Приходите за счастьем вчера (СИ)

- Я же сказал – нет, идиотка чёртова!!

Шарахнувшись в сторону, Кет испуганно съёжилась, недоумевающе рассматривая теперь уже бывшего мужа. Она же победила! Да спровоцировать поцелуем такую эрекцию редкая женщина способна, особенно если она уже не столь хороша внешне как раньше! И, переборов страх перед явной агрессией, вновь нежно обвила руками шею Элайджи. В Бразилии же сработало. В следующее мгновение тонкая кожа её запястий украсилась следами мужских пальцев, а девушка заскулила. Хватка ослабла.

- Тебе мало было в Сан-Франциско? Не доводи.

- Я никого не довожу.

- Да неужели? – На смену её рукам пришли щёки, двумя пальцами ухватив за которые, он заставил смотреть прямо на себя. – По-моему этим ты занимаешься с особым блеском. Несколько взглядов, поцелуев и перед тобой скотина. А скотина не слишком способна думать, когда в неё тыкают палкой – может и убить. Ты не боишься, что в один прекрасный день ты снова перейдёшь границы допустимого, и я тебя просто грохну, ну, или на худой конец отлуплю до потери сознания?

- Нет. – Она фыркнула и мотнула головой, привычно потершись о пальцы. – Ты меня не можешь тронуть.

- А я вот боюсь, представь себе.

- Я знаю тебя лучше.

- Когда-то ты была уверена, что я не возьму тебя силой, радость моя, – лицо исказилось злобой, – да что там – я тоже был в этом уверен. Теперь у меня уверенности в себе поубавилось. Попадись ты мне в самолёте, когда я узнал где ты или после звонка Елены, и мой ремень…

- Я беременная. В самолете ты меня представлял иначе. – Кет упрямо смотрела. – На деле ты меня не тронешь. Ты даже не замечаешь, что не смог это сделать и сейчас, стоило мне скривиться.

- Я... Извини, – он осёкся, почувствовав потные ладони Катерины. Осознал – вправду второй рукой едва ли не поддерживает бывшую жену за спину, чтобы она случайно не оступилась. Отпустил её лицо. Тон стал официально-холоден, как в тот момент, когда они только приступили к диалогу: – Ты ошибаешься, я ничего не могу предположить о своей реакции, когда речь идёт о тебе. А мне не нужны такие страсти, поэтому я не хочу быть с тобой, не хочу заниматься жизнью на вулкане.

- Больше не хочешь меня любить?

- Да. Ты не приносишь мне радости, а если приносишь, то...

- То что? – напряжённо потребовала продолжения Кет.

- Слишком дорого обходится.

- Так я всё-таки виновата? – Она потёрла пятна на щеках, теперь уже злясь на него за это достоинство, которое и полюбила так безоглядно. И из-за чего сбежала в Болгарию, чтобы дать Элайдже время вернуть себя. Единственный прокол – не подумала, что больше он в эту реку не полезет.

- Ты не виновата. Это моё дело, кого мне выбирать – тебя или, скажем, как Мередит. – Он вновь закрылся в панцирь спокойствия, голос стал теплее: – Я ведь не хотел кричать на тебя и трогать вообще, итог ты видишь, Катерина, – я снова не владею собой, так давай больше не будем выедать друг другу мозг. Успокойся и думай о малышке. – Короткий поцелуй в лоб, привычный и оттого теперь странный: – У тебя всё будет хорошо, а у меня обычная жизнь, для которой я и создан.

Насупив брови, Катерина устало смотрела в окно, как он вышел из дома, сел в автомобиль, машина скрылась из поля зрения. Не хочет он её любить, видите ли… Как будто это возможно. Но в глубине сердца Кетрин знала, что именно теперь Элайджа подошёл к тому, чтобы найти дорогу к дню, в котором можно оставить о ней память, а не будущие чувства. Знала и боялась – Елена была права. Он уходил от неё, не в эту дверь или другую страну, и вправду в другую жизнь и остановить это движение у Кет не оставалось средств – она беспечно растратила их всуе, считая чувства Элайджи бесконечными. Её мир тоже стал тусклым и пресным. Таким каким был до их встречи. Забыв об Амалии, очевидно, ожидающей, когда она её позовёт, Кет отправилась на кухню и там съела огромный бутерброд с бужениной и помидорами, ягод, шоколадку, несколько бананов. Но еда не оказала магического успокаивающего воздействия, поэтому девушка выпила сок и легла спать.

Великобритания. Лондон.

Капли дождя звонко стучали по стеклу в прохладной тишине лондонской ночи. Приподнявшись на локте, Элайджа оглядел чуть приоткрытую верхнюю створку окна своей квартиры, в которое косо влетали отдельные капли – зарождающийся серый рассвет не вызывал бодрости и энтузиазма. Через два часа нужно было ехать на работу, проводить еженедельную планёрку, но… Потянувшись к телефону, Майклсон отправил секретарю короткое сообщение и рухнул обратно на подушки, решив отоспаться. Но не тут-то было – сон уже не шёл, да ещё у соседей кто-то издавал тихие плачущие звуки. Полежав в постели ещё десять минут, мужчина рывком встал, заставляя себя двигаться. Ещё через десять минут, планы были перекроены, и Эвелин получила приказ собирать директоров. Как всякого трудоголика, Майклсона раскачивал жёсткий график, заставлял включаться в работу и лучше любого антидепрессанта проветривал мозги, поэтому по прошествии полутора часов это был уже привычный английский джентльмен, одетый до странного безупречно для его высокого положения. Застегнув пуговицы пальто и схватив ключи, мужчина вышел за дверь. Пронзительное мяуканье, больше похожее на вопль заставило резко дёрнуться.

- Извини, не знал. – Вот и причина «нытья». Не соседи, а сидевший на пороге дома коричневый котёнок, мокрый и грязный. Сейчас он забился в угол, видимо, не зная, чего больше бояться – мужчины, наступившего на хвост, или лившего стеной дождя и поджал под себя лапы. На мгновение Элайджа подумал, что стоит впустить животное к себе хотя бы погреться, но тут же отбросил мысль – уж очень грязным и драным был котёнок, явно не домашний, а, значит, не пропадёт. Да и нагадит везде в лучшем случае грязью, а в худшем… На пороге же… Он переступил идеально блестящими туфлями на более сухую часть ступеньки. Ну, на пороге было не очень мокро. И раскрыв зонт, Майклсон направился влево, кляня себя за то, что купил квартиру в доме без прямого доступа к гаражу. Котёнок снова принялся издавать звуки больше похожие на хныканье.

Когда мужчина вернулся к ночи домой, дождь всё ещё лил как из ведра, а зверёк крошечным пятном темнел на коврике, свернувшись в клубок. На появление хозяина дома он уже никак не отреагировал, хотя в спешке Элайджа выронил ключи, и они шлёпнулись рядом с ухом животного. Вздохнув, Майклсон, не снимая перчаток, схватил котёнка за загривок, тот посмотрел осоловелыми золотистыми глазами, вяло шевельнул лапами, пытаясь вырваться, мявкнул и снова затих.

- Ладно, пойдём.

Котёнок был неприятным – липкий и продрогший. Поэтому, без особых нежностей наполнив раковину тёплой водой, Элайджа сунул животное туда. С непонятно откуда взявшейся энергией, комок грязной шерсти в его руках начал выгибаться и истошно пищать, норовя выпрыгнуть из пальцев и оцарапать обидчика. Но не тут-то было – вырваться не удавалось, пока вода, в которой его полоскали раз за разом, не стала относительно светлой. Наконец, сняв испорченные перчатки и укутав колотящееся в нервном ознобе животное в полотенце, Элайджа поразился какая, – он глянул под хвост, – она маленькая и лёгкая, половина веса – грязь, налипшая на шерсть. Одни – мужчина достал молоко, купленное для чая и налил на блюдечко, – кожа и кости. Сунул мордочкой в тарелку, бедолага зафыркала, дёргая крошечными усиками, но начала жадно пить, давясь и тыкаясь носом – нормально ещё не умела, а инстинкт работал.

- Хватит, плохо тебе будет, малышка, – отобрав облюбованную, ставшей похожей на маленькую сардельку на лапках, кошкой, тарелку, Элайджа поднялся в спальню и положил полотенце на кровать.

- Наелась и ведь сто процентов нагадишь, – но плюнув на этот факт, он отправился в ванную и, скоро вернувшись, упал на простыню, собираясь заснуть. Обсохшая кошка выбралась из полотенца, пристроилась рядом с рукой и принялась мяукать и плакать.

- Тихо, – властно скомандовал мужчина. И воцарилась тишина. На несколько минут.

- Мяу! – Пауза. – Мяу!!