Мистер Грей младший (СИ)

— Вы совершенно перешли границы дозволенного, — цедит хам, — Вы не имеете права вмешиваться в мою личную жизнь.

Что за чёрт? Самовлюблённый урод!

— В вашу жизнь я не вмешиваюсь. Меня меньше всего интересуют ваши пресные мысли, наглая морда и полное отсутствие уважения к окружающим. Это — только ваши проблемы. Но за ребёнка вы в ответе! Девочка не виновата, что у неё настолько хамский и легкомысленный отец! Вы её били? Нет? Как вы это позволили? Ей всего пять лет, а она смотрит мне в глаза и мне кажется, что я смотрю в глаза взрослому. Я не могу видеть подобное отношение к детям!

— Знаете что?! — зло обрывает он меня, сверкая глазами, — Я прекрасный отец и моя дочь в полном порядке! Я сам знаю, что делать. Следите за своими детьми! Рожайте и следите! Больше я продолжать разговор не намерен!..

Убегает! Вот трус!

Он встаёт из-за стола, я делаю это следом. Отворачивается от меня, оглядывая зал. Кобель.

— Знаете что, мистер Ушастый Нянь и Царь всех отцов?! — я оборачиваю его к себе, — Я бы бросила всё. Бросила всё, если бы могла… если бы у меня мог быть ребёнок! И когда бы вы посмотрели на него, вы бы увидели, что его любят, а не заставляют плакать!

— Я люблю свою дочь. Я ни разу, ни разу, — слышите?! — не ударял её. И можете быть уверенной, мисс Уизли, вы больше никогда не увидите ни побоев, ни её.

Укол пронзает лёгкое.

— Делайте, как считаете нужным, мистер Стоун, — сжимаю губы я, несмотря на боль в груди, — Просто, я… Я слишком, слишком привязалась к этой девочке, и всё, что я пыталась сделать, так это просто отстоять её. Отстоять её право быть счастливым и морально здоровым ребенком. Я прошу вас только об одном. Я верю, стараюсь верить, что ваша дочь вам небезразлична. Вы не причиняли ей этого физического вреда, но этого мало, чтобы быть хорошим отцом. У меня был хороший отец. И он срубал всё на своём пути, если дело касалось меня. Он… как я позже узнала, не был мне родным, но ни один, ни один мужчина не любил меня… сильнее, чем он. Он всегда выбирал меня. Всегда был мне надёжным плечом, и если бы повернуть стрелки вспять, я бы просто не дала ему сесть за руль в тот роковой день. Выбирайте вашу дочь… Всегда. Делайте так, как будет лучше ей, мистер Стоун, — голос дрожал, но я держалась.

Выдержав на себе пристальный взгляд, я выскочила прочь из ресторана и окунулась в душный августовский воздух, ощутив, как разламывается, как дробиться в порошок каждая моя кость внутри.

Я быстро шла, не глядя по сторонам, виня себя за своё поведение с ним, за то, что ничего не выяснила, что теперь, наверняка, потеряла ставшую мне такой близкой Викки… Да, признаю, что уделяла ей внимания больше, чем другим одиннадцати ученицам, невольно, потому что в глубине души чувствовала, что она очень в этом нуждается. Если других девочек забирали родные, то за ней всегда приезжал наёмный персонал. Другие девочки, как-то избегали её… Им, этим весёлым малышкам, всегда была чужда её, казалось бы, беспричинная грусть. Этой волной непонимания со стороны окружающих, она и была отторгнута. Возможно, я являлась у неё единственным неродным человеком, которому она доверяла. И вот, благодаря моему слишком длинному языку, она лишилась меня. А я — её.

Долго я сидела на лавочке, глядя, на утопающий в плавных сумерках, Сиэтл… В зелёном парке, у маленького гладкого озера, отражающего лиловую палитру неба, нежно перетекающую из этого оттенка в более глубокие — синевато-фиолетовые, полностью стирающие последние лучи горячего летнего солнца. Мне было затруднительно вдыхать, ещё труднее — делать выдох… Плечи сковывала дрожь от ветерка, пробегающего с залива. Я, словно, опять смирялась с чем-то, чувствуя потерю и невозможность возврата… Встав на ноги, я снова обошла парк, вдоль и поперёк, а потом — вызвала такси. Я сделала круг по городу, попросив подвезти меня к дому Флиннов, чтобы убедиться, что внутри у меня ничего не дрогнет, что я ни о чём не пожалею… Так оно и было. Постояв около пяти минут у подъездной дорожки, по моей просьбе, такси снова тронулось с места, возвращая меня домой. К самой себе. Туда, где сейчас пусто, ведь Хайден и Джей отправились к Средиземному морю, чтобы снять с себя серую пыль городских высоток, стереть надоевший за долгие месяцы унылый шум из ушей…

На моё удивление, у дверей — я нашла роскошный букет красных роз, с вставленным между бутонами белоснежным, гладким конвертом. Я села прямо на пороге, дрожащими руками вскрыла его и достала аккуратно сложенный лист бумаги. У меня не было предположений, я не позволила ни единой мысли посетить мою голову. Я просто выдохнула и начала читать, едва шевеля побледневшими губами:

«Дорогая мисс Уизли,

И снова, здравствуйте. Вам пишет сегодняшний „царь всех отцов“, так как испытывает вину и недоумение, замешательство, вызванное вашей заботой о моей дочери. Было слишком эгоистично доводить вас до такого состояния откровений, прошу простить меня, я не игрок, а взрослый и вполне остроумный человек, способный многое понять, но не желающий понимать всех. Вас я захотел понять. Очень захотел.

И смею просить вас о том же. Моя дочь — Викки Жаннетт Стоун, родилась четырнадцатого марта, ровно пять лет назад. Ей было четырнадцать дней отроду, когда она потеряла свою маму, а я жену. Шэйлин погибла в крупной авиакатастрофе, двадцать восьмого марта, держа путь к родственникам в Париж… Долгие три года я не мог справиться с потерей, и только Викки, только моя дочь держала меня на плаву. Я не хотел соединять себя с кем-либо узами брака, но моя мать настаивала, так как считала, что ребёнку расти в неполной семье — плохо, может быть, даже опасно. И я послушался, женился на Эллисон Аллен, женщине, которая работала в местных органах управления. Она отказалась от карьеры, чтобы помочь мне в воспитании моей дочери, но она никогда не называла её своей. Никакой тирании я не наблюдал, но вот — уехал на месяц в командировку в Нью-Йорк, а тут, увидел свою девочку… полностью загнанную этим внешним подобием женщины. Я выгнал её, увидев её результат „воспитания“. Видимо, пока вы вели разговор с моей дочерью, я серьёзно беседовал с Эллисон.

Я хочу сказать вам „спасибо“ за то, что так великодушно обошлись с моей дочерью. Не знаю, чтобы с ней было, если бы не ваша вкрадчивая поддержка, а после — разговор. Я не намерен забирать её из вашей школы, из вашей труппы, из вашего, как мне кажется, сердца. Я хочу попросить вас об одной… Ах, нет. О двух вещах, мисс Уизли. Да, я всё-таки наглец, думая, что имею и на это право.

Первое, это… Простите меня. Я был слишком не тактичен и груб.

И, второе… помогите мне, Айрин, помогите… Мой номер вы сможете найти на внутренней стороне конверта. Если вас это волнует, я буду крайне счастлив и серьёзно тронут. Тронут, как уже и был тронут вами сегодня.

Я буду ждать вашего звонка,

Дерек»

Широко распахнутыми глазами, я смотрела в стройно и аккуратно выведенные буквы. Смотрела и не могла понять, почему обращённое ко мне «Айрин», было таким цепляющим… Неужели, я настолько устала быть мисс Уизли?..

Теодор

— День не задался. Опять, — вздыхаю я, бросив вилку рядом с тарелкой жаренного с грибами картофеля, встаю из-за стола и иду к окну, оставив Дану наедине с бокалом виски и остывшим ужином.

Это уединение длилось недолго. Спустя пару минут, она встала, подошла ко мне и положила руку на плечо. Я хотел её скинуть, но она буквально развернула меня к себе.