Учитель (СИ)

Я задумалась. Черт, его предложение такое интересное. Я хотела прыгать от счастья на столе, и плевать, что он стеклянный и сразу бы проломился под моим весом. А еще эти просьбы учителя явно специально подстроены. Словно он знает, что я резко реагирую на его прикосновения, так как такие обаятельные мужчины, да и в целом молодые люди прежде не имели со мной никакого контакта, даже словесно избегая со мной общения, чего уж стоит сказать о неловких моментах. Кстати, а неформалы действительно свободные люди. Хочу хотя бы на один день стать такой.

- А если мой папа узнает, мне будет… - виновато опускаю глаза в пол. Хочу согласиться, из-за волнения голос дрожит, будто я переохладилась зимой на улице, однако осознаю, что мне нельзя жить в свое удовольствие.

Родители не одобрят мое временное увлечение фотосессиями, позже, когда они узнают, что мой учитель является хозяином источника этих самых увлечений, вовсе заберут документы из моей школы, чего я крайне не желаю. Да, так все строго и жестоко.

- Тебя родная мать не узнает, - хитро усмехается учитель. В его руках пакет, сквозь который я четко могу разглядеть парик, состоящий из ярко-рыжих волос. – Мы тебя накрасим, сама себя не узнаешь потом. Наденем парик, - он повертел пакет в руке и не думал прекратить лыбиться на меня своим настораживающим взглядом ядовито-зеленых глаз. Линзы. Снова их надел. – А еще нарисуем татуировки.

- Что? Нет! Я на это не подписывалась! – закричала я и резко вскочила со стула, на котором привыкла сидеть.

Что угодно, но колоть я себя не собираюсь. Это жутко больно, неприлично, непрезентабельно. А вообще – меня родители убьют. Аргументный аргумент.

Учитель звонко рассмеялся, а я, не замечая за собой переменчивости в настроение, залилась краской и отвела взгляд. Мужчина одобрительно похлопал меня по плечу и показал мне черный маркер для тела. Такие продаются в детских магазинах – специальные фломастеры, чтобы рисовать на коже. У меня имелась целая коробка разноцветных маркеров в детстве, и, пожалуй, только такие татуировки мне позволительно было носить. Именно, что было, друзья. Даже в детстве мне позволяли намного больше, чем сейчас, когда мне недолго осталось до празднования семнадцатилетия.

- Нарисуем – и ты смоешь, - признался он после того, как перестал заливаться смехом. Я надула губы.

- А кто рисовать будет? – спрашиваю заинтересованно.

- Я, - улыбается широко, - имею художественное образование, и если бы не работа учителем, я мог бы полностью посвятить себя этому месту… - он развел руками и мучитель выдохнул, приторно показывая мне, как расстроен. Я бы тоже расстроилась на его месте. Заставляют делать то, что не греет душу, то, что ни капли не интересно. Обидно, когда нам дается один шанс на жизнь, а его использует совсем другой человек.

- Так ты согласна? – настороженно спрашивает учитель.

- Только ради того, чтобы попробовать что-то новое в жизни, Дмитрий Алексеевич, - соглашаюсь я. Его счастливую детскую улыбку надо было видеть своими глазами. Мне стало приятно от того, что я сделала приятно другому человеку.

Предвкушая фотосессию, я направилась в другую комнату за учителем.

========== Глава 9 ==========

Повествование ведется от лица Юлии

За дверью находился длинный коридор, ни капли не освещаемый. Стало как-то не по себе, и это меня еще больше развеселило и заставило загореться желанием узнать, что же во всей этой истории будет дальше, чем завершится и счастливым ли будет конец. Дмитрий, услышав мое нервное хихиканье за своей спиной, резко остановился и развернулся ко мне лицом. В темноте его лицо кажется зловещим, устрашающим. Меня влечет к этому человеку. Запретный плод сладок, или, быть может, в лимонад мне что-то подсыпали?

- Крылова, я, конечно, понимаю, что ты никогда не фотографировалась для журнала, но нужно вести себя более спокойно, - лилейным голосом предупредил Дмитрий, слегка надавив пальцами мне на плечо.

- Нет, просто я до сих пор не могу поверить, что это происходит именно со мной.

- Происходит – что?

- Всё, - нехотя отозвалась я. – Даже то, что я сейчас здесь, казалось бы, со своим учителем, а не делаю уроки.

Если честно, я сама не понимала, что за глупости говорю. Меня поражало всё произошедшее со мной за последние несколько дней.

То, как я с интересом пытаюсь вглядеться в глаза Дмитрия и понять, что скрывают его зеленые линзы.

То, как я с тоской понимаю, что мы не сможем с ним быть друзьями, а сегодняшняя фотосессия, организованная им самим – не что иное, как просто работа, которая поможет человеку обрести своих посетителей и хоть немного прославиться в городе.

То, как я каждый вечер стараюсь уснуть, а не могу. Потому что мысли левые в голову лезут. Потому что мне неожиданно захотелось иметь хорошие отношения с литератором, которого, можно подумать, я ненавижу.

- Крылова, готовься, - звонко пропел учитель и открыл передо мной дверь, придерживая рукой за талию, дабы, не позволяя мне упасть на колени. Действительно, слишком темно, чтобы нормально передвигаться. Я благодарна Дмитрию за его редко проявляющуюся вежливость именно по отношению ко мне.

Свет зажегся автоматически, а вместе с этими фонариками, возвышающими, как уличные огни, до самого потолка, включилось мое воображение, желание преступить к фотосессии и предвкушение чего-то особенного. Обои перекрашены в разноцветные оттенки, так же, как и потолок, будто художник просто взял кисточку и, окунув «хвост» в разные тюбики с краской, разбрызгал капли жидкости по всему помещению. Посередине скромной комнаты стоял настроенный фотоаппарат, профессиональный, как я, плохо разбирающийся в технике человек, это поняла с первого взгляда. Напротив него – кожаный красный диван с многозначительными разбросанными подушками в готическом стиле, мягкими игрушками, что составляли плюшевые мишки с оторванными лапками, куклы с пуговицами вместо глаз, маленькие пластмассовые младенцы с перекошенными челюстями и обнаженными тельцами. Видимо, режиссер всей фотосессии решил создать мрачную атмосферу. У него это явно получилось.

- Ну как, - чувствую звонкий смех учителя у себя над ухом и его руку, подтолкнувшую меня вперед, на своей спине, - впечатляет? Игрушки, кстати, мои. А этот зайчик, - он поднял розового кролика с одним вырванным глазом и страшно нарисованным черным маркером ртом, - со времен молодости моей бабушки, представляешь? Она сама его шила, когда была примерно твоего возраста. Тогда девушки думали вовсе о других вещах, нежели сейчас… - Дмитрий демонстративно вздохнул и укоризненно покачал головой, как бы намекая, что я вхожу в число «не таких» девушек.

- А где фотограф? – я мягко намекнула, что не желаю продолжать и хоть как-то поддерживать начатую тему о некультурности современной молодежи. Знаю я учителей: все начнется с невинного плюшевого зайчика, пошитого старушкой, а закончится тем, какие все необразованные и безнравственные стали в последнее время.

- Тута я, тута! – звонко отозвался кто-то за спиной. Возле двери, наполовину обнаженный, если полностью расстегнутую рубашку и боксеры в синею клеточку можно считать за одежду, нормальную и приличную, не позорную для общества, стоял молодой парень, значительно моложе самого мистера совершенство, примерно семнадцатилетнего возраста.

- Леша - это Юлия, - Дмитрий пожал руку парню и перевел взгляд на меня. – Юлия – это Леша. Мой двоюродный брат. Ему двадцать.

Я удивилась. Думала, что подросток, да и в виде таком непристойном на глазах девушки показался. Ни стыда, ни совести, а Павленко еще что-то обо мне смеет говорить. Обвела Лешу заинтересованным взглядом, хмыкнула и двинулась к приготовленному для съемок дивану.

- И что мне делать? – я развалилась на нем по-хозяйски, положив ноги на спинку дивана, а голову свесив вниз так, что мои волосы прекрасно послужили тряпкой для мытья пола. Не знаю, у кого и, главное, когда я научилась себя так вести в обществе двух мужчин, один из них который к тому же мой преподаватель.