Где-то между чёрным и белым (ЛП)

До того, как он смог по-настоящему насладиться своим триумфом, друзья Райана стащили его с тела врага. Райан вскочил, и затем они втроем начали бить Кристиана, меся его как котлету. Он не мог сказать, как долго это все длилось до появления охранника, который спас его.

Он никогда не забудет, как его мать в ужасе отшатнулась, посмотрев на его разбитое лицо, заходясь в истерическом рыдании. Вот тогда он испугался. Он еще не видел повреждений. Его папа замер как парализованный, затем медленно прошел в комнату. Его рот открылся и закрылся, на лице появилась дрожащая улыбка.

— Ты молодец, сын, — пробормотал он, осторожно обхватив его рукой.

Кристиан почувствовал облегчение от этих слов, но не поверил в них по-настоящему.

— О, ты бы видел тех ребят.

— Как вы можете шутить? — отрезала мать, прежде чем обратиться к охраннику. — Были ли арестованы эти мальчики? Они должны быть наказаны!

— Мэм, мы все еще пытаемся выяснить, что произошло, но дело в том, что именно ваш сын нанес первый удар.

— Если он это сделал, — голос его отца внезапно поднялся до крика, — значит, засранец заслужил это! И потом, этот кусок дерьма заставляет своих дружков драться за него, втроем против одного!

— Джон, — смущенно прошептала мать Кристиана.

В большинстве случаев отец Кристиана вел себя сдержанно Его повседневная работа в качестве фармацевта не требовала, чтобы он был агрессивным или вступал в спор. И тем не менее сейчас Кристиан мог видеть, как вена пульсирует на шее отца, пока он продолжал свою гневную тираду, отчитывая охранника, человека, который в реальности и пришел на помощь его сыну.

В итоге Райана и его друзей исключили из школы, а Кристиан получил пятидневный отдых на зализывание ран. Ученики, которые ранее никогда не принимали участия в его жизни, засвидетельствовали тот факт, что перед инцидентом над ним постоянно издевались.

Когда Кристиан вернулся в школу, все немного изменилось. Девушки начали мило и дружелюбно улыбаться ему, хотя прежде не удостаивали и второго взгляда. Пара мальчиков даже кивнула ему в знак уважения. Все было тихо. Но он никогда не обсуждал это с родителями, и когда уже начал чувствовать, что хочет остаться, его семья снова переехала в другую часть города.

Его мать вряд ли позволила бы ему остаться в этой школе. Она никак не могла перестать говорить о произошедшем. Кристиан же пытался сделать все возможное, чтобы забыть об этом.

Осенью 1992 года Кристиан пошел в новую школу. Там он стал невидимкой, и ему это очень нравилось.

До тех пор, пока он не встретил Эвелин. Но проявлять к ней интерес было просто смешно, учитывая его опыт. У него никогда не было девушки, а она выглядела так, что просто захватывало дух.

В свой первый день он нашел место в дальнем углу комнаты в классе истории. Он снова пытался спрятаться. Учитель кратко представил его классу, и Эвелин была единственным человеком в помещении, который не воспринял его с безразличием. Вместо этого она обернулась и улыбнулась ему. Он был так поражен, что не был уверен, улыбнулся ли в ответ.

Прошли недели, может быть, даже пара месяцев, прежде чем он наконец осмелился подойти к ней. Не говоря ни слова, он протянул ей свой набросок, который нарисовал во время урока, и затем скрылся за углом. Поскольку он никогда не видел, чтобы она вела себя недоброжелательно по отношению к кому-либо, он был уверен, что она в любом случае не будет смеяться над ним или смущать его. В худшем случае просто проигнорирует его.

И все же, что, если он был неправ? Пугающая волна паники накрыла его с головой, когда он понял, что, возможно, только что добровольно открыл себя для огромного непознанного мира страданий.

На следующий день она ждала его в коридоре с рисунком в руке. Кристиан остановился, лихорадочно решая, притворяться ли, что он не видит ее и просто идет к своему шкафчику. Будет ли это выглядеть очень глупо? Он умирал от желания поговорить с этой девушкой. И она была без друзей, поэтому, возможно, не собиралась высмеять Кристиана или заставить его почувствовать себя каким-то прибабахнутым поклонником. Он решил, что вроде бы попробовать заговорить с ней безопасно, и выдавил из себя свою обычную усмешку.

— Привет, — сказала она.

— Привет.

— Э-э-м... — Эвелин крутила лямку рюкзака свободной рукой. — Этот рисунок... он потрясающий.

Он не знал, что сказать:

— Ничего особенного. — «Дерьмо! Это звучит как-то самонадеянно». — Я хочу сказать... спасибо. — Его лицо стало каменным. «Улыбайся же, идиот!».

Эвелин посмотрела на рисунок, дав ему время полюбоваться длинными, густыми ресницами, хаотично высветленными прядями в ее темных волосах. Находясь так близко, он мог почувствовать приятный запах ее цветочного шампуня. В ней было что-то очень хрупкое, и это заставило его почувствовать себя немного не так мерзко, как обычно. У нее были самые маленькие запястья, которые он когда-либо видел; утонченное девичье тело словно можно было разбить, как хрупкую вазу. И все же ее стиль общения нес в себе легкость и изящество, которые он желал бы иметь в своем характере.

— Сколько времени тебе потребовалось, чтобы это нарисовать? — спросила она.

— О, не знаю, — он смешался. — Десять минут?

Глаза Эвелин устремились от него к изображению:

— Ого!

— Да. — Он почти усмехнулся. Почти.

— Боже, я бы хотела так круто рисовать! Как ты этому научился?

Он пожал плечами. Она была очень впечатлена. Ни одна девушка никогда не была впечатлена чем-нибудь, что касалось его.

Как она на него смотрела — она могла его видеть.

И это пугало его.

Эвелин ждала, пока он что-то скажет, но тогда ей придется ждать очень долго. Обеспокоенный каким-нибудь дурацкими словами, которые могли вылететь из его рта, мозг мальчика словно отключился.

— Ну, я думаю, нам лучше пойти в класс, — сказала она. Вместо того, чтобы сложить рисунок, она засунула его между страницами своего учебника, чтобы разгладить складки. Она хотела его сохранить!

— Никто еще никогда не рисовал меня. Спасибо.

Он пропал.

Возвращаясь, Кристиан вспомнил, как приятно ему было от улыбки Эви, как согревало восхищение его талантами. Ему чертовски повезло, что она хотя бы заговорила с ним в тот день, многие годы назад. Как он мог сделать что-то настолько глупое, чтобы предать ее?

Со вздохом он поднес нежную руку, все еще столь хрупкую, к своим губам. Он осторожно держал ее обеими руками и прошептал:

— Эви... Прости. Я люблю тебя.

Глава 25

Когда в пятницу днем Софи остановилась возле кабинета Сэма, она была удивлена, увидев, что он разговаривает с Яном. Она ничего не слышала о Яне и не видела его с тех пор, как случилась та история с сайтом, и вообще думала, что парень больше не вернется.

Сэм поднял глаза и увидел ее в дверях.

— Я не помешаю? — спросила она — Ничего, если я зайду?

— Конечно, — ответил он, прежде чем обратиться к Яну — Посмотри-ка, кто решил зайти.

Ян застенчиво поднял руку в знак приветствия.

— Здравствуйте, мисс Кук.

— Что ж, хочу сказать, что очень рада видеть твое прекрасное лицо! — Софи улыбнулась ему.

— Спасибо. — Щеки Яна раскраснелись — Я тоже очень рад видеть вас.

— Ян сказал, что вернется к занятиям в понедельник, — объяснил Сэм.

Софи села рядом с ними, изо всех сил стараясь скрыть беспокойство по поводу услышанных новостей.

— Это... замечательно! — Она вопросительно посмотрела на Сэма.

— Все будет хорошо — сказал Ян.

Они сидели в тишине, Софи очень хотелось что-нибудь сказать. Это казалось не совсем хорошей идеей, потому она смогла придержать язык за зубами.

Тишину нарушил Сэм:

— Знаешь, а ведь ты напугал мисс Кук своим видео. Меня оно тоже испугало.

Ян опустил голову, казалось, вся школа замерла. Вопли школьников в коридоре стихли, двор опустел, даже кондиционер прекратил работу, и кабинет погрузился в звенящую тишину. Софи рассматривала свои ногти и раздумывала над сменой темы разговора. Если честно, это вообще никого из них не касалось, но Ян должен знать, что, вероятнее всего, это всплывет.