P.S. Я все еще люблю тебя (ЛП)

***

Мысль о потере Китти приводит меня в более доброе, более меланхоличное настроение, и поэтому этой ночью, когда она спит, я выпекаю целый поднос сникердудла, ее любимого печенья. У меня в морозильнике запасены мешочки с песочным тестом, замороженным идеальными цилиндрическими шариками, так что если кому-нибудь из нас вдруг захочется печенья, они будут у нас ровно через двадцать минут. Она приятно удивится, когда откроет завтра свой пакет с завтраком.

Я позволяю Джейми тоже угоститься печенюшкой, хотя и знаю, что не должна. Но он так печально смотрит на меня своими щенячьими глазками, что я не могу устоять.

14

– О чем ты замечталась? – Питер постукивает ложкой по моему лбу, чтобы привлечь мое внимание. После школы мы делаем домашнее задание в Старбаксе.

Я высыпаю два пакетика нерафинированного сахара в свой пластиковый стаканчик и перемешиваю его соломинкой. Делаю большой глоток, и сахарные гранулы приятно хрустят на моих зубах.

– Я думала о том, как было бы замечательно, если бы молодые люди нашего возраста любили, как в 1950–х годах. – Я тут же жалею, что сказала «любили», ведь Питер никогда ничего не говорил о том, что был в меня влюблен, но слишком поздно, слова уже слетели с моих губ, поэтому я просто продолжаю, надеясь, что он не расслышал. – В 50-х люди просто встречались, и это было так просто. Как, например, этим вечером Берт мог сводить тебя в кинотеатр под открытым небом, а на следующий день Уолтер мог бы пригласить тебя на вечер танцев босиком или что-то типа этого.

Пораженный, он спрашивает:

– Что, черт возьми, такое вечер танцев босиком?

– Это как танцы, как в «Бриолине». – Питер непонимающе глядит на меня в ответ. – Ты никогда не смотрел «Бриолин»? Его вчера ночью показывали по телевизору. Не важно. Суть в том, что тогда ты не была чьей-то девушкой, пока у тебя не было значка.

– Значка? – повторяет Питер.

– Да, парень дарил девушке значок его братства, и это означало, что у них все серьезно. Но отношения не считались официальными, пока у тебя не было значка.

– Но я не состою в братстве. Я даже не знаю, как выглядит значок братства.

– Вот именно, – отвечаю я.

– Погоди-ка, ты говоришь, что хочешь значок или не хочешь значок?

– Я не говорю ни то, ни другое. Я просто говорю, тебе не кажется, что раньше было как-то круче? Это старомодно, но это почти… – Как там Марго всегда говорит? – Постфеминистски.

– Погоди-ка. Так ты хочешь ходить на свидания с другими парнями? – Он совсем не кажется расстроенным, просто сбитым с толку.

– Нет! Я просто… я просто высказываю мнение. Считаю, что было бы круто вернуть случайные свидания. В них есть нечто милое, тебе так не кажется? Сестра рассказывала мне, что жалеет, что позволила их отношениям с Джошем стать обременительными. Ты сам говорил, как ненавидел, насколько серьезно все стало с Женевьевой. Если мы расстанемся, то мне не хочется, чтобы между нами все стало настолько плохо, что мы даже не могли бы находиться вместе в одной комнате. Я хочу остаться друзьями несмотря ни на что.

Питер отвергает все это.

– У нас с Джен все сложно из-за того, какая Джен. С нами все не так. Ты… другая.

Я чувствую, как снова краснеет мое лицо. Я стараюсь не звучать слишком нетерпеливой, когда спрашиваю:

– Какая – другая? – Знаю, что напрашиваюсь на комплемент, но мне плевать.

– С тобой легко. Ты не заставляешь меня сходить с ума и возбуждаться, ты… – Питер замолкает, когда смотрит в мое лицо. – Что? Что я такого сказал?

Все мое тело ощущается натянутым и одеревеневшим. Ни одна девушка не хочет слышать то, что он только что сказал. Ни одна девушка. Девушке хочется сводить парня с ума и возбуждать – разве это не часть любви?

– Я подразумеваю это в хорошем смысле, Лара Джин. Ты сердишься? Не надо. – Он устало потирает лицо.

Я колеблюсь. Мы с Питером говорим друг другу правду: так было с самого начала. Мне бы хотелось, чтобы все так и оставалось, с обеих сторон. Но затем я улавливаю внезапное беспокойство в его глазах, неуверенность, и это – не то, что я привыкла в нем видеть. Я не хочу этого видеть. Мы всего пару недель как снова вместе, и я не хочу затевать новую ссору, когда знаю, что он не подразумевал ничего плохого. Я слышу, как отвечаю:

– Нет, я не сержусь, – и вот так, я действительно больше не злюсь. В конце концов, это ведь я волновалась о том, что отношения с Питером зайдут слишком далеко и слишком быстро. Может быть, это и хорошо, что он не сходит с ума и не возбуждается из-за меня.

Тучи мгновенно исчезают с его лица, и он снова веселый и сияющий от счастья. Это Питер, которого я знаю. Он делает большой глоток чая.

– Видишь, вот это я и имел в виду, Лара Джин. Вот поэтому ты мне нравишься. Ты только что это сделала.

– Спасибо.

– Пожалуйста.

15

Рано утром перед школой Джош соскребает лед с лобового стекла, когда я выбегаю к своей машине. Папа уже почистил ее, завел двигатель и включил обогреватель. Судя по автомобилю Джоша, он точно не доберется до школы вовремя.

Мы почти не видели Джоша с самого Рождества; после всех тех странностей со мной, а затем с расставанием с Марго, он стал призраком в этом доме. Он уезжает в школу чуть раньше, а возвращается домой чуть позже. Он ни разу не пытался связаться со мной, когда произошла вся та фигня с видео, хотя часть меня испытала от этого облегчение. Мне не хотелось слышать от Джоша «я же говорил» по поводу того, как он был прав насчет Питера.

Я выезжаю задним ходом с подъездной дорожки, и в последнюю секунду открываю окно и наклоняюсь к нему.

– Тебя подвезти? – окликаю я Джоша.

Его глаза расширяются от удивления.

– Ага. Конечно. – Он закидывает свой скребок в машину, хватает рюкзак и подбегает ко мне. Залезая в машину, он говорит: – Спасибо, Лара Джин. – Он греет руки на вентиляционных отверстиях обогрева.

Мы выезжаем за пределы окрестности, я веду машину осторожно, поскольку после вчерашней ночи на дороге гололед.

– А ты стала действительно хороша в вождении, – говорит Джош.

– Спасибо. – Я практиковалась сама и с Питером. Иногда я все еще нервничаю, когда сажусь в машину, но с каждым разом это происходит все реже и реже, потому что теперь я знаю, что могу это сделать. Можно научиться делать что угодно и быть уверенным в этом, если продолжать практиковаться.

Мы находимся в нескольких минутах от школы, когда Джош спрашивает:

– Когда мы снова будем разговаривать? Просто скажи мне, чтобы у меня было общее представление.

– Мы ведь сейчас говорим, разве нет?

– Ты знаешь, что я имею в виду. То, что случилось со мной и Марго – было между нами; неужели с тобой мы не можем по-прежнему оставаться друзьями, как раньше?

– Джош, конечно же, мы останемся друзьями. Но вы с Марго расстались меньше месяца назад.

– Нет, мы расстались в августе. Три недели назад она решила, что хочет, чтобы мы снова были вместе, но я сказал «нет».

Я вздыхаю.

– И все-таки, почему ты сказал «нет»? Это было только из-за расстояния?

Джош тоже вздыхает.

– Отношения – это тяжелый труд. Увидишь. После того, как пробудешь с Кавински дольше, ты поймешь, о чем я говорю.

– О, мой Бог, ты такой всезнайка. Самый большой всезнайка, которого я когда-либо встречала, помимо моей сестры.

– Которой из них?

Я чувствую, как внутри меня зарождается смешок, который я подавляю.

– Обеих. Они обе всезнайки.

– Есть еще кое-что. – Он колеблется, а затем продолжает. – Я ошибался насчет Кавински. То, как он уладил все это дело с видео, должен признать, он хороший парень.