды на рынке – для приятной атмосферы. Возвращаясь от Катерины с дочерью, он не скучал по ним и не вспоминал – работа, – но между сном и реальностью, поднимаясь к себе в комнату вечером или просыпаясь не с той ноги, он слышал иногда детский писк, и это создавало ощущение домашнего очага. Оказалось, привезя в этот дом Катерину, он умудрился привыкнуть к семейной жизни. Сумерки и рассвет – пограничное время, когда Элайджа разрешал себе представить, что последнего года в его жизни не было, Катерина от него не сбежала, а родила дома и отсутствует в постели, потому что укладывает спать их дочку. Или они играют – во время своих визитов в снятый для бывшей жены особняк, ему нравилось смотреть, как Кет сюсюкает с их Златкой, расцеловывает её от макушки до пяток или щекочет носом. Ложь самому себе, но она улучшала настроение и дарила своеобразный уют и покой, необходимые, чтобы продуктивно работать в корпорации. От этого ребёнка требовалось подавать голос – с задачей малышка справлялась, – а само пищащее тельце оценивалось им как естественная нагрузка, которую можно было легко себе позволить на некоторое время по стечению обстоятельств и из-за данного врачу слова. Впрочем, последние месяцы многое поменялось.

- Ну, теперь у тебя есть своя дочь. – Кетрин взглянула на личико Златки, и черты женщины смягчились, вновь обретя нежность. – Думаю, эту девочку стоит поскорее отдать в детский дом, чтобы ей нашли родителей.

- Я не буду её туда отдавать, – Майклсон оглядел бывшую жену, с неожиданной неприязнью отметив, как просто та распорядилась судьбой малышки. Что его действия ничуть не лучше, а даже более жестоки, Элайдже и в голову не пришло. – Она будет жить здесь.

Он не сказал слова «пока», что дело только в подборе хороших приёмных родителей и обещании Мирчеву не сдавать малышку в приют, с весёлым безразличием наблюдая, как в глазах Кетрин сначала плещется недоумение, а потом разгорается гнев.

- Роза, прошу Вас, не могли бы Вы нам дать поговорить наедине? – пытаясь сохранять ровный тон, выдавила Катерина.

- Разумеется, Кетрин.

- Спасибо. Я правильно понимаю, что в свидетельстве по-прежнему её мать – я? – отчеканила женщина, как только за экономкой закрылась дверь.

- И что с того? Успокойся, эта малышка тебя никак не обяжет.

- То есть как, что с того? Ты не понимаешь, что… – Кетрин не закончила, вздрогнув от раздражения передёрнувшего лицо бывшего мужа.

- Это ненадолго.

- В конце концов, – девушка чуть склонила голову в насмешливом поклоне, – я её и вправду не увижу, пусть эта девчонка живёт в северном крыле. У меня есть свой ребёнок, а ты… Мы уже решили, что свободны в праве выбора, с кем жить и как. – Поудобнее обняв Златку, брюнетка направилась к лестнице. – Я в свою комнату. Распорядись занести туда чемоданы.

- Её нет, – коротко бросил Майклсон, испытывая то же смятение, что и несколько недель назад, когда чуть не предложил ей стать своей любовницей.

- Прости?

- Спроси у Розы варианты, и выберите самую удобную, но детская Златки смежная с моей спальней. Если хочешь остановитесь там, я пока займу другую. Мне нужно поработать. До вечера.

И он вышел за дверь, не имея ни малейшего желания объяснять, почему не стало комнаты с лотосами. И ещё потому, что только в эту секунду, а не вдруг, сообразил то, о чём на эмоциях не задумывались они оба, но что было бы естественным не только для любой женщины в разводе, но и вообще для любого не наивного человека – Катерина настолько доверяла его любому слову, что не испытывала и доли сомнения о наличии ответственности, в том числе и уголовной как официальной матери Софии, если он нарушит свои обязательства, и с девочкой, такой слабой с рождения, что-то пойдёт не так. И именно это было самое ненормальное.