Это не моя свадьба (но я здесь главная)

Я задала вопрос, который не могла не задать.

— Э, скажите, Кэти, а давно ли Рен расхваливает ему меня?

— Четыре года.

Я ожидала услышать «три недели» или, может быть, «месяц», но четыре года… И что же получается? Что она целых четыре года твердит одно и то же: «У меня есть кое-кто, с кем я хочу тебя познакомить»? Да, она говорила что-то такое в начале моей истории с Брайаном и — если подумать, как следует, — после того незадавшегося свидания вслепую. Но каждый раз, когда Рен заводила эту песню, я только отмахивалась от приглашений побывать в Долфин Данс.

Четыре года. То есть когда Эмме было два годика, а он…

— Вижу, вы что-то прикидываете. — Кэти взяла меня за рука и, не мигая, посмотрела в глаза. Хотела, чтобы я выслушала и поняла. — Нам никогда не нравилась его жена.

Я мялась, не зная, имею ли право спросить, что же, собственно, случилось. Или лучше подождать, пока подробностями поделится сам Рассел.

— Их разрыв и ее уход это лучшее, что случилось с ним и с Эммой, — негромко добавила Кэти. Потом сжала легонько мои руки и отпустила.

— Эмма, на мой взгляд, настроена против того, чтобы мы… чтобы я…

— Бедняжке пришлось нелегко, — доверительно сообщила Кэти и выглянула за дверь, желая убедиться, что нас еще не хватились, и наша тайная встреча не привлекает ничьего внимания. — От нее, разумеется, многое скрывали, так что ее представление о матери основывается на некоем идеальном образе, совершенно далеком от действительности и созданном самой девочкой.

Я поняла. Что ж, браво Расселу — за то, что не поносит жену в присутствии дочери. Судя по всему, приличный парень. Из кухни — до нее было футов двадцать — донесся его смех; мужчины разговаривали об игре «Нотр Дам». Я уже ловила запах пекущихся оладий, звон посуды, стук ледяных кубиков. Дом Рен и Пита ожил и заполнился звуками, ароматами и людьми.

— Рен вроде бы обещала приехать в воскресенье? — спросила я, немного смущенная нашествием гостей. Разве она не намекала, что дом будет в нашем с Расселом полном распоряжении еще несколько дней?

— Нет. — Кэти улыбнулась. — Они не смогли удержать нас в городе, поэтому приезжают сюда сами. Обещали быть к обеду.

Хорошо. Нам надо о многом поговорить.

— Я так рада, что вы здесь, Мили. — Кэти обняла меня в десятый наверно раз и потащила в кухню. Рассел, ловко переворачивавший оладью прямо на сковородке, заметил нас и улыбнулся. Больше здесь никого не было. Остальные, вся эта шумная компания, просто растворились.

Глава 21

Рен и Пит появились к самому обеду. Мы только-только застелили красной скатертью составленные впритык длинные столы во дворе, со всеми положенными церемониями водрузили на них щедро посыпанные приправой «Олд Бэй» блюда с четырьмя дюжинами еще горячих красных крабов и как раз выставляли холодное пиво, когда на сцену пробралась счастливая пара с малышом Джеймсом в колясочке.

Радости было столько, как будто они не виделись по крайней мере несколько лет, хотя на самом деле с последней встречи прошло не больше недели. Все обнимались, мужчины хлопали друг друга по спине, женщины рассыпали комплименты по поводу новой, более короткой и строгой стрижки Рен. Через пару минут Рассел выбрался из толпы и подошел ко мне, а Эмма, растолкав остальных, добралась до безмятежно спящего малыша.

— А вы вовремя, — крикнул кто-то. — Как раз к обеду!

— Вообще-то, — Пит поднял Эмму, чтобы она взглянула на Джеймса с высоты почти птичьего полета, — мы приехали минут двадцать назад, но решили подождать, пока вы накроете на стол.

Его слова утонули в общем смехе. Кто-то передал Питу бутылку пива.

Рен, отыскав меня взглядом, улыбнулась, как улыбнулась бы на ее месте мать, увидевшая давно сбежавшую из дому дочь. Заметив рядом со мной Рассела, она положила руки на сердце. Не знаю, стоило ли привлекать к организации встречи двух одиноких сердец всеобщее внимание и насколько такая шумиха вообще соответствовала существующему в данной сфере этикету, но Рассел улыбнулся, и я не стала посылать подруге молчаливых предупреждений. Кому мешает, если за спиной у него целая команда поддержки? По крайней мере никто из них не шипел мне в спину, как накануне Эмма.

— Вот вы где! — Рен не побежала ко мне, потому что держала на руках Джеймса, но все остальное сделала. — Мили! Расс! — Снова объятия.

— Привет, Рен. — Рассел улыбнулся и погладил малыша Джеймса по голове. — Какой он уже большой.

— Да. И весит немало. — Рен покачала сынишку, который продолжал спокойно посапывать. — Спит и в ус не дует. Все только и говорят, какая я везучая.

— Эй, крабы остывают! — крикнул кто-то, и все устремились к столам. Стараниями Рен мы с Расселом оказались рядом. Остальные как будто только этого и ждали и, удостоверившись в том, что план исполняется, набросились на угощение, зазвенели запотевшими кружками, загалдели. Говорили о разном: о лыжных домиках, ценах на бензин, летних лагерях для детей, предстоящих родах Кэти и о том, как замечательно мы выкрасили забор. Рен и Пит, выступавшие в роли эдакого Тома Сойера, снисходительно выслушивали отчеты о вкладе каждого в обустройство их пансионата, одобрительно кивали и аплодировали. Всем было даровано право бесплатного проживания здесь в любое время года. Я тоже попала в список привилегированных гостей, хотя мой вклад равнялся всего лишь шести часам во временном измерении. Впрочем, против моего попадания в клуб избранных никто не возражал.

— Как дела? — спросила Рен, наклоняясь ко мне в тот самый момент, когда я разломила первого краба и любовалась полосками белого мяса, разделенного хрящевыми перегородками. Никаких специальных приспособлений на столе не было. Мы брали крабов руками, обсасывали клешни, разбивали деревянным молотком неуступчивые панцири и смеялись, когда сок попадал на соседей.

— Какие дела? — Я притворилась, что не понимаю.

— С Расселом, — прошептала она.

— Эй, Рен, я тут, рядом. И прекрасно слышу.

Все рассмеялись.

— Давайте есть, а вы, девочки, потерпите — посплетничаете потом. — Пит покачал головой. — Расс, старина, ты попал.

— А мне даже нравится. — Рассел разломил гигантскую клешню и галантно протянул мне. Получилось неожиданно и очень мило. Никогда в жизни никто не оказывал мне такой любезности.

Сидевшая в конце стола за специально приготовленным для нее блюдом из креветок (крабов она не любила) Эмма метала в меня полные ненависти взгляды.

— Посмотри на девчонку, — шепнула я Рен, но когда моя подруга подняла глаза, Эмма уже улыбалась во весь рот, ерзала на стуле и гоняла по тарелке креветку.

Вот чертовка.

— Знаешь, крабами не наешься — уж больно утомительное занятие, — заметила Рен, укладывая спящего Джеймса в детский манеж и укрывая его одеяльцем. Вечер выдался прохладный, а окна мы открыли. В заднем дворе начался волейбольный матч, и до нас доносились крики единственного зрителя, беременной Кэти, сидевшей в сторонке и поддерживавшей своего мужа, Гленна, того самого парня в бейсболке, который присматривался к моим прелестям.

Уложив малыша, Рен нырнула ко мне на кровать, жаждая услышать детали.

— Итак…

— О, Рен, он чудесный, — выдохнула я, поделившись наконец тем, что так долго держала в себе.

— Я знала! — Рен хлопнула ладонью по матрасу. — Боже мой, Мили, ты даже не представляешь, как я сейчас счастлива! Мы всегда мечтали, чтобы ты познакомилась с Расселом!

— Да, целых четыре года. Но как это случилось?

— Как? Ты была вся в работе и встречалась с какими-то лузерами, которых и не знала толком, а он был женат на этой стерве Мелиссе. — Она покачала головой. — Злыдня.

Я села и обхватила колени.

— Мне нужно знать все. Всю предысторию.

— Вот уж нет. — Рен шутливо шлепнула меня по руке. — Ты ждала подробностей один-единственный день, а я целых четыре года. Так что первой на очереди буду я. Как прошла ночь?