Полный привод, или Километры вдоль нормальности (СИ)

Тут её накрыл приступ кашля, но после него она продолжила:

— Я всё наврала… что хочу… чтобы ты был с тем… с кем хорошо тебе, — всхлипывала и вздёргивала подбородок девушка. — Я врала! — схватилась она руками за его предплечья. — Я всегда, слышишь, всегда, хотела, чтобы ты был со мной, — попробовала она встряхнуть шестифутового мужчину, но сама себе напомнила человека, который дёргает ручку двери хранилища швейцарского банка.

— Я знаю, родная, я знаю.

— Всег… да! В тебе заключена… вся моя жизнь, — Жаклин обняла родное красивое лицо ладошками. — Я люблю нашу дочь и не умру… если ты опять уйдёшь, но теперь точно знаю, что без тебя это не жизнь. — Она вытерла нос рукой и шмыгнула носом. — Это просто дни и ночи, недели и месяцы, обеды и завтраки и… и всё. Не бросай меня Александр, — прильнула она лбом к щетинистой щеке своего любимого мужчины.

— Жаклин, я точно так же жил без тебя, если это можно назвать жизнью, — гладил он девушку по спине. — Я заберу тебя с собой. Ты поедешь со мной? — он отстранился и скосил глаза на её ушко.

— Куда… скажешь, — отрицательно покачала головой Жаклин.

— Я люблю тебя, — опять прижал он её к себе.

— Как же я тосковала… без тебя… как же мне… хотелось… к тебе, — на вдохе, уже чуть спокойней только лишь с судорожными всхлипываниями выпалила Жаклин. — Как же мне тебя не хватало. — Она отстранилась. Но тут же ринулась к его лицу и принялась покрывать его поцелуями. — Родной мой… любимый… жизнь моя. Никто и никогда так не любил никого, как я люблю тебя, Алекс. — Жаклин сделалось немножко стыдно за такие пафосные, банальные слова, но, как ей казалось, только так она сейчас могла быть доходчивой.

— Я этого не заслуживаю.

— Этого не заслуживают. На это либо отвечают, либо нет.

И Александр ответил.

Он медленно склонился и сначала лизнул её в солёные от слёз губки. Потом углубил поцелуй, держа в голове только два слова: «Не увлекайся». Сейчас он решил прогуляться по лезвию бритвы, ведь его тело жило отдельно, а голова — отдельно. И, конечно же, не смотря на обстановку, ему до разрыва нутра захотелось положить ладони на её груди выпирающие под халатом. Ощутить их упругость, мягкость. Да просто потрогать! Но он понимал, что тогда уже не остановится, пока не дойдёт до конца. До полного.

«Не время, — мысленно заскрежетал зубами парень, — Не-вре-мя», — и прервал поцелуй.

— Жаклин, тебе нужно поспать, — взял он её руки за запястья и прикоснулся губами к внутренней стороне одного из них, где под кожей бешено бился пульс. — Да и мне с утра в офис. Теперь, когда я тебя нашёл, вернее, вас, нужно улаживать дела с бизнесом здесь.

— Что ты собираешься делать? — впервые за всё время вытерла слёзы ладонью девушка.

— Я хотел поговорить с Кирком, а потом уехать с тобой на недельку на остров. И сюда уже не возвращаться.

— Сразу в Нью-Йорк?

— Да.

— А сейчас?

— А сейчас я хочу быть поближе к Эдельвейс. Мне очень хочется что-нибудь для неё сделать. Вернее, мне хочется для неё сделать всё, но я думаю начать с Диснейленда. Что скажешь? — в нерешительности закусил губу мужчина.

— Париж?

— Да, — кивнул он. — Там я смогу поговорить с дядей и побыть с дочерью. Порадовать её… развлечь.

— А ты не боишься реакции Кирка на Дэлли? — Жаклин всё время говорила с одним и тем же выражением лица неуверенности и покорности воли мужчины. За эти четыре года она настолько устала принимать решения и нести ответственность, что с удовольствием и облегчением выясняла: куда их с Дэлли повезут, и что с ними собираются сделать.

— Нет, — отвернулся к окну Александр, как бы давая понять, что подобного рода сомнения здесь неуместны. — Она моя дочь, а значит, она Бикстер. Для Кирка — это священно.

— А как же твоя мама? Ты не хочешь показать внучку бабушке?

— Очень хочу, — замялся парень. — Но, видишь ли… — почесал он большим пальцем подбородок, — я бы хотел поехать с Дэлли домой, когда она уже будет называть меня папой.

— Оу, — догадливо улыбнулась женщина. — Если ты будешь ей потакать и баловать, позволять есть руками и разбрасывать игрушки и не чистить зубы, я думаю, это быстро случиться.

— Спасибо за список, — лучезарно улыбнулся Александр, и Жаклин не смогла не залюбоваться в темноте его улыбкой, которая когда-то буквально вышибла из неё весь дух.

— И ещё, — поковыряла пальчиком Жак обивку дивана. — Я надеюсь, ты не заставишь меня бросать Сулу?

— Разумеется, нет. Сула летит с нами.

— Ну, тогда, значит, нужно узнать конкретно условия провоза животных в самолёте. Я когда-то везла собаку из Китая в Париж. Там очень много справок и время карантина немаленькое.

— Хорошо, давай я завтра же узнаю.

— Я сама. Но уже заранее могу сказать, что её нужно пораньше свозить на вакцинацию.

Они ещё долго тихо разговаривали, обсуждая своё будущее, а потом Жаклин не выдержала.

— Алекс-я-хочу-тебя, — выпалила она и закусила меж зубов ноготь указательного пальца.

Мужчина застыл на вдохе. «Тюльпаны», распахнувшись, сделали картинку мрака вокруг чуть красивее, добавив в неё красок.

— А… а-ха-ха… — засмеялся Александр. — Жак…

— Ну, так возьми меня, — несильно стукнула она ему кулачком в грудь и состроила обиженную гримаску.

— Малыш, я знаю себя, — потянулся и чмокнул он её в щёчку, всё ещё улыбаясь. — Если сейчас тебя попробую, уже не остановлюсь. И тебя никуда не отпущу, и сам не пойду. Для этого мне и нужна была та самая неделя на острове.

Он ещё хотел добавить, что у него секса не было что-то около четырёх месяцев, но вовремя спохватился.

— И что теперь? — Вообще-то Жаклин понимала, что все эти его слова, всё это до первого поцелуя.

Стоит ей сейчас потянуться и прильнуть губками к его рту и зарыться пальчиками в это пепельное золото, она получит всё и сразу. Но девушка не хотела в сложившейся ситуации прибегать к запрещённым приёмам. Для них ещё будет время.

— Дай мне два дня, — показал на пальцах парень. — Я немного подобью дела здесь, и мы полетим в Париж. У Додо есть очень хорошая няня. Она нянчила ещё саму Жаклин.

— Эм-м… — оживилась девушка.

«У нас будет первый секс в Париже! Боже!»

— … вообще-то я бы хотела сначала съездить в Глазго. Вот там бы Дэлли действительно можно было бы оставить или с Эшли, или с твоей мамой, или даже с Марго. Можно было бы съездить в том дом под стеклом, помнишь?

Александр застыл и напрягся, но потом как-то так обмяк и даже прилёг на один бок на диван. Парня явно повело.

«Помнит», — сделала вывод девушка.

— Кхе-кхе, — прочистил горло мужчина. — Не думаю, что смогу сейчас вот так расстаться с Дэлли. Не успокоюсь, пока не стану для неё своим.

Жаклин чуть помолчала.

— Да, ты прав.

Они так и не заснули до утра, провалявшись в обнимку.

Жаклин рассказывала о Дэлли, о том, что уже призналась девочке, что он её папа, а так же о том, что говорила о нём, когда его не было.

Потом разговор зашёл про саму дочь: во сколько месяцев она начала ходить, говорить, что любит кушать. И хоть аппетит у неё оказался всё-таки мамин, приоритеты в рационе смахивали на папины: девочка любила мясо и мясо. Не очень жаловала сдобные сладости, как это ни парадоксально, из конфет признавала только шоколадные. Да и вообще, когда Жак рассказывала о привычках и капризах дочери, об отношении с другими детками в садике и многом другом, Александр, часто обнаруживал, что Дэлли повторяет его онтогенез. Подскакивая, он восклицал, что тоже в детстве был таким же и тоже так делал.

Перед самым уходом Жаклин провела папу в спальню к Дэлли, и там он переродился ещё раз. По новой.

Во сне дочь была настолько сладкой, до бесконечности нежной, и просто невыносимо умильной. Почти как её мама, только маленькая. Детские щёчки Дэлли смотрелись ещё более пухленькими и манящими, а маленький кукольный ротик очень напоминал клювик воробушка.

Александр не удержался и, протянув руку, погладил высокий, выразительный лобик своей дочери костяшкой пальца. Та тут же зашевелилась и, сморщившись и протерев кулачками нос, шмыгнула и опять затихла, раскидав ручки по постели.