Мистер Грей младший (СИ)

— Тео, хватит дуться, прошёл целый месяц, — она кладёт руки мне на щёки и сладко улыбается, — Мы… мы по-прежнему вместе, жених и невеста, у нас своя квартира, своя жизнь… Мы, относительно, счастливы…

— Кому ты врёшь, Даниэль? — выгибаю бровь я, — Мне или себе? В двух случаях это бессмысленно.

Она отпускает моё лицо и упирает руки в бока.

— Мы вчера трахались, Теодор. В этой самой комнате. У этого самого окна. Я думала, перемирие наступило, — она прищуривается.

— Вчера наступило твоё пьяное желание и моё пьяное отсутствие сопротивления, — жёстко констатирую я, выдержав на себе её взгляд. Она косо ухмыляется.

— Я тебе просто удобна, милый, — играет она бровями, — Я чиста, как белый лист и тебе не нужно засовывать свой разумнейший орган в резинку, чтобы развлекаться со шлюхами. Я вообще удивляюсь, как ты выдержал без секса эти тридцать дней, когда рядом с тобой такая женщина, как я, — она подмигивает и самодовольно задирает подбородок.

Модельной походкой проходит к дивану, берёт своё светло-голубое летнее пальто, надевает на себя.

— Ты точно не поедешь со мной на дефиле? Будешь продолжать губить свою печень дома или в баре? — интересуется она, достав из клатча зеркальце и поправляя уложенные волосы.

— Туда я точно не поеду, — серьёзно говорю я, — Завтра у нас встреча с Кристианом. Он собирается передать компанию в мои руки, этот месяц работы на него всё ему показал.

— Я так и знала, что твой папочка оценит, насколько умный его ангелочек-сын, — мило щебечет она, — Во сколько едем на серьёзную беседу?

— В три.

— Оу, — она актёрски разочарованно вздыхает, — Думаю, мой мальчик, тебе придётся ехать самому. У меня фитнес, — она искусственно виновато сжимает губы, пожимая плечами.

— Ясно, — сухо отвечаю я, возвращаюсь к столу и опрокидываю остаток виски из её бокала.

Даниэль переходит из гостиной ко мне, в столовую, подходит ближе и пристально смотрит мне в глаза.

— Хорошо, на фитнес пойду утром, — мягко улыбается она, — Одного я тебя не оставлю.

Я киваю.

— Как ты себя чувствуешь, когда я права, Тео? — она кладёт руку мне на щёку, но я отстраняюсь; ладонь безвольно виснет в воздухе, — Я не хочу, чтобы это давило на тебя, милый. Ты был ей не нужен. И чуть не лишил себя жизни… Я скажу то же, что и ты говорил мне… «Ты совсем ненормальный», Теодор. И я по гроб жизни буду благодарна Джеки, — она нежно улыбается, прислоняется губами к моей щеке, а потом, отстранившись, смотрит мне в глаза.

— Иди на показ, Дана, — спокойно говорю я.

— Конечно, — кивает она, — Конечно, я пойду… И ты, Тео. И ты, пожалуйста… Хватит стоять на месте. Твоё сердце не так уж и разбито, как ты думаешь. Ты мужчина, Грей. А мужчинам всегда проще, — она слабо улыбается, — Я знаю, что значит разбитое сердце, уж поверь мне. Но твоё поломанное, плюс моё… получится что-то новое, — она подмигивает, — Как только дела с компанией будут улажены, я займусь организацией нашей свадьбы, дорогой.

Последний раз улыбнувшись, она разворачивается ко мне спиной и двигается к холлу. Каблучки лабутенов стучат по мрамору. Сделав несколько шагов, Даниэль оборачивается. Долго смотрит на меня. Голубые глаза светлы, но полны чего-то болезненного и печального.

— Я люблю тебя, — тихо произносит она. Очень тихо. — Я не пытаюсь говорить громче, потому что ты меня всё равно никогда не услышишь.

Она вымученно улыбается и уходит прочь из квартиры. Потушенный в холле свет, стук двери и сигнализация её автомобиля сообщают об этом. Я остаюсь один и глубоко выдыхаю.

Даниэль Гриндэлльт, почему я так тебя… не переношу?

Прошедший месяц кажется мне самым странным и самым загруженным, самым серым во всей моей бессмысленной жизни. Да, определённо, хватит стоять на месте. Если чему-то приходит конец, надо искать новое начало. Это начало я упорно вижу в браке с Даной, во владении компанией. Я ни капли не ошибался, это так. Я хотел устроить встряску, вызвать мировой тайфун под названием «Полный конец всем и вся», но ураган «Айрин» хорошенько потрепал меня, выбив дыхание из груди, а мысли о фундаментальных переменах вынес холодным ветром. Я начинаю понимать, как сильно я ошибался в человеке, которого, как бы казалось мне, прекрасно знал. Наверное, нет ничего больнее, чем осознание того, что рядом с тобой — твоя любимая чувствовала себя одинокой… Я уже давно перестал рассчитывать на счастливый финал своей жизни, но такого аута я не ожидал. Это бьёт под дых, покрывает тело ледяным потом, а сердце холодной коркой… Но, к удивлению, этот самый серьёзный удар — вдохнул в меня нечто… нечто таинственно-свободное. То, что заставляет чувствовать себя живым.

Дома мне вдруг стало душно от собственных мыслей. И эту роскошную квартиру в центре Сиэтла мне было очень трудно назвать этим коротким, но таким многозначащим словом. Роднее мне был мой «холостяцкий уголок», который я приобрёл ещё «до» возвращения в Сиэтл. Внутри у меня было чувство, что если здесь я и смогу быть счастливым, то мне определённо нужно будет место, где я могу отдаться гордому одиночеству. Потому что без этого… Моё счастье уже было мне недоступно. Я привык к пустой квартире, пустым людям. А когда человек к чему-то привыкает, он подспудно хочет видеть привычное в своей «идеальной» жизни, которую он для себя выстроил. Я хотел поехать туда, но я не был счастлив. И я решил отправиться по ночному городу по своему привычному маршруту юности… В бар «У Молли».

К моему глубочайшему сожалению, пройдя свой не короткий путь к знакомому до боли кварталу, я увидел иную постройку, другое название бара, других людей и… Другую жизнь.

Войдя в помещение, я уселся за самый укромный столик, заказал ликёр и молча созерцал дым сигарет, поднимающийся от рядом сидящих клиентов серым и густым туманом. Мне вновь было одиноко. И я не страдал. Я смотрел и думал. Пытался осознать, что я упустил и перед чем потерял долю своего… чисто человеческого. Когда я успел стать циничным? Когда успел научиться пользоваться людьми? Научился их, порой, просто выбрасывать из своего расписания? Я никогда не мечтал быть таким… А о чём я мечтал? Фрейд. Он понимал всё, что с ним происходило и фиксировал и свои действия, и действия других. Кем бы он обозначил меня? Неудачником ли? Или, наоборот, счастливейший тот, кто поступал глупо?.. Всё возможно. Всё.

— Здесь свободно? — ко мне подошла миловидная блондинка и ухмыльнулось.

— Здесь тесно, — ответил я, поведя плечами.

— А вы не дружелюбны.

— Не вижу причин им быть.

Мой взгляд устремился в её зелёные глаза.

— А я думаю, что они есть… — она положила руку мне на плечо и некрепко сжала, — Я хочу поговорить. Мне нужен тот, с кем можно… поговорить. У вас такое бывает?

— Бывает, но не сейчас, — я сжал губы и сбросил движением плеча её руку. Моё сердце моментально наполнилось диким рвением взбесить. И моё настроение от этого только наливалось желчью, но было и что-то… что цепляло и влекло ко мне окружающих. — Для разговоров можете найти человека менее приятной наружности, но более подготовленного к разговору с блондинкой.

— Чёртов хам! — она открыла шокировано рот и прошипела только эти два слова, тут же меняя своё место дислокации.

Я надрывался от внутреннего смеха. К счастью, жажда выпить перебила мой порыв рассмеяться в голос, и я принялся заливать в себя хороший алкоголь.