Любовь и небо (СИ)

«А ведь ты блефуешь, – подумал я, соглашаясь. – Не поверю, что рядом со здоровым, сильным самцом можно преспокойно уснуть. Тоже, небось, маялась полночи. «Она и приезжала именно за ЭТИМ», – только сейчас догадался я. Вот уж поистине правда: если тебя ночью ни разу не обозвали нахалом, то утром непременно окрестят ослом.

С разрешения дежурного по лагерю я проводил Свету до нашего малюсенького вокзальчика.

– Пиши, – попросила она, высунувшись из окна. – Я буду очень ждать.

– Обязательно, – заверил я, с грустью вспоминая бездарно проведённую ночь.

Паровоз истошно свистнул, выпустил облако пара, звонко лязгнули буфера, и подруга моя уехала.

… «Як-11» – скоростная машина. Строгая и, простите за гиперболу, умная. Если почувствует слабину со стороны хозяина, непременно подставит и, как норовистая лошадь, сбросит седока на землю.

Как – то нежарким августовским утром я находился в квадрате, сидел на скамейке и наблюдал за зоной, где пилотировал Женя Девин. Самолёт был на приличном расстоянии и невооружённым глазом просматривался с трудом. Для этого на моей груди висел восьмикратный бинокль, но следить с его помощью за целью одно мучение.

Летал Жека аккуратно и грамотно и не раз отмечался Широбоковым за чистоту в технике пилотирования. Вот и в это утро у него всё получалось тип – топ. Между фигурами практически не было разрывов, и пилотаж выглядел, как законченное произведение.

Девин выполнил петлю и пошёл на боевой разворот. Наверное, он потерял скорость на выводе, потому что самолёт вдруг завис на несколько мгновений и свалился в штопор. Как правило, эту фигуру мы выполняли в контрольных полётах, и в задании Жеки она не значилась. Значит, свалился он не по своему желанию. Однако такого штопора я ещё не видел. «Як», словно юла, быстро вращался вокруг вертикальной оси и неохотно, словно кленовое семечко, терял высоту. Не отрывая от него глаз, я крикнул руководителю полётов:

– Товарищ майор, в третьей зоне самолёт в штопоре!

Офицер резко развернулся в указанном направлении и немедленно запросил:

– 317-й! 317-й! На связь!

Ответа не последовало, эфир молчал. Я неотрывно наблюдал за самолётом до тех пор, пока он не скрылся за верхушками сосен.

Майор выскочил наружу, прыгнул в УАЗик, коротко приказал:

– Наблюдающий, за мной!

И мы рванулись в сторону предполагаемого падения Девина. Вслед за нами, как привязанные, неслись санитарная и пожарные машины.

Минут сорок нам потребовалось, чтобы отыскать небольшую полянку среди леса, на которой почти целым, но с искорёженным винтом, лежал на брюхе самолёт, а на крыле, белый, как мел, сидел Жека.

Метрах в ста от него, зацепившись за верхушки деревьев, свисала перкаль спасательного парашюта.

Из машин выскочили люди и наперегонки устремились к Девину. Но первыми около него оказались майор и лагерный доктор. Бегло осмотрев потерпевшего внешне, док раскрыл саквояж, достал стакан, плеснул в него прозрачной жидкости и сунул её в руку Женьке.

Пей! – приказал он. – Пей, говорю!

Женька послушно опрокинул спирт в рот и даже не поморщился. Через минуту лицо его порозовело, и уже осмысленно он огляделся.

– Ну, вот и хорошо, – с удовлетворением сказал док и повернулся к майору:

– Теперь с ним и поговорить можно, шок у него прошёл.

Как всегда после лётного происшествия, в лагерь нагрянула комиссия по расследованию аварии во главе с генералом, представителем Главного штаба ВВС, и начальником училища. На ковёр был вызван и сам возмутитель спокойствия. Волнуясь (не без этого), Девин рассказал, как потерял скорость на выходе из боевого разворота, как завис в воздухе, как почувствовал, что рули управления на поведение самолёта не реагируют. Ему бы немного подождать, выдержать паузу. Умный ЯК с его передней центровкой, так или иначе, самостоятельно перешёл бы на пикирование, набрал бы скорость. Женька про эту особенность знал из рассказов инструктора. Но не выдержали нервы, дрогнуло сердце, когда он считал с приборной доски показания указателя скорости. Стремясь исправить допущенную ошибку, он решил свалиться на крыло, надавил на левую педаль и отклонил ручку управления влево. Этого было достаточно, чтобы самолёт закружился в чрезвычайно опасном вальсе.

Девин сразу сообразил, что находится в штопоре, и в соответствии с инструкцией поступил правильно, поставив рули на вывод.

Однако предполагаемого эффекта не произошло. Он трижды повторил необходимые в этом случае действия, но продолжал крутиться волчком.

Как позднее выяснила комиссия, курсант оказался в плоском штопоре, выход из которого был принципиально иным, чем из крутого.

Из-за дефицита знаний разобраться в этих тонкостях Девину не представлялось возможным. Находясь в стрессовой ситуации, он перестал следить за показаниями приборов, а когда взглянул на высотомер, понял, что времени хватит только на то, чтобы отстегнуть привязные ремни и покинуть самолёт.

Ему крепко повезло, нашему Жеке. При дефиците высоты купол парашюта только частично наполнился воздухом, и если бы не верхушки деревьев, за которые он зацепился, не избежать бы курсанту в лучшем случае серьёзных травм.

Правильно говорят, что от судьбы не уйдёшь: кому предопределено расстаться с жизнью в космосе, тот не утонет в реке.

По распоряжению высокого начальства на полёты во всех полках наложили запрет. Курсанты под руководством инструкторов с утра до вечера занимались углубленным изучением и повторением действий в особых случаях, регламентирующих безопасность полётов.

Лейтенант Широбоков за аварию в экипаже отделался строгим выговором, но крепко переживал. Однако своих доверительных отношений с нами не потерял, и мы его зауважали по-настоящему.

Жека тоже первое время ходил, как в воду опущенный, но постепенно стал оттаивать. Особых репрессий против него применено не было, если не считать такого же, как у инструктора, строгача. Что поделаешь, у нас только мёртвых не наказывают…

В суматохе повседневных дел как-то незаметно наступила осень. По утрам уже подмораживало, однако физзарядку личный состав выполнял всё ещё без гимнастёрок. Во время пробежек под сапогами хрумкала пожухлая подмороженная трава, опавшие, всех цветов радуги, листья осин и берёз. Невысокое солнце лениво катилось над горизонтом и так же лениво прогревало застуженный за ночь воздух.

Все ребята из нашей группы успешно сдали экзамены по технике пилотирования, отличились и в теоретических дисциплинах, но призового места в эскадрилье занять она не могла, поскольку числилась аварийной. Мы это понимали и потому особо не расстраивались.

А с Широбоковым Сергеем Александровичем нам явно повезло, потому что это был инструктор от Бога…

В конце сентября мы благополучно вернулись на зимние квартиры и немедленно были задействованы в караульной службе. В увольнение ходили редко. Всегда находилась авральная работа, связанная с подготовкой к зиме. По ночам, как студентам, приходилось разгружать вагоны с продовольствием и топливом. В казармы возвращались под утро, уставшие и грязные, и злые, как черти. Отдыхать приходилось по три-четыре часа в сутки.

И всё же, несмотря ни на что, настроение у ребят было приподнятое, через пару недель, максимум – через месяц, предстоял краткосрочный отпуск с выездом на родину. Известие исходило из источников, заслуживающих доверия: Мишка Звягин завёл роман с женой начальника отдела кадров, и она, обеспокоенная предстоящей разлукой, проболталась как-то в промежутках между любовью.

В связи с предстоящими каникулами курсанты всё свободное время отдавали подготовке парадно-выходной одежды. Мундиры украшали отполированные, сияющие солнцем значки, определяющие человека в причастности к авиации и спорту. Особое место отводилось погонам. По примеру старшекурсников тряпичную, канареечного цвета окантовку заменяли полосками золотого шитья, и смотрелись они не хуже офицерских. Начищенные пуговицы, петлицы и бляхи создавали праздничную атмосферу. Подвергались доработке и головные уборы. Широкие, как у грузин, козырьки фуражек укорачивались на два пальца, на манер мичманок, а тульи поднимали, отдавая дань последнему писку армейской моды. Всё это скрывалось от бдительного, всевидящего ока эскадрильского старшины. В случае обнаружения «криминала» виновник подвергался экзекуции в виде внеочередных нарядов.