Любить Не модно (СИ)

Однако…

— Ты что делаешь? — в абсолютной растерянности смотрю на наглеца, что без капли стеснений наступил на мою куртку своей грязной кроссовкой и, судя по тому, как нахально на меня глядит и игнорирует попытки вытащить куртку из-под его подошвы, сходить с места он даже не собирается.

— Отдай! — пытаюсь говорить без возмущения. И тут, узнав в лице парня того самого – у «Клевера», часом ранее, добавляю: — Пожалуйста.

— Вежливая типа? — хмыкает, растягивая губы в гадкой лисьей ухмылке. И глазами своими чёрными сверкает. Недобро так, что мурашки невольно бегут по коже.

Лет двадцать пять. Высокий, тощий, в спортивном костюме и куртке-бомбере нараспашку. На голове бейсболка козырьком назад, плечи ссутулены, шея вытянута, руки в карманах, словно на разборки с себе подобным явился, а не перед какой-то школьницей марку держит. А лицом кого-то так сильно мне напоминает… Вот только кого?..

— Поднимай барахлишко и пойдём прогуляемся, малая, — подкидывает носом кроссовки мою крутку и та летит мне прямо в руки. А вот шарф решает не возвращать; ловко цепляет его двумя пальцами, для чего-то нюхает, довольно хмыкает и дважды обматывает его вокруг своей шеи.

Проследила за его действиями настороженным взглядом, но и слова не проронила. Зато воспользовавшись моментом отступила на два шага к крыльцу, вот-вот собираясь стартануть с места и броситься обратно в школу! Там этот тип точно не посмеет мне ничего сделать!

— Эй-эй! Ты куда, малая?

Старт не удался. Стоило ногам двинуться с места, как пальцы вора шарфов тут же впиваются в предплечье, и всё что мне остаётся это с силой прикусить нижнюю губу, чтобы не застонать от боли.

— Прогуляемся, говорю, — весело подмигивает, лопает жевательный пузырь и резко притягивает меня к себе, обхватывая за плечи.

— Не отпустишь – тебе же хуже будет! — угрожать пыталась. — Тут камера!

— Ой… не смеши, малая, а? Эта камера давно уже сдохла.

— Я заору! — быть решительно пыталась.

— Чё, правда?

И почти заорала, как ладонь придурка вмиг оказалась на моих губах, так что всё, что оставалось – это бессвязно мычать, и пытаться дать отпор, пока очередное свалившееся мне на голову Недоразумение, тащило меня к воротам, да ещё и угрожающе советовало быть послушной девочкой!

Да что происходит вообще? Что не так с этим городом? Что не так со всеми этими людьми? Что я им всем сделала?!

Едва покинув территорию школы, сходит с дороги и тащит меня по вытоптанной тропинке к тому самому месту, где курят старшеклассники, к тому самому дереву, о которое была стёсана моя скула… И тут-то до меня доходит, кого мне это чудовище напоминает!

— Падай сюда, — толкает меня к дереву и отходит на шаг назад, с интересом оглядывая меня с ног до головы. Это позволяет мне думать, что ничего сильно плохого этот тип со мной делать не собирается, раз уже не поволок в какой-нибудь совсем тёмный переулок подальше от жилых домов, а всего-то на несколько метров от школы отошёл.

— Ну и что она тебе сказала? — смотрю на точную мужскую копию Жанны Стрелковой, а мысленно уговариваю себя быть помягче, вспоминая слова Жени о том, что братик этой ненормальной вроде недавно как из тюрьмы вышел.

Вытаскивает из кармана деревянные чётки и принимается раскручивать их в руке, вытягивая шею ещё больше и не сводя с меня жутко недовольного взгляда:

— Ты, малая, сеструху мою за что припечатала, а? Нехорошо это, понимаешь?

Я… я что сделала?

Не выходит удержать внутри смех полный абсурда. Такой истеричный и отчаянный смех, когда уже на всё плевать становится, когда страха больше не остаётся! Потому что достало! Всё ЭТО достало!

— Я - её? И как ты себе это представляешь? — с вызовом смотрю в лицо очередного идиота этого города. — Я и, - прости, конечно, - ОНА! Сестра твоя! Ты её видел вообще? А меня хорошо видишь?

— Опа, — каркающе усмехается спустя паузу и делает два шага в мою сторону, так что приходится вжаться спиной в ствол дерева и задержать дыхание, чтобы не задеть своей грудью его. — Мы типа ещё и борзые, ага? — кривит губы на один бок, что ещё большего сходства ему с младшей сестрой добавляет. — Сеструха сказала, что ты её дурой на весь класс выставила, жирной назвала… было, или не было?

Молчу. Тяжело сглатываю и придумываю, как бы незаметно уйти от этой темы.

— Было, или не было?!! — орёт взбешённо, и мне в лицо ударяет запах сигарет, отчего сразу поморщиться выходит.

— Было, — тихонько отвечаю, но взгляда и не думаю отводить.

— Ну вот, — хмыкает. — А за косяки свои нужно отвечать, согласна? Мне вот вообще больше всех надо с вами – малолетками разбираться! Но сеструха – это ж кровинушка моя, а когда кровинушку обижают… можно и это… глотку вспороть.

Подмигивает, а в следующий миг делает резкий выпад рукой и пальцами меня за горло хватает, до боли в затылке вжимая в ствол дерева.

— Мордашка красивая, сиськи, что надо, задница отпад, а мозгов вот ни хрена нет, — склонив голову набок делает заключения, впивается в меня глазами и губы облизывает. — Думать на кого наезжаешь надо, усекла?

Киваю. А вроде бы и нет. Всё на чём могу концентрироваться, это на дыхании, которое изо всех сил пытаюсь контролировать, ведь воздуха становится катастрофически мало, а сил, чтобы отдёрнуть от себя руку Стрелкова старшего, оказывается не достаточно.

— Перед сеструхой моей извиниться по-хорошему надо. И передо мной заодно. За то, что времени на тебя столько своего угрохал. Слышь? Я с тобой тут базарю! — Вторую руку мне под футболку запускает, в глазах вспыхивает грязная похоть…

И вот тут я делаю то, чего вопреки всему не должна была делать. Да лучше бы я сто раз извинилась перед всей их больной семейкой, чем выписала себе смертный приговор тем, что точно и со всей имеющейся у меня силы заехала коленом ровно между ног тому, кто всего минутой ранее угрожал мне вспоротой глоткой.

Идиотка.

Вопль полный запредельной боли уже спустя миг сменяется разъярённым кряхтением, а я в это время уже со всех ног мчусь прочь от больного на всю голову уголовника! Прочь, от приговора! Прочь, по тропинке, к школьным воротам, где надеюсь застать хоть кого-нибудь! Хоть кого-нибудь, кто окажется хотя бы немного адекватнее чудовища следующего по моим пятам!

— А-ну стоять, сука!!! — прокатывается по тёмной улице, но то ли кровь бурлит в ушах так сильно, то ли дыхание моё настолько громкое и частое, что позволяю себе думать, будто бы ор полный ярости звучит далеко, и мне удалось вырваться на свободу.

Ошибочно… было так думать.

Опрометчиво… было злить психа ещё больше.

— КУДАААА?! — влетает в самое ухо, и я плашмя лечу на твёрдую землю, так и не добежав до школьных ворот.

— Помогите! — удаётся жалобно всхлипнуть, и Стрелков одним резким движением переворачивает меня на спину, зажимает рот ладонью, и выглядит так, словно готов разорвать меня на жалкие кусочки. — Ну всё, цыпа, капец тебе!

«Ну всё, конец мне», — проносится в мыслях, и я практически успеваю заключить с собой сделку, что если выживу, то и ноги моей больше в этой школе не будет, как…

— Эй, ты что творишь?!! — мужской голос, что в следующую секунду разрывает пространство, кажется мне самым настоящим чудом света, а силуэту выросшему на фоне чёрного неба не хватает разве что белоснежных крыльев за спиной и золотистого свечения, - настолько прекрасным он кажется. Настолько невероятно прекрасным, что я успеваю позабыть о том, что происходит, о том, что на мне восседает разъярённый уголовник, о том, что сама смерть дышит в затылок, и даже о том, кого собиралась проклясть перед этой самой смертью… Потому что мой спаситель одним своим видом оказывается способен целиком и полностью овладеть моим вниманием, моими мыслями…

— Отпусти девушку! — А голос у него какой… Сильный, решительный, требовательный… Не проходит и нескольких секунд, как Стрелков оставляет меня в покое, резко вскакивает на ноги и будто бы пытается подобрать слова, прежде чем выдаёт самое банальное: