«Молчи» (СИ)

Дилан — не Хозяин. И не собирается становится им, ведь его сознанием движет иное.

— Ты трахал… — не замечает, как контроль покидает организм, ведь кошмарные воспоминания находят возможность ворваться в сознание. Громкий вдох. Судорога в руках.

— Ты трахал её, — шепчет. Дейв сжимает губы, с волнением и внутренней болью следит за тем, как Дилан морщится, сильнее вонзая нож внутрь живота Троя:

— Сдохни.

И вдруг сознание рисует иное. Заставляет думать в новом ключе, полностью принимая ту информацию, что до сих пор не уложилась в голове. И на её почве рождается это:

— Ты... - Дилан моргает, взгляд мечется, не находя точки остановки, но в итоге замирает на глазах отморозка. — Ты насиловал мою беременную девушку... — осознание. Беременная. Мэй Харпер беременна. От него. Трой изнасиловал её. А она... Внутри нее ребенок. Его. И ты, Трой, издевался над ней.

Словно, только понимает. Прямо сейчас. О'Брайен даже не думает о том, что он совершенно не готов к такому жизненному повороту. Все мысли о другом.

Новый вид боли. Новый вид ненависти.

Руки начинают трястись. Больше никаких слов. Никакой тяги времени. Только рванные, резкие действия.

Умри.

Выдергивает оружие, кровь пачкает пол, руки парня, который не дает Трою выдохнуть, когда перебирает пальцами, одной ладонью надавив на шею противника, другой касаясь раны на животе:

— Где там она? — взгляд исподлобья. Злость, такая отвратительная злость, разрушающая в нем человека. — Твоя печень. Где она? — проникает внутрь, в горячее тело, и Трой орет, рвет глотку, пихается, пока Дилан грубо сдерживает его, своими действиями вызывая ужас на лицах Псов, которые начинают медленно идти по стене, двигаясь к выходу. Дейв не мешает им. Он осторожно шагает к сейфу, решая пока отдалиться морально от происходящего и заняться делом. Трой не закрывает рот, кричит. Дилан улыбается, и…

И ужасается.

Ведь получает удовольствие от процесса. От долгой пытки.

Лукас.

Парень выдергивает окровавленную руку, ножом проходится по шее Троя, отбросив умирать. Тело падает. Хриплые попытки вдохнуть. О’Брайен тяжело дышит. Начинает моргать, вытирая ладони о кофту. Оборачивается, тут же встречаясь взглядом с другом, который щурит веки, не желая давить:

— Как ты?

Дилан просто кивает. Ничего не говорит. Борется с дрожью, не дает ей захватить власть в теле. Им нужно… Нужно двигаться. Бросается к Дейву, чтобы помочь установить взрывчатку.

Но они слишком задержались. По плану, им уже надо быть в нескольких метрах в лесу, но… Они еще здесь.

Шум вертолета со стороны окна. Парни вскакивают на ноги. Это полиция. Спецназ окружает здание, видимо, Джо уже сдался и выдал всю информацию. О’Брайен моргает, сглатывая, ведь вертолет ярко светит на окна, задевая лицо парня. Дейв что-то кричит, с ужасом отскакивая назад.

Они допустили ошибку. Слишком задержались, а Джо просил сделать все быстро.

Обстрел. Здания. Окон. Верхних этажей. Спецназ выламывает двери, проникая внутрь.

— Все будет хорошо, слышишь?

***

Утро впервые наступает быстро. За окном светло. Бледное небо затягивается пасмурными облаками. Я еще никогда так сильно не могла перенести утренний свет. Он такой непривычный. Болью давит на глаза, вынуждает их слезиться. Щиплет. Мороз встречает меня на крыльце. Уже ставший таким родным, близким. Моим верным другом, оставившим шрамы глубоко под кожей. Стою, позади запертая дверь дома с холодными стенами, не наблюдаю за возней матери, которая всю ночь носилась, не приседая. Собирала вещи, первой необходимости. Главное, документы. Мои руки сложены на груди. Таксист поднимает чемоданы, вмещая в багажник. Терпеливо относится к суматохе, что создает мать.

Стою. Мой взгляд опущен. Мысли замерли еще в темноте комнаты, пока руки касались игрушечного младенца в кроватке. Это будто было так давно. Мое прошлое. Оно остается здесь, в Лондоне. Я не желаю возвращаться, не желаю больше вспоминать. Хочу иной жизни, вне постоянного стресса. К сожалению, кажется, мне придется пройти психологическое обследование, как и иного характера. Касаюсь пальцами живота...

— Мэй, — после тщательной проверки, моя мать решает, что все необходимое на месте, поэтому оборачивается, взглянув на меня. Поднимаю глаза, но не на неё. Смотрю в сторону поворота с нашей улицы. Жду. Мать нервно потирает ладони, с трудом держит себя в руках, не срываясь на слезы, которые вот-вот могут появиться на моих глазах.

Смотрю. Жду.

— Мэй, — женщине приходится подняться ко мне. Она крепко сжимает мою ладонь, постоянно поглядывает на наручные часы. Предпринимает попытки заставить меня двигаться, но ноги врастают в пол, поэтому не шевелюсь. А мать не давит, не начинает ругаться. Она ждет, пока я жду. Какие-то минуты стоим вместе, но в итоге женщина понимает, что мы и без того задерживаемся, так что осторожно ступает вниз, аккуратно потянув меня за руку. Не отрываю взгляда от дороги.

Смотрю. Молчу. Жду.

Выходим за калитку. Все остается позади. Мысли, отрывки прошлого, даже неприятный детский плач, что внезапно врезался в сознание этой ночью. Джемми вернулся, но в последний раз, напоминая о себе. И я... Невольно я задумалась о том, что, если с моим ребенком все будет в порядке, быть может... Это мой шанс искупить свой грех?

Мужчина-таксист зовет мать, чтобы уточнить вопросы перевозки, ведь женщина не сообщила ему, к какому входу аэропорта нас нужно подвезти. Не верю. Неужели, я все же покидаю это место? Наконец.

Стою. Смотрю. Жду.

Забываю моргать, отчего глаза неприятно щиплет. Нервно хрущу пальцами, не оставляя их без движения. Паническая попытка занять чем-то свои руки, чтобы не дергать неуложенные пряди волос. Кожа шеи давно расчесана ногтями. Она покраснела и теперь ноет.

— Мэй, — мать смотрит на часы, с настоящим трудом оповещая. — Нам пора, милая, — словно, она понимает мои чувства. Не хочу сомневаться в этом, но нет. В полной мере, ей не под силу осознать эмоции, что охватывают, одним ударом в грудь.

Хмурю брови. Теперь уже глаза выдают меня. Еле качаю головой, сжав губы. Смотрю. Жду. Мужчина спрашивает, все ли в порядке. Мать просит его сесть за руль. Сама идет ко мне. Медленно. Обнимая свои плечи руками:

— Эй, Мэй, нам пора, — встает сбоку, чтобы не загораживать мне обзор. Специально, чтобы вывести из какого-то транса, я будто гипнотизирую взглядом, мысленно призывая желанное.

Качаю головой, громко всасывая холодный воздух через нос прямиком в больные легкие.

Женщина вздыхает, прикусив губу:

— Мэй, — наклоняет голову, желая привлечь мое внимание, но не отвожу взгляд. Не отвлекаюсь.

Стою. Смотрю. Жду.

— У нас рейс, — не оставляет попыток. Качаю головой. — Мы можем опоздать, — качаю головой. — Мэй…

Невольно касаюсь пальцами живота. Страх окутывает. Паника сжимает горло, а в глазах снова стынут слезы. Мать пытается поговорить со мной, но я лишь сжимаю дрожащие, искусанные губы, чтобы сдержать всхлип. Продолжаю смотреть.

Они должны успеть. Они обязаны, ведь…

Я не готова. Я не смогу одна и с этим, я...

Громко вдыхаю, уже ртом, но выдохнуть не могу. Боль в груди. Ноющая. Таксист выглядывает из салона, жалуясь, что мы задерживаем его, ведь сегодня много заказов. Мать с раздражением ворчит на него, крепко сжимает мое запястье, смотрит в мои глаза, но не смотрю в ответ:

— Идем? — спрашивает, но не ждет ответа. Ноги настолько вялые, все тело борется с внутренней бурей, но в итоге поддается. Морально я продолжаю сражаться, но физически у меня нет сил. Осторожно ведет меня к машине, боясь, что могу сорваться. Я сама начинаю понимать, что желание помчаться прочь растет. Могу кинуться и забыться, но Дилан просил меня не делать так. Он просил говорить с ним, если у меня внутри разгорается подобное ощущение панической атаки.

А сейчас… Что мне делать сейчас?

Я в панике, Дилан, так, как мне поступить?

— Подожди, — шепчу, пристально смотрю в сторону дороги, но мать уже открывает дверцу заднего сидения. Не давит, но немного нажимает мне на плечи, заставляя наклоняться. Вытягиваю шею. Чтобы ухватить. Но со стороны поворота никакого движения.