Неделя в Нью-Йорке (ЛП)

себе домой. Может, это место он арендует.

Д

‒ а, чокнутая. Я не живу в отеле.

О

‒ у, произ

‒

несла я.

Т

‒ ы разочарована? Вид не настолько хорош.

Н

‒ ет, я всего лишь... я

‒ подошла к окну. Как он мог подумать, что я буду

разочарована? Н

‒ е подозревала, знаешь ли. Ты шутишь? Вид такой, словно мы

буквально плывем по воздуху. Это Хадсон? Я

‒ посмотрел на него, а он

ухмыльнулся.

Д

‒ а. Замечательно, не так ли?

Т

‒ ы всего лишь пытаешься меня впечатлить, надеясь, что я одобрю. Вы

манипулятор, мистер Скотт.

Он подошёл сзади, пока я смотрела на вид у окна, и окутал мою талию своими

руками, а мои руки накрыли его.

Я

‒ бы никогда не заставил тебя делать то, что ты не хочешь. Я говорил тебе это

при нашей первой встрече, ск

‒

азал он легко.

Я положила свою голову ему на грудь.

Г

‒ оворил и сдержал слово. Неделя с вами была невероятной, мистер Скотт. Я

запомню её навсегда.

Он сильнее прижал меня к себе.

– Следуй за мной. Я хочу увидеть, как ты будешь смотреться в моей постели.

От его слов я моментально почувствовала, как запульсировало у меня между

ног, я взяла его за руку, и он повёл меня к дальней двери. Мы прошли по менее

стеклянному коридору и потом оказались в темной комнате. Здесь был

абсолютный контраст с гостевой. Он включил приглушённый свет и закрыл за

мной дверь. Я смотрела на него, пока шла шаг за шагом. Его голубые глаза

горели желанием, точь-в-точь как перед тем, когда он был готов обладать мной.

Он ступал навстречу мне, пока я отступала назад. А потом моя задница была

прижата к стене, а он все продолжал надвигаться. Взял в руки моё лицо и

ринулся к моим губам.

– Поцелуй меня, – сказал он.

Я вцепилась пальцами в его грудь, затем пробежалась ими вверх по шее и

большими пальцами провела линии вдоль его губ. Он закрыл глаза, и я знала, что мне нужно было запомнить его лицом таким. Мои руки обвили его шею, и я

подтолкнула его навстречу себе. Закусила его нижнюю губу так, как ему

нравилось. Затем посасывала и покусывала. Наши языки сплелись воедино, и он

крепче сжал мою попку. Мне нравилась эта его одержимость, и я заулыбалась

через поцелуй. Поцелуи с ним не были похожи на поцелуи с другими

мужчинами. И вдруг я поняла, что теперь все будет делиться на «до Итана» и

«после него». Перед Итаном поцелуи были всегда прелюдией к чему-то

большему, но сейчас я могла целовать Итана целую вечность. Я была уверена, что лишь одними поцелуями он мог бы довести меня до оргазма. Я вздохнула. И

он отодвинул меня от стены, ведя к постели, задержав моё лицо в своих руках, разрывая поцелуй лишь на секунду, чтобы стянуть с меня футболку одним

быстрым движением.

Д

‒ ай не свой телефон, ск

‒

азала я Итану. Он хотел заказать китайской еды, и

мы сидели на диване, выбирая что-то из 181 блюда. На мне была футболка

колумбийского университета, которую я нашла на стуле. Он был в своих

боксерах. Это, пожалуй, был один из лучших вечеров на этой неделе, и это что-

то значило.

Итан поднялся, подошёл к столу в другой части комнаты, где был его телефон и

вернулся обратно, подавая мне его в руки.

Я вбивала своё имя в поисковик, пытаясь найти своё имя в его контактах.

Я

‒ не могу найти себя, ск

‒

азала я, смотря на него. Он взят телефон из моих

рук, нажал несколько кнопок и вернул мне обратно. Я была подписана

«Прекрасная Анна». О матерь божья, почему я не могла найти такого мужчину, как этот, в Лондоне?

Я зашла в настройки и нажала «удалить», затем принялась за поиски

сообщений.

Чт

‒ о ты делаешь? наст

‒

ороженно спросил он меня.

У

‒ даляю себя из твоего телефона, о

‒ тветила я, пока пролистывала его

сообщения. Он не ответил. Э

‒ то будет для меня сложнее, чем я думала, и мне

нужно убедиться, что нет никакой неоднозначности за всем этим. Никаких

обещаний, никаких разочарований.

Я знала, что если оставлю ему возможность контактировать со мной, то по

приезде в Лондон проведу много дней в мечтах и надеждах.

Пока я была занята, настроение Итана из беззаботного веселья сменилось на

что-то другое. Я не хотела думать об этом. Я удаляла историю сообщений.

Готово. Между нами все закончится после сегодняшней ночи. Мой желудок

скрутило, и я почувствовала ком в горле.

Он потянул меня к себе и усадил на колени, пока телефон все ещё находился в

моих руках. Он убрал с плеча мои волосы и поцеловал в шею. Он все усложнял.

И

‒ ногда я забываю, что не знала тебя всю мою жизнь, ск

‒ азала я.

А

‒ нна, о

‒ тветил он, опять поцеловав меня в шею. М

‒ оя прекрасная Анна, я бы

никогда не нарушил данное мной обещание.

Я повернулась и взяла его лицо в руки.

Я

‒ знаю, ты думаешь, что не нарушил бы, но это неизбежно. И я не могу вновь

позволить себе пройти через это, ск

‒

азала я, опустив руки себе на ноги. Я

‒ не

могу желать большего, чем этот вечер, этот идеальный вечер. Спасибо тебе, Итан. Ты собрал моё сердце из кусочков и заставил поверить, что есть что-то

лучшее.

Он ничего не сказал. Часть меня как будто освободилось, но было что-то ещё, голос в моей голове, который спорил со мной, просил остаться, который

говорил, что у нас получилось, что это не было для него лишь интрижкой, а что

он чувствовал нечто ещё. Нечто большее, что-то другое. Я хотела, чтобы он

сказал, что чувствует ко мне то же, что и я к нему.

Но я промолчала.

Никаких обещаний. Никакой неоднозначности. Никакой херни.

Итан

Я не знал, что сказать. Она показалась такой грустной. Я хотел её. Хотел, чтобы

она жила в городе, чтобы мы гуляли, встречались и все эти штуки. Но она была

права. Она жила в 3000 миль отсюда, и мы знали друг друга неделю. Она видела

меня таким, каким не видел никто другой, но опять-таки, мы знали друг друга

неделю. И у меня вообще никогда не было отношений с женщиной более

четырёх часов. Неделя была для меня большим промежутком времени, но на

самом деле это была всего лишь неделя. Блядь. Это была невыносимая

ситуация, и она принимала верное решение. Разумное решение.

Если мы не порвём контакты, как все сложится? Моя работа не позволит мне

регулярно летать в Лондон, и даже если позволит, мы, скорее всего, виделись бы

раз в месяц или что-то вроде того. Я видел уйму отношений, отравленных

расстоянием. Я не хотел отравить то, что было у нас. Не хотел, чтобы она, в

конце концов, возненавидела меня. Эту неделю мы убегали от реальности. Не

было никакого разумного объяснения, но все же, между нами что-то было.

Интересно, она тоже это чувствует?

Она взяла свой телефон и начала что-то нажимать. Предположительно удаляла

меня. Может это потому, что она чувствовала что-то, что нельзя удалить?

Я должен был дать ей уйти.

Никаких обещаний. Никакой неоднозначности. Никакой херни.

Мои руки крепче сжали её, когда я углубился в неё. Я смотрел на неё сверху. Ее

рот раскрывался шире, когда я вошёл в неё до конца. Иисусе! Она была

восхитительна внутри. Она ни разу не отвела глаза с тех пор, как я оказался

сверху. Господи! Я буду скучать по этому. Буду скучать по её реакции на меня. Я

зажал её сосок между зубами. Она вцепилась в меня. Я потянул его немного, и

она закричала.

- Ты, блядь, просто совершенство, прошепт

‒

ал я, пока переходил к другой

груди. Т

‒ акая чертовски невероятная.

Я почувствовал, как её киска сжалась и застонал. Боже, я кончу в течение 20