Заложник любви

Терри Лоренс

Заложник любви

Глава 1

«Это были лучшие времена, это были худшие времена».

«Ну, Гарри, всем же знакомы эти строчки», — подумал Ник и усмехнулся. Расшифровка посланий Гарри с цитатами из Диккенса никогда не составляла для него большой проблемы.

Николас Этуэлл, третий секретарь британского посольства в Лампуре, крошечной островной стране, затерявшейся в Индийском океане к югу от Цейлона, тяжко вздохнул, когда секретарша подсунула ему на подпись некое второстепенное служебное распоряжение. Он поставил под ним свою подпись и вновь обратился к расшифровке каблограмм Гарри, находившегося на другом конце мира, в Патагонии.

«Это был век мудрости, это был век безумия».

Неужели Гарри пытается сказать ему: «Не пора ли тебе встряхнуться и взяться за ум, старина?» Иносказательно, конечно. Нику всегда везло на доброхотов, пытавшихся наставить его на путь истинный, но благодаря его естественному обаянию и живому уму это редко кому удавалось.

«У нас все было впереди, впереди у нас не было ничего».

«Ну, старина, это уже звучит несколько мрачновато», — забеспокоился Ник, хотя вряд ли справедливо было упрекать Гарри, томившегося на другой стороне земного шара, за хронический пессимизм. Уж он-то не виноват в том, что Нику все здесь смертельно надоело.

«Смертельно!» — Ник уцепился за слово и попытался зарифмовать его в нескольких строчках со словом «бордельный», но от этого занятия его отвлек осторожный стук в дверь.

Он отложил в сторону листок своим криптографическим и несколько порнографическим произведением, решив при первом же удобном случае отблагодарить Гарри за работу и отослать листок в Патагонию, воспользовавшись для этого услугами дипломатической почты.

А в дверях, покачиваясь на каблуках и чуть заметно улыбаясь, стоял Джордж Каннингэм, чиновник связи министерства иностранных дел.

— Ник, не мог бы ты отвлечься от дел и уделить мне свободную минутку?

— Я только тем и занимаюсь, что уделяю кому ни попадя свободные минутки, Джордж.

— Загляни, пожалуйста, к старику. У него сейчас посетительница, и он оказался в довольно-таки затруднительном положении.

Посол Уиткрафт, вечно румяный и медленно продвигавшийся по скользким ступенькам служебной лестницы чиновник министерства иностранных дел, частенько оказывался в затруднительном положении и нуждался в помощи всякий раз, когда дело требовало от него большей сообразительности, чем та, какая была необходима для вскрытия дипломатической почты.

Ник встал из-за своего заваленного бумажным хламом стола и провел рукой по волосам. При этом одна непослушная прядь упала ему на лоб, а вся прическа приобрела откровенно взлохмаченный вид.

— Находясь на дипломатической службе, вообще-то, следует почаще посещать парикмахера, — осторожно заметил Джордж.

— Просто волосы в этом климате начинают виться чрезмерно, — возразил Ник, небрежно поправляя галстук перед висевшим у двери зеркалом, заключенным в роскошную бронзовую раму.

— Впрочем, может быть, ты прав. Обленился до такой степени, что нет сил и желания сходить к парикмахеру, — сказал он, но Джорджа, влекомого делами службы, уже и след простыл.

Ну что ж, надо исполнять свой долг и отправляться спасать из затруднительного положения посла. Однако следует признать справедливость замечаний Гарри: проторчав на этом посту уже три года и не имея никаких перспектив продвижения по службе, Ник с полным правом мог бы сказать о себе: «Впереди у меня ничего нет». Тем не менее особое рвение убраться с этого острова выказывать пока не стоило.

Направляясь к кабинету посла, он прошелся по длинному холлу и задержался у висевшей на стене посольства карты мира единственно для того, чтобы взять кнопку, воткнуть ее в место своей нынешней службы и таким образом совершенно прикрыть ею суверенное государство Лампура, находящееся в Индийском океане к югу от острова Цейлон.

Когда Ник вошел в кабинет, лицо посла было уже вдвое краснее обычного, и он мужественно барахтался в изъявлениях сочувственного понимания, пытаясь выбраться из дипломатической трясины эвфемизмов и силлогизмов.

— Мисс Хэннесси, мы отдаем себе отчет в том положении, в котором оказались вы и ваша семья вследствие этого инцидента.

— Вы говорите о трудном положении! Вы называете это инцидентом! Моего отца уже десять лет держат в этой стране в качестве заложника! Сначала правительство, а теперь мятежники…

«Америка», — отметил Ник, закрывая за собой обшитую тиком дверь. Прежде чем войти, он не поленился поправить свой изрядно помятый пиджак и, воспользовавшись красным носовым платком, придать должный блеск своим туфлям. Впрочем, он мог бы и не беспокоиться, потому что, когда он вошел, женщина едва обратила на него внимание, стараясь справиться с охватившими ее чувствами.

Она взяла лежавшую у нее на коленях сумочку, порылась в ней и достала белый носовой платок, чтобы вытереть проступивший у нее на лбу пот.

Проделав все это, она заметно успокоилась, но щеки ее продолжали гореть. Когда она обратила наконец к Нику свой влажный взор, глаза ее оказались блестящими и зелеными. Сердце Ника запрыгало в груди, но, сделав усилие над собой, он изобразил на лице приличествовавшую моменту вежливую улыбку, хотя и продолжал во все глаза рассматривать посетительницу.

Влажные от пота завитки ее каштановых, цвета корицы, волос прилипли к ее шее. Одна тонкая прядь, волнуемая расположенным на потолке вентилятором, ласкала ее щеку.

Почувствовав немую отчаянную просьбу о помощи, исходившую от посла, Ник положил руку на спинку ее стула и, предупредительно наклонившись к ней, протянул ладонь.

— Вы, по всей видимости, Констанция Хэннесси? Я Николас Этуэлл, третий секретарь посольства. Я очень сожалею о том, что случилось с вашим отцом.

— Спасибо!

Ее пальцы покоились в его ладони, и он вдруг поймал себя на желании прикоснуться к ним губами. К сожалению, они находились в британском, а не во французском посольстве. Ник держал ее руку, слегка поглаживая ее своим большим пальцем и предоставив посетительнице право самой решать, когда следует высвободить руку.

— Вы слышали о том, что случилось с моим отцом?

— Здесь все знают о его злоключениях, — Ник слегка повел плечами, опасаясь неверным словом или жестом обидеть женщину и лишиться возможности держать ее руку в своей.

Но то, чего он опасался, не произошло. Напротив, ее большой палец охватил тыльную сторону его ладони и в знак благодарности за участие слегка сжал ее.

Ник ощутил исходивший от нее легкий аромат духов, гораздо более легкий, чем назойливое благоухание экзотических цветов, росших под открытыми окнами посольства. Ему вдруг страстно захотелось наклониться к женщине, уткнуться носом в копну ее каштановых волос и поцеловать украшенную крошечным бриллиантом мочку ее уха.

Боже мой! Одно из двух. Или он совсем сошел с ума от скуки и отчаяния, прозябая на этом позабытом всеми острове, или она была самой прекрасной, самой беззащитной и самой желанной женщиной, какую он когда-либо встречал.

Вынужденный в конце концов отпустить ее руку, он поправил узел своего галстука только для того, чтобы удостовериться, что его сердце вот-вот не выпрыгнет из груди, и заговорил странно глухим голосом.

— Мне очень жаль, но что касается вашего отца, то он уже был международной знаменитостью задолго до того, как я или посол Уиткрафт появились на острове Лампура.

Посол вздохнул, по достоинству оценив ловкую попытку своего подчиненного уйти от ответственности за судьбу заложника и снять ее с британского посольства.

Ник почувствовал себя неловко оттого, что Констанция Хэннесси могла, услышав это, истолковать его соответствующим образом, но она откинулась в кресле и, положив руки на колени, уже по-новому, с интересом, взглянула на него. Не спрашивая разрешения посла, Ник уверенно скользнул в кресло, стоявшее напротив посетительницы.