Это не моя свадьба (но я здесь главная)

Я закатила глаза.

— Нет, нет, мы не переспали, поэтому можешь забыть…

— Ох, оставь. Рассел не из тех, кто тащит девушку в постель после первого же свидания, — фыркнула Рената.

Хм, интересно. Можно подумать, что я из тех?

— Но он поцеловал тебя? — Она вытаращилась на меня и даже прикрыла рот ладошкой, готовясь услышать «да».

— Нет.

— Нет?

— Нет. Он джентльмен.

— Он мужчина, Мили.

Я улыбнулась.

— Что ж, еще лучше. — Мне вдруг вспомнился Брайан, который тоже не попытался поцеловать меня на Гавайях. И вот теперь Рассел. Да что же это со мной такое? — Мы просто сидели на веранде, пили вино, разговаривали…

Рен притворно зевнула.

— Было чудесно, — улыбнулась я. — Звезды на небе, дыхание океана… Он сходил в дом и принес мне одеяло…

— Это в его стиле.

— А потом, когда наступил тот самый момент…

— Момент для поцелуя, — кивнула Рен.

— Да. Так вот, когда наступил тот самый момент, мы просто пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по комнатам. — Я усмехнулась. — Знаешь, так трудно уснуть, когда он всего лишь через две комнаты…

Рен хлопнула в ладоши и посмотрела в окно. Игра продолжалась, и мы знали, что должны спуститься, чтобы не выглядеть, как две школьные зубрилки.

— Что ж, для начала неплохо, — кивнула она.

Я промолчала. Все случилось так неожиданно.

— И не беспокойся, на работе никаких проблем. Понедельник для тебя большой день.

— Пожалуйста, — простонала я, — не говори о работе. Это подождет.

Я встала и не сразу заметила, что Рен не встала вместе со мной. Она сидела на кровати со странным, отсутствующим выражением.

— Впервые слышу от тебя такое…

Верно.

— И такой ты мне куда больше нравишься. — Рен радостно обхватила себя руками. — Когда-нибудь я расскажу, что ты потеряла, не познакомившись с Расселом раньше. Вот будешь кусать локти от досады…

— Есть только одна закавыка. — Я подняла палец и открыла дверь, наполовину ожидая увидеть за ней Кэти с прижатым к уху стаканом. — Эмма определенно не питает ко мне теплых чувств.

Рен рассмеялась.

— Да, девочка пошла в мать. Умница, но явно унаследовала ген стервозности.

Отлично.

— Но ты с ней справишься, Мили. Перетянешь на свою сторону. — Рен заглянула в манеж, где спал Джеймс. Малыш был такой тихий, что она лишь недавно отказалась от зеркала, с помощью которого проверяла, дышит ли сын. — Я, пожалуй, останусь здесь, с ним, а ты спускайся и поиграй с ребятами. — Она подмигнула. — И вот что, Мили…

— Что?

— Я еще никогда не видела тебя такой. Ты как будто светишься. И глаза…

Я остановилась, держась за ручку двери. Мне стало вдруг не по себе.

— Но, Рен… — К глазам подкатили слезы. — Я ведь совсем его не знаю, а он не знает меня. Что если ты ошибаешься?

Она сморщила нос.

— А если я права?

Глава 22

— Ты должно быть шутишь. — Гленн стащил бейсболку и почесал затылок. Его команда ждала. — Что она делает?

— Обкусываю ногти. — Я пожала плечами. — Хочу играть. А обкусать легче, чем поломать.

У некоторых отвисли челюсти.

— Расс, старина, женись на ней немедленно.

— Это называется, в обслуживании неприхотлива.

И, конечно, две другие женщины, не Кэти, нахмурились. Я выставила их не в самом лучшем виде. Пусть и непреднамеренно.

— Что? — Я снова пожала плечами. — Отрастут. — Я выплюнула последний кусочек розового ногтя и встала рядом с Расселом — босая и готовая к приему подачу. Две другие женщины посмотрели задумчиво на свои ногти, покачали головами и заняли свои позиции.

Я хороша.

Только уже забыла об этом.

— О’кей, ты слишком много знаешь о Синджине Смите и Карче Киральи. — Рассел положил руку мне на плечо. Игра закончилась, и мы шли с волейбольного корта к лужайке с расставленными на ней стульями и шезлонгами. Рен приготовила и вынесла закуски и напитки: канапе с козьим сыром, мини-фрикадельки на зубочистках, эскалопы и коктейли «маргарита».

— Раньше мы часто ходили на профессиональный волейбол, — объяснила я. — Играли, кажется, в Белмаре, так, Рен? — Однажды, несколько лет назад, Рената замыслила и разработала план: как переспать с Синджином Смитом. Но сейчас, когда Рен держала на руках малыша Джеймса, а ее муж, Пит, смотрел на супругу с немым обожанием, выкапывать погребенные в прошлом воспоминания о далеком лете любви представлялось не совсем уместным. Да и переспать с Синджином, между прочим, ей так и не довелось. Что, наверное, было к лучшему, учитывая вскрывшиеся обстоятельства их с Питом знакомства.

— Так. — Рената хихикнула, и Пит понимающе улыбнулся. Возможно, она и поведала ему о своих давних приключениях, о попытках соблазнить самого богатого в стране профессионального волейболиста. Хорошо, что у них все получилось с Питом.

— Послушай, Мили… — Рассел сел рядом со мной, и, как в плохом ситкоме, все вдруг и разом громко заговорили друг с другом. — Не против прогуляться чуть погодя по бережку?

Что значит «чуть погодя»? Через пять минут? Час? После того, как все уснут? Когда? Скажи же!

— Конечно. — Я кивнула и почувствовала, как теплая волна окатила шею.

Я понятия не имела, о чем говорили женщины. Я ничего не слышала и не видела и ходила с глупой, счастливой улыбкой, рассеянно кивая и притворяясь, что все понимаю и даже сочувствую женщине, не решившейся обкусать ногти и жаловавшейся на грубое обращение в косметическом кабинете, где ей делали восковую эпиляцию.

Что же такое «чуть погодя»?

Расселу всего лишь было нужно уложить Эмму спать. Мы ожидали повторения репетиции танца, но малолетняя дива ограничилась тем, что выложила разноцветными драже «М&М» короткое послание «ненавижу Мили». Надпись украсила кухонный стол, но сама я ее не увидела — Кэти убрала этот призыв о помощи еще до того, как я ввалилась в кухню с тарелками и стаканами из-под «маргариты». До меня лишь долетели сверху пронзительные детские вопли «это нечестно!»

— Все в порядке? — с невинным видом осведомилась я у Кэти, которая как раз доедала драже, уничтожая тем самым улику.

— Да. — Она помолчала, придумывая правдоподобное объяснение. — У Эммы нервный срыв. Такое случается, когда ребенок переедает сахара.

Сахар и Эмма — не совсем удачная ассоциация. Определение «сладенькая» ей никак не подходило.

— Зрителей много, вот и выставляется, — добавила Кэти, забрасывая в рот пригоршню драже.

Совершив мысленный скачок в будущее, я представила такую картину: хмурая, насупленная Эмма с выбритой наполовину головой и пирсингом над бровью стоит перед судьей, а ее адвокат говорит: «Мы сожалеем о двенадцати жертвах, ваша честь, но моя подзащитная всего лишь выставлялась».

В кухню заглянул Рассел — запыхавшийся после нелегкого сражения наверху, он изо всех сил пытался показать, что все в порядке, и даже протянул мне с улыбкой руку.

— Скоро уже закат, — будто размышляя вслух, заметил Рассел. Мы шли по дюнам, и ноги по щиколотку проваливались в песок, так что прогулку никак нельзя было назвать легкой. Один раз я едва не упала, и он машинально схватил меня за локоть. Еще одно проявление галантности, совершенно новое для меня. В прошлом, да и то чрезвычайно редко, если мужчина тянулся к моему локтю, это означало, что пока мы раздевались, у меня там застряла лямочка бюстгальтера.

— Спасибо, — пропыхтела я, стараясь не сопеть по-лошадиному на подъеме. В рекламах кофе все выглядит иначе. Парочки гуляют там по бережку, у самой кромки воды, и ветер треплет волосы (не бросая их в лицо), и юбки у женщин колышутся, и ноги почти не оставляют следов на песке.

— Уже близко, — ободрил меня Рассел, и действительно через пару секунд мы перевалили через вершину дюны и начали спускаться. Дальше было легче, да и до океана оставалось рукой подать. Из-под песка пробивалась травка, кое-где торчал тростник, а немного в стороне облачко насекомых кружилось над чем-то аппетитным. Чайки пикировали на детишек, бросающих вверх хлебные крошки, несколько парочек еще сидели на раскладных стульях и одеялах. За спиной у нас по улице медленно катил грузовичок мороженщика, и из кабины доносились звуки популярной мелодии «Вон крадется ласка».