Земля несбывшихся надежд

— Посмотри на нее! — кричал он, поднимая Анну на руки и трогая за маленькие щечки. — Она — вылитая мама.

Он вытирал слезы, собиравшиеся в уголках глаз. Потом дядя наклонился к самому полу и поцеловал Джейана и Севенеса, приглашая всех войти в дом. Лалиту же он просто не заметил, потому что она в смущении спряталась в складках моего сари.

Внутри дома — каменный пол, большая веранда с навесами. Все было гармонично спроектировано с тем, чтобы создать уютный интерьер, наполненный прохладой. Осмотревшись, я была потрясена богатым убранством комнат и множеством шикарных вещей, привезенных сюда со всех уголков мира. Прекрасные нефритовые статуэтки в стеклянных сервантах, английская мебель, роскошные персидские ковры, великолепные французские зеркала в золоченой оправе и большие кресла, покрытые парчой. Дом выглядел как настоящий дворец. Мой скромный дядя в действительности оказался очень богатым человеком. Я поняла, что он не был больше простым торговцем плодами манго. Как я узнала потом, он занялся очень выгодным бизнесом: торговлей резиной и оловом. Неудивительно, что рядом с домом стояло столько грузовиков.

Моя тетя привела нас в большую комнату с балконом, с которого была видна небольшая деревенька под названием Минангкабау. Я подозревала, что тетя не любит меня, но не могла даже представить, что она настолько терпеть меня не может, и не знала причины такого отношения к себе. Но все же я была рада, что приехала и увижу свадьбу своей двоюродной сестры.

На торжество пригласили пятьсот гостей. Был заказан самый большой в городе зал. Два дня повара в огромных котлах готовили всевозможные яства. Когда мы в конце концов зашли на кухню, то увидели десятки различных сладостей, которые были разложены на подносах, стоявших вдоль стены. Женщины в сари, готовили различные пирожные и пирожки, о чем-то между собой разговаривая. Я Посмотрела вниз и замерла от ужаса: маленькая ручка Севенеса сжимала с десяток сахарных улиток и тащила их в отрытый рот.

На следующий день я одела детей в новые наряды и почувствовала гордость за то, что все те часы, которые я потратила на раскрой и пошив, дали такой прекрасный результат. Не так уж часто я празднично одевала своих детей. Трое моих девочек были в одинаковых, зеленых с золотом одеждах. Анна смотрелась очаровательно, Лалита — милашкой, но Мохини была просто роскошной, похожей на сказочную русалку с горящими от волнения глазами. Когда мы спустились вниз, я поймала полный ненависти и зависти взгляд тети. Я была горда тем, что мои сияющие дети, которые шли друг за дружкой, производили такое впечатление.

Свадебное торжество стало фантастической демонстрацией богатства. Пол в огромном городском зале был украшен коврами с замысловатыми узорами. Женщины в дорогих шелковых сари, расшитых золотом, сидели группками и тихонько переговаривались под бой барабанов и звуки труб. Под потолком висели сотни светло-желтых листьев кокосовых пальм, сплетенные в причудливые узоры. Отдельно, как небольшие зеленые флаги, висели листья манговых деревьев. Пятьдесят молодых банановых деревьев со спелыми плодами на ветвях, срубленные под корень, были установлены в два ряда, создавая дорожку, по которой невеста пойдет к алтарю. Жених, красивый и статный, стоял в конце этой искусственной банановой аллеи. Когда невеста вошла в зал, она вся сверкала драгоценностями, как золотая богиня, спустившаяся с небес в праздничный день. Ни у кого не оставалось сомнения, что ее отец — богатый человек. На лбу девушки красовалась диадема с драгоценными камнями, на груди золотые цепочки, а браслеты так и искрились самоцветными камнями. Жених сидел на специально приготовленном возвышении и самодовольно наблюдал за происходящим.

После обмена кольцами, цветочными гирляндами и тяжелыми золотыми цепочками на другом конце зала началась подготовка к праздничному застолью. Мальчики-подростки принесут огромные кучи банановых листьев и стали застилать ими пол, выкладывая листья длинными ровными рядами. Люди садились на корточки друг против друга с обеих сторон этих рядов. Появились официанты с разнообразными блюдами в руках, которые расставлялись на листья. Торжественность брачной церемонии сменилась застольной суетой. А выбрать было из чего: несколько разных сортов риса, разнообразные овощные и мясные блюда. А на десерт — сладкие касери и ладху.

Под зеленым тентом во дворе прямо перед залом был установлен специальный стол, накрытый белой скатертью и украшенный цветами, — специально для гостей-европейцев, которые вели себя с королевской надменностью и снисходительностью. Я внимательно смотрела на них. Они держались так, как будто их присутствие — это одолжение, которое они делали хозяевам. Или даже акт милости. Было забавно наблюдать, как они едят ножами и какими-то необычными приборами, похожими на маленькие вилы.

Я замечала много разных взглядов в сторону Мохини: некоторые смотрели на нее с восхищением, некоторые с завистью, некоторые с расчетом, думая о будущем своих подрастающих сыновей. Это был отличный день, наполненный радостью и весельем, но под вечер Мохини стало плохо. Мы поторопились на машине дяди обратно к нему в дом, но к тому времени, когда мы вернулись, у нее уже был сильный жар, лихорадка и колики в животе.

Дядя хотел вызвать врача, но тетя (я никогда не забуду ее презрительного выражения лица) только раздраженно щелкнула языком и приказала своей служанке Менахи принести немного маргозового масла. Менахи была старой женщиной с узкими плечами и тонюсенькими руками. У нее были красивые черные глаза и большие пушистые ресницы. Мне всегда нравилось смотреть на лица пожилых людей, а ее лицо было особенным. Как книга сказок, в которой есть что прочесть пытливому читателю. Ее морщины были как страницы этой книги. Служанке пришлось стать на цыпочки, чтобы влить маргозового масла в рот Мохини, потому что она была приблизительно такого же роста.

— Утром она будет, как новенькая, — сказала тетя.

Длинные ресницы Менахи послушно моргнули, но как только тетя в пурпурном с золотом платье вышла из комнаты, пожилая женщина приблизилась ко мне.

— Это сглаз, а не расстройство желудка, — энергично прошептала она.

Она объяснила мне, что слишком много людей дивились красоте моей дочери, а зависть и злые мысли оказали на Мохини плохое воздействие. Служанка говорила настолько убедительно, что я поверила. Ее ресницы дрогнули, и Менахи добавила, что некоторые люди настолько злые, что могут убивать взглядом. Если они восхищаются деревом, то на следующий день оно может просто засохнуть. Она раньше сама такое видела.

Старуха взяла меня за руку. Действительно, чтобы избежать сглаза, люди нередко рисовали на лице у ребенка черную точку, которая по поверьям ограждала беззащитное дитя от завистливых взглядов. Но Мохини уже не ребенок. В растерянности я посмотрела на старую женщину.

— Что же мне делать?

Та вышла на улицу и взяла горсть земли прямо перед домом. Потом прошлась вокруг дома и взяла но горсти земли еще в двух местах. Каждый раз, когда она наклонялась к земле, она шептала какие-то молитвы. Потом Менахи вернулась в дом, добавила к земле соль и сушеный перец. Затем она сказала Мохини, чтобы та плюнула в эту смесь трижды. Мохини, которой масло нисколько не помогло, держалась руками за живот. По выражению лица было видно, что ей очень больно.

— Эти глаза и те глаза, и все глаза, которые коснулись ее, пусть сгорят в огне, — шептала женщина, подсыпая смесь в огонь.

Мы стояли кругом и смотрели, как огонь поглощал землю. Перец и соль шипели с потрескиванием и горели сипим огнем. После того как смесь полностью сгорела, пожилая женщина повернулась к Мохини и спросила:

— Как ты себя чувствуешь?

К моему глубокому удивлению, у дочки прошли и боль, и лихорадка. Я от всей души поблагодарила Менахи, а она только скромно кивала головой.

— У тебя дочь — королева, не позволяй, чтобы на нее смотрели хищным взглядом, — посоветовала она и погладила морщинистой рукой густые волосы Мохини.