Приходите за счастьем вчера (СИ)

- И ты не боишься последствий? – Элайджа расстегнул манжеты рубашки.

- Ни капельки… Я хочу побыть хозяйкой положения.

- Ты веришь, что в таком виде ты хозяйка положения? – Смех мужчины эхом прокатился по спальне. – Обожаю тебя в этом положении, но ты точно не…

- Я это просто знаю. – Она хихикнула, стягивая с него рубашку и проводя зубами по мгновенно напрягшимся мышцам пресса. – А ты всего лишь снова меряешь жизнь своими фаллократическими мерками. Но ты мой мужчина, поэтому прощаю…

Хозяйка положения… Вопрос состоял в том, что Майклсон слишком жалел её горло, чтобы исполнить действительно желаемое в нынешнем положении, то есть схватить за волосы и пропихнуть в глотку без подготовки, но не стал лезть в бутылку и сообщать печальный факт Катерине, терпеливо позволяя творить с собой, что ей угодно. В конце концов, остальных-то не жалел, значит, сердцу точно хозяйка.

Поставив подбородок на живот мужчине, Кетрин облизала губы и прищурилась, разглядывая его лицо. В её глазах и на губах очень медленно зажглась ликующая улыбка победительницы – никакие блондиночки не страшны, такое наслаждение исказило черты Элайджи. И её имя в конце. Они встретились взглядами и его мутный, непонимающе-тяжёлый впивался в её улыбающееся личико абордажными крючьями и, наконец, чёрные ресницы сомкнулись. С тихим восторгом полностью удовлетворённой собственницы, она посмотрела на мужа ещё пару секунд, подтянулась на локтях и устроила голову у него на плече, слушая как часто и глубоко он дышит, пытаясь быстро восстановиться. Если бы это было возможно, Кет бы замурлыкала, от какого-то только ей понятного довольства собой. Потрясающе, когда стоит немного постараться, и мужчина у твоих ног – что она переиграла – нет, не дамочку из секретарской, а его самого подчинила своим условиям, – Катерина не сомневалась ни минуты. Но вот мужская рука рядом чуть сжалась, нащупала её бедро. Губы Элайджи растянулись в улыбке, голос звучал глухо.

- И всё же ты стервозна, Катерина. – Длинная пауза, она улыбалась и, конечно, не ответила – какая разница, какая она, если её собственность вернулась к ней? Эл был в её руках. Почему она раньше не думала, как важно не выпустить его из них с доверием или без? Впрочем, Элайдже и не нужно было ответа: – У какого-то писателя было хорошее определение этому слову… Не помню.

Катерина по-прежнему молча водила подушечками пальцев по его груди, в комнате повисла тишина, в которой сплетались их дыхания – его тяжёлое и хрипловатое и её лёгкое и спокойное. Она мирно наслаждалась своим женским триумфом, вкус контроля и власти над мужчиной, его мыслями и страстями был всегда великолепен, Кет уже начала забывать, каково это. А ещё каково ей обнимать Элайджу. Приподнявшись на локте, она осторожно прикоснулась губами к щеке.

- Куда ты? – встрепенувшись от того, что он встал, брюнетка недоумённо вскинула голову.

- В ванную.

Чувствуя лёгкое неудовольствие от того, что с ней никого нет, хотя она ожидала совсем иного, когда Эл восстановит силы, Кетрин снова легла, на сей раз положив голову на его подушку, вдыхая её запах и начиная придрёмывать в полумраке. Но вот мужские руки её подхватили и понесли, через минуту опустили в тёплую воду, вырвав протестующий писк.

- Эл? – Она испуганно ухватила его за запястье.

- Я собираюсь искупать тебя. Твои волосы совсем слиплись.

- Хорошо, – Откинула голову на подушечку, сначала смущённая и даже раздосадованная этим желанием, но вскоре начала получать невероятное удовольствие от осторожных прикосновений пальцев и губки к коже и плеска не слишком тёплой воды. Когда-то он часто этим занимался, только обычно ванну они делили на двоих, и Катерина не оставалась в долгу…

- Перевернись.

- Так? – Мочалка скользнула от спины к ногам.

- Так…

- Мне хорошо. – Выдохнула Кет и, вытянув шею, провела мокрыми ладонями по щекам, умиротворённо прошептав: – Очень хорошо. Спасибо… – она перевернулась на спину, снова начиная засыпать – сегодня было слишком много событий, – и разглядывая руки Эла на своей груди. Но усилием воли вернула себя в действительность, от неожиданности раньше положенного по плану спросив:

- Это значит, что ты согласен пересмотреть наш договор на первый пункт?

Он двумя пальцами приподнял её подбородок и прильнул в долгом поцелуе к раскрасневшимся губам:

- Да.

- Я так дорога тебе? – Катерина вновь приподняла лицо, тщательно скрывая за ласковым тоном самодовольство, смешанное с желанием отомстить за то, что Элайджа не сидел при ней последние месяцы.

- Конечно. – Снова приник к её рту. – Самая ценная и важная вещь для любого мужчины – это его женщина. С ней невозможно расстаться, можно только оставить себе.

- Я не вещь, – она выставила подбородок.

- Женщина, которая не любит, но живёт и не собирается отпускать… – Он прикоснулся губами к розовому от горячей воды мизинцу. – Кажешься тёплой ко всем, а на деле как природный жемчуг.

«Он сошёл с ума или просто обкурился?» Хотя под ложечкой уже предательски засосало.

- Не говори ерунды, я чувствую… – всё же испугавшись дичи, которую начал вещать Элайджа, Кет резко отдёрнула ступню, окатив его джинсы водой.

- Что же?

“Я люблю тебя...”

- Я ревную тебя.

Он несколько секунд смотрел на неё ничего не выражающим взглядом, усмехнулся.

- В тот день, когда я отдам Колу свой Мазератти погонять, вызывай психиатричку. – Короткий смешок при виде её скептического лица. – Да не переживай – не свихнулся ещё, приступ корявого поэтизма. Уже прошло.

- Нам нужно подождать и всё наладится… – Не совсем правда, но он её испугал. Такого спокойного, уверенного и, да, ожесточённого до бессердечия, Эла Кетрин не видела уже давно, если быть точной – со времени их посиделок с адвокатами в Йоркшире год назад, и ей не нравилось, что их отношения шли совсем не по её сценарию. – Я думаю, мы просто должны привыкнуть. Ты сейчас не в настроении.

- А ты помнишь, когда я был в настроении? – равнодушно бросил Майклсон. – Жить с женщиной и не спать с ней – дикая дурь, мы оба всё понимаем, но если бы ты от этого была счастливой… – осекшись и подняв Кет, он обернул её в полотенце. – Ты сама затащила меня в постель, сама выдвинула требования, поэтому и общаться мы будем соответственно. И слава Богу. Так как раньше жить нельзя, постоянно хочу кого-то грохнуть. Ты хоть соображаешь, что значит жить с тобой и каждый день думать, на какой кобыле к тебе подъехать, чтобы просто прикоснуться? Я постараюсь не повторять прежней истории, если смогу, твоё дело верить или нет – второе тоже пойму, это не наша обычная ссора, которая ничего не поменяет, – уголок рта нервно дёрнулся, – но тогда уходи сама и сейчас. Всем что тебе требуется для жизни обеспечу на том же уровне, что был бы у моей жены. Проблем для будущих мужиков, если они окажутся слишком норовистыми, тоже не будет – стану умершим дядюшкой, оставившим наследство.

Кетрин молчала, судорожно соображая, и наконец выдавила:

- Мне не нравится этот разговор. Отложим до утра.

- Мне не нравится моя жизнь и ничего. А ещё мне надоело возиться и чего-то выжидать, – Он потянул полотенце с её груди и развернул к зеркалу. Голос стал задумчивым. – Ты красавица. Я хотел убедить себя в обратном, но нет.

- Я постарею рано или поздно. – Кет попыталась дёрнуться, но он держал её крепко.

- Не говори глупостей. Ты изменилась за семь лет, и это не имело значения. – Элайджа хмыкнул. – Ты всего лишь изменишься снова. Мы пошли по кривой дорожке, когда попробовали построить брак на любви и рефлексиях, теперь попробуем на сексе и договорённостях. Я ведь правильно понял – ты остаёшься при своих?

- Да. То есть нет. Не хочу твоих правил, – сердито вскинулась Кетрин, только сейчас начав понимать, какую махину отвергнутых ею переживаний отбросил и Элайджа. – И вообще не будет для меня никаких правил, я тебе не дрессированная сучонка из секретарской.

Она вдруг сообразила, как в его глазах выглядит происходящее последние месяцы – утончённая пытка капризной кокетки, но и сама не понимала, отчего проснулась к жизни как по щелчку, хотя поводов две недели назад было куда больше, чем сегодня. Что-то пошло по другому, и Кет просто включилась, как порой от замыкания включается давно неработающая лампочка. А теперь постепенно возвращающее осознание того, что они успели натворить за эти месяцы, пугало и сковывало.