Учитель (СИ)

- И что ты делаешь, могу я поинтересоваться?

- Ты уже поинтересовалась, - надо же, я капитан очевидность, раз говорю так и медленно встаю на ноги, - как будто тебя волнует, что я отвечу. Если тебе надо – спросишь, не надо – промолчишь. Вы с папой всегда делаете так, как считаете по-своему, а ваша дочь, между прочим, перетрудилась и хотела выспаться.

Мама в удивлении приподняла брови и уставилась на меня. Казалось, сейчас немного потерпит и вернет меня обратно в воду, только вот способом насилия, дабы заткнулась. Нельзя подумать, что мои родители помешаны на этом как наркоманы, - как вы поняли, я имею в виду дисциплину и обязательное получение высшего образования, - но и нельзя сказать, что они нормальные люди. Такие же, как и все, кто живет в нашем городе. Нет, это наглая ложь. Ложь, которую сможет определить абсолютно каждый, в том числе такой «простолюдин» вроде случайного прохожего. Мама и папа слишком перебарщивают со своими требованиями. Еще немного – повешусь. Как и мой старший упрямый братец, который делает вид, что учится, а сам снимает девочек на ночь. Это было секретом, пожалуй.

- Иди завтракать, - строго проговаривает она, и я повинуюсь, шествуя за ней следом. – И не смей больше разговаривать со мной в таком тоне. Совсем зазналась.

Я еле сдержала презрительный смешок. Надо же, какие открытия. Кто зазнался у нас в семье – родители, а мы с братом не при делах. Я до безумия люблю этих господствующих людей, однако иногда хочется прыгнуть в окно и упасть в пропасть – лишь бы не находиться рядом с вечным контролем и подыхать запертым наедине с разорванными страницами не по годам сохранившихся книг.

Завтраком наслаждаться я тоже не смогла, как и сном, как бы говоря мягче – я никогда ничем не могу насладиться, потому что мама и папа снова начинают по-старому. Меня с братом они не трогали, чему я несказанно рада, а вот друг друга – еще как. Спорили по поводу того, приглашать мамину подругу детства к нам погостить или нет, так как она приезжает из другого города и у нее якобы не выходит найти себе место для проживания. Принять ее к себе – как-то странно для родителей, ведь дом – их обитель и больше ничья. С другой стороны – прибыльно, ибо после этого прибудет супруг той самой подруги и заплатит моим родителям за добродушное предложение пожить. И с самого неправильного моего предположения – родители готовы принять гостью, но только из-за того, что их детям будет неловко с чужой госпожой в одном помещении – отменяют приглашение, несмотря на то, что подруга является важным человеком для моей матери. Конечно, подумают они о нас с братом – и не спросят даже, и не предупредят, когда она неожиданно ступит на наш коврик у порога и скажет: «Не ждали – а я пришла!» Так было всегда, так есть и так будет. Родители не согласовывают свое мнение со своими детьми.

Впервые я по-детски радовалась телефонному звонку. Домашний телефон настойчиво гудел из соседней комнаты, разнося по всему коридору и донося до кухни легкие нотки спокойной мелодии. Естественно, все настолько заняты и настолько ленивы, из-за чего взять трубку пришлось мне – даже брата не тронули, везет ему, однако.

- Алло, - совершенно спокойно протягиваю я, прикладывая аппарат к уху. На том конце провода слышится смешок, и я сразу узнаю, кто мой собеседник. Почему-то пальцы ухватились за ночную рубашку, сильно сжимая ткань.

- Крылова, у тебя голос очень смешной по телефону, - с неотрывными смешками говорит учитель, продолжая вести со мной разговор. – Родители дома?

- А как же? – грустно усмехаюсь я. – В девять утра-то только ненормальные в выходной день не спят. Вы, кстати, в том числе.

- Ох, что ты, Крылова, - обиженно шепчет Дмитрий, в то время как я уже добралась до кухни и замерла у прохода, обратив внимание на заинтересованных телефонным разговором родителей. – У меня сегодня столько дел, столько дел, - как загруженный и обремененный важными делами человек, выдохнул тревожно литератор, - связанных с твоим приходом к семи вечера.

- И что же это за дела такие? – Я покосилась на родителей, заметив настороженные взгляды на себе. – Впрочем, неважно, сама всё узнаю, - договорила я обреченно. Из-за мамы и папы не могу нормально поговорить даже со своим школьным преподавателем. Дожили, называется.

- Дай трубку маме или папе, пожалуйста, - по-доброму попросил Дмитрий. Я протянула все-таки телефон маме, от отца ничего хорошего не наберешься, невзирая на тот факт, что ничего запретного я не делала. Папа в любом деле найдет подвох, а из этого подвоха по паутине расследования доберется и до моей виновности, которой на самом-то деле не существует.

- Да, конечно… Ох, что вы, Юленька только «за»… Да, разумеется, Дмитрий Алексеевич… Несомненно!… Я вам очень благодарна. Спасибо, что выбрали именно мою дочь для такого ответственного дела… - отрывисто слышала я мамины фразы, но уже радовалась за то, что Павленко не рассказал этой суровой женщине о моих выступлениях на его уроках. В принципе, после этого я стала уважать Дмитрия. Он спас мне жизнь, и в моем случае всё говорится в прямом смысле этого слова. Ну как, уважать – просто постараюсь сдерживаться и прикусывать болтливый язык. Знаем, проходили, проходим до сих пор – переживу, если обойдусь без язвительных замечаний в сторону своего преподавателя. Наверное…

- Да, ждем вас в шесть вечера, - моя мама попрощалась с учителем и как бабочка вспорхнула, выскочив из-за стола. Мне стало страшно. Этот Дмитрий… точно… не человек. В последний раз видела матушку такой счастливой на новом году, когда она перепутала алкоголь с простой водой. Глупый случай, возможно, многие через такое недоразумение проходили, но я восхваляла небеса в тот день. Я готова безостановочно смотреть на улыбающуюся, смеющуюся и воодушевляющуюся новогодними анекдотами мать, лишь бы выселилась из ее тела эта строгая, настойчивая и вредная женщина.

- Значит, готовитесь к серьезному выступлению ко дню рождения вашей директрисы? – спросила меня она, я собиралась ответить, уже рот открыла и решила соврать, как женщина обняла меня. Сразу перебила все мысли и слова. Мы так давно не обнимались действительно как мать и дочь. Молюсь, чтобы моя внутренняя Юлия не включила кнопку сентиментальности. Не хочется реветь на глазах у всех. Брат рассмеется и проигнорирует, папа обратит внимание и проигнорирует, так как ненавидит женские слезы, а мама начнет действовать на нервы и парить над тем, что же у меня случилось. Ужас.

- Да, мамуль, - решила подтвердить я. – Сегодня будем писать сценарий, эм…выступления.

- Да, Дмитрий сказал, - улыбнулась мама. – Ты одна из немногих, кого он желает взять. Так что есть чем гордиться. – Я открыто удивилась, ошарашенная маминым заявлением. Да скажи Дмитрий правду – я бы сейчас бы сидела взаперти в своей комнате в обнимку с подушкой, в которую я бы проплакивалась и высказывала предмету о своих проблемах. Зачем он соврал, да еще и расхвалил меня? Этот учитель странный.

- Дмитрий за тобой заедет в шесть вечера, так как боится, что до его квартиры ты дороги не найдешь. Так же обязуется довести тебя обратно до дома, - мама сходит с ума от своего восторга, а я прикусываю губы, дабы не закричать в голос. Домой довезет, значит? Меня довезет, значит? Господи, в одной машине. С ним. Убейте меня!

***

В ожидании приезда своего преподавателя я пребывала в состоянии крайнего беспокойства за что-то неизвестное мне самой. Всё это время я содрогалась, прислушиваясь к каждому шагу членов своей семьи, дрожала как испуганный монстром, который живет в шкафу, маленький глупый ребенок. А в тот самый устрашающий момент звонка в дверь, который, естественно, раздавался благодаря приходу нашего почетного гостя, я совсем потеряла рассудок и сотрясалась в предвкушении этой встречи. Наверное, неправильные мысли лезли в мою голову.

Я спустилась на первый этаж уже подготовленная к «путешествию». Надела простую одежду, но весьма со вкусом, удобно и, главное для меня, комфортно во всех местах и не жмёт там, где не нужно. Проходя мимо огромного зеркала, расположившегося возле лестницы, я украдкой взглянула на свое отражение и мимолетно улыбнулась сама себе. Высокие кеды ярко-красного цвета с ядовито-желтыми шнурками, которые я приобрела на заброшенном рынке – там часто торгуют старыми вещами, что-то вроде секонд-хенда, только вот обувь незабываемая и стильная, привлекающая чужое внимание. Клетчатая рубашка и классические зауженные брюки темно-синего оттенка, на шее расположился скромный талисман, считающиеся как моя удача – маленький кулон в форме совенка. Волосы разбросаны по плечам в небрежном, творческом, как я оправдываюсь перед родителями, беспорядке. На самом-то деле это называется ленью.