Инстинкт охотника

— К психоаналитику? — переспросил Гилберт.

— Да. Дошло до того, что ее желание иметь ребенка стало навязчивым. Наш брак начал рушиться. Тогда я предложил ей обратиться к врачу. — Айзек посмотрел на Эвелин. — Вначале она отказывалась, но зато теперь результаты прекрасные.

Женщина рассмеялась.

— Он спас мой здравый рассудок.

— После первого же визита в клинику она стала меняться. Теперь моя милая примирилась с тем, что у нас никогда не будет детей, и готова по-новому строить свою жизнь. И для нее очень важно получить твое прощение.

— Прости меня, — обратилась Эвелин к Гилберту. — Я не посчиталась с твоими отцовскими чувствами и думала только о себе. Даже не о племяннике. Я была эгоисткой, — опустив голову, закончила она.

Конни неприязненно подумала, что это самобичевание, несомненно, идея психоаналитика. Он похвалит послушную пациентку за старательность.

— Так что прости ее, если можешь, — закончил Айзек. — Мы оба будем благодарны тебе за это.

— Я постараюсь, — сказал Гилберт.

Айзек положил руку ему на плечо.

— Спасибо.

— А нельзя мне хотя бы одним глазком взглянуть на Эрика, перед тем как мы уедем? — с мольбой проговорила Эвелин.

Берт нахмурился и посмотрел на Конни. Та кивнула. Кажется, враждебных действий больше не будет.

— Хорошо, — сказал Гилберт.

Конни встала.

— Я схожу за ним.

Сказав Коре, что у них гости, которые хотят увидеть Эрика, она привела малыша домой.

— Это твои тетя Эвелин и дядя Айзек, — сказал Гилберт, когда Конни с мальчиком вошли в гостиную.

Эрик вежливо улыбнулся. Ему было весело у Джека и не терпелось вернуться обратно.

— Какой ты большой! — взяв малыша за руку, воскликнула Эвелин. — Когда ты был совсем маленьким, мы с твоей мамой брали тебя с собой на ланч. Ты сидел на специальном стульчике, как принц, а все вокруг не сводили с тебя глаз. Ты помнишь? — спросила она, вглядываясь в лицо Эрика.

— Нет, — ответил мальчуган и сделал шаг назад.

На лице тетки было написано разочарование.

— А ты помнишь, как мы гостили у дедушки и катались на пони?

Эрик хмуро посмотрел на тетку и перевел настороженный взгляд на Айзека.

— Нет, — сказал он и резко выдернул свою ладошку. — А можно я опять пойду к Джеку? — спросил он, глядя попеременно то на Конни, то на Берта. — Мы еще не закончили складывать большую мозаику.

— Я не против, — ответил его отец.

— Здорово!

— Нам уже пора, — заявил Айзек и пояснил, что у них скоро рейс на Сан-Франциско, а такси ждет за садом.

— Если захотите повидаться с Эриком, звоните в любое время, — сказал Гилберт.

Айзек улыбнулся.

— Спасибо. И спасибо за то, что ты понял все. Наверное, на твоем месте я бы Эвелин на клочки разорвал.

— Я был очень близок к этому, — глухо проговорил Гилберт.

Когда гости уехали, он обнял Конни.

— Слава богу, мои тревоги закончены.

Едва она ощутила тепло его губ, как маленькая ножка топнула по гравию.

— Перестаньте! — крикнул Эрик.

Конни отпрянула. Она с горечью подумала, что была права, когда подозревала, что малыш будет ревновать отца к ней.

— Я не хочу, чтобы папа тебя целовал, — с ледяным видом заявил Эрик.

— Это было всего один раз, — примирительно сказала Конни. — И это вовсе не значит, что папа не любит тебя. Очень любит.

Берт присел перед сыном на корточки.

— Я всегда буду любить тебя, малыш.

Маленький кулачок стукнул его по груди.

— Но Конни — моя, ты не должен целовать ее! И обнимать тоже! Пусть она обнимает только меня!

Констанция от удивления рассмеялась. Эрик действительно начал ревновать, но не того, кого они предполагали.

— Мы можем все вместе обняться, — сказала она.

Берт подхватил сына на руки.

— Отличная мысль, — заметил он, притянул к себе Конни и заключил их обоих в объятия.

Конни поцеловала Эрика.

— Ты доволен? — спросила она.

Эрик задумался, потом улыбнулся.

— Конечно. Мне так хорошо, что я не хочу к Джеку. Давай позвоним его маме и скажем, что я сегодня к ним не пойду.

— Хорошо, — согласился Берт. — Вместо этого мы с тобой как два мужчины отправимся в магазин, купим торт-мороженое и шампанское.

— А наша Конни накроет на стол и зажжет свечи, — добавил малыш.

Конни усмехнулась.

— Чтобы отпраздновать благополучное завершение всей этой криминальной истории?

— Да. И выпить за нашу семью, — сказал Берт.

— За семью?

— Да, за наши новые отношения.

Конни вдруг охватило волнение.

— Что это значит? — спросила она.

— Когда мы вернемся домой, ты переедешь ко мне, — серьезно проговорил Гилберт.

8

Утром Конни отвела малыша в сад. А сама решила закончить фотографировать. И голубой залив, и апельсиновая роща, и сам дом так и просились в кадр. Но она безвольно опустила камеру и тяжело вздохнула, перед глазами у нее все расплывалось. Скоро вернется Берт, а она еще не решила, что ему сказать. Как объявить, что между ними все кончено.

Конни всю ночь не спала и решила, что мысль о том, чтобы жить вместе, пришла к нему под влиянием момента. А потом понравилась. Еще бы не понравиться, ехидно подумала она. Он получит женщину, которая умеет создать домашний уют и с которой у него великолепный секс, — все это ему очень нравится. Но только нравится. От этого слова «только» ей захотелось рыдать.

В голове роились тысячи мыслей, но над всем преобладало огромное кричащее «нет!» Такие отношения станут для нее медленной смертью, они разрушат ее самолюбие.

Не плачь, явится и к тебе принц, насмешливо сказала она себе. И этот принц будет свободен от багажа былых чувств и неразрывных связей с прошлым. Он будет любить только тебя. Но будет ли этот принц таким же умным и веселым, как Берт? Станет ли с ним ее жизнь такой же радостной? Сможет ли он?..

На веранде послышались шаги, и у Конни внутри все сжалось. Он уже здесь, а она так и не придумала, что ему сказать.

— Мы продолжим наш праздник и сегодня, — входя на веранду, с улыбкой сказал Гилберт.

— Я уезжаю.

— Что?

— Я первым же рейсом улетаю в Нью-Йорк. Эрику больше ничто не угрожает, так что тут мне больше делать нечего. Пусть мы заключили контракт на целый месяц, но я не позволю, чтобы Филдстоун платил мне деньги за то, что я сижу на солнышке и читаю детективы.

— Я все ему объясню и сам оплачу счет, — заверил ее Гилберт.

— Нет, — ответила Конни, тряхнув головой. — Дело не в деньгах. Дело в том, что… знаешь, лучше кончить все между нами прямо сейчас, потому что я не смогу жить с тобой.

Гилберт устало опустился в плетеное кресло.

— Что с тобой случилось? — начал он.

— Я не могу! Я понимаю, что ты считаешь это глупым, так как во многих отношениях мы прекрасно подходим друг другу. И малыш был бы рад, если бы мы были вместе. И мне хорошо с вами. Почти всегда. У нас все было бы хорошо, если… если бы это была не я, а другая. — Конни понимала, что ее намерение говорить спокойно пошло прахом. — Ты понимаешь, о ком я говорю. О Мэри. Ты всегда будешь любить свою жену. Я знаю, что ты все еще любишь ее… А я не хочу быть вторым номером.

Взяв книгу, Конни слепо уставилась в страницу, держа детектив вверх ногами.

— Я не люблю Мэри, — вдруг тихо сказал Берт. — И никогда ее не любил.

Конни бросила на него сердитый взгляд поверх книги.

— Не надо, Берт. Я же знаю, какое действие оказывает на тебя лишь одно упоминание о ней.

— Оказывает, да, оказывает, но лишь потому, что Мэри обманывала и использовала меня, и мне до сих пор больно. Но хуже всего то, что даже теперь я не могу простить ее отношения к Эрику. — Его лицо исказилось от боли. — Она была совершенно безразлична к малышу.

— Безразлична? К собственному сыну? — пораженно переспросила Конни.

— Абсолютно, — отрезал Берт.

— Это ужасно, — проговорила она и нахмурилась, вспомнив, с какой гордостью Эрик показывал ей фотографии матери. Как дорожил ими. — Но ты убедил Эрика в том, что она его любила?