Одиночество вдвоем (СИ)

Мы с Ником молча провожаем автомобиль взглядом, когда тот трогается с места, выезжая на дорогу.

Темнокожий берет из моей тарелки картошку, откашлявшись:

- Что ж, нас покинули.

Теперь, когда мы с ним остались наедине, я чувствую эту неловкость. Между нами стена смущения. К тому же не могу расслабиться. До сих пор сжимаю ладони между ног, ерзая на стуле:

- Можно мне задать тебе вопрос? - запинаюсь, но улыбка Ника возвращает уверенность.

- Конечно, - он опирается локтями на столик, с интересом взглянув на меня. Я отвожу глаза, чтобы разорвать зрительный контакт, но вновь поднимаю:

- Почему ты общаешься с Диланом?

Ник щурит глаза, приглядываясь, словно высматривает на моем лице что-то. Меня посещает чувство, что я лезу не в свое дело, что это меня не касается, поэтому хочу поднять руку, чтобы “отмахнуться”, но Ник начинает говорить:

- Знаю, он кажется тебе кретином.

- Кажется? - я изогнула брови, рассчитывая, что он просто не так выразился.

Ник улыбается, кривясь:

- Ну, я не буду как-то оправдывать его перед тобой, не буду оценивать и объяснять его поведение. Я - не его “папашка”.

- А вот мне кажется, что ты очень даже неплох в роли родителя, - замечаю, кивая головой, а Ник смеется, наигранно хмурясь:

- Ты не первая, кто так говорит.

- Но всё-таки, - пытаюсь добиться ответа на вопрос, который меня интересует. - Почему терпишь его?

Ник явно мнется. Он продолжает улыбаться, но что-то мне подсказывает, что это просто “показушная” улыбка. Думаю, это что-то вроде некого барьера. Многие люди улыбаются, лишь бы скрыть что-то внутри себя, лишь им не задавали много вопросов. Такие личности довольно сильные.

- Скажем так, - он постукивает пальцами по поверхности стола, раздумывая над ответом. - Мы учимся вместе со второго класса. Не то, чтобы Дилан как-то выделялся. Скорее его поведение отличалось. А я был мальчик смышленый, ну, как ты уже поняла, - улыбается, и я отвечаю тем же. - Я рос в строгости, мне приходилось играть роль “папочки” для сестры, поэтому уровень моего морального развития был выше, - он жестикулирует руками во время разговора. - Мне было, грубо говоря, скучно общаться с одноклассниками, поэтому мы с Диланом оказались в одной лодке. Нас часто обижали: меня за то, что я “заучка-ботаник”, а Дилана… Ну, скажем, нашли себе козла отпущения.

- Дилана били? - я поднимаю брови, опять же не веря.

- Да-а, - Ник тянет. - Только не говори Дилану, что я рассказал тебе это, - улыбается. - В общем, мы никогда не “афишировали”, не говорили о том, что мы - друзья. Это получилось само по себе. Мы просто начали сидеть вместе, за одной партой. Просто ходили вместе, просто делились едой. Кстати говоря, - он берет в руки картошку. - Именно еда позволила мне сблизиться с ним.

Я смеюсь, ведь это было очевидно.

- Так значит, тебя устраивает то, что он так груб, а иногда просто невыносим? - до сих пор не понимаю его. - Он ведь… Бывает, он унижает тебя.

Ник вздыхает, потирая затылок:

- Эви, - он больше не улыбается. - Мы друзья.

Я немного наклоняю голову к плечу, приняв серьезное выражение лица. Ник цокает языком, пытаясь улыбнуться.

- И этого достаточно.

Ник. Теперь у меня не осталось сомнений, что он - хороший человек.

Но отчего тогда какое-то неприятное ощущение внизу живота? Крутит, выворачивает.

Ник опускает глаза на картошку, сунув её в рот, и пережевывает, вновь улыбнувшись мне.

Может, я слишком мнительная?

Я не хочу больше обременять собой Ника, хотя парень говорит, что ему не в тягость мое общество. Но понимаю, что после игры ему надо хорошенько выспаться. Ник подвозит меня до дома. Я ещё раз благодарю его. И мое хорошее настроение обрывается. Мысли летят в пропасть, а приятные ощущения канут, когда автомобиль парня исчезает с поля зрения. Я остаюсь одна. На “холодной” улице. Поворачиваюсь к своему дому, обнимая себя руками. Сутулюсь.

Знаю, что дома и мать, и сиделка Мария, но то ощущение дикого страха, что засело в груди, так просто не испарится.

Направляюсь к крыльцу, осознавая, что куда приятней стоять на холоде, чем греться в стенах этого дома. Подхожу к двери. Сегодня утром на тумбочке обнаружила ключи. Возможно, это опять же отчим вернул мне их, чтобы не вызывать лишние вопросы у сиделки и матери, которая до сих пор не разговаривает.

Отгоняю мысли о наболевшем. Плевать.

Главное, что я не одна дома.

Вставляю ключ в замочную скважину. Щелчок - и меня встречает тускло освещенный коридор. С кухни сочится более яркий свет, но мне это не придает уверенности. Закрываю дверь за собой, прислушиваясь. Судя по всему на первом этаже никого нет.

Но я все равно срываюсь с места, быстро перебирая ногами. Мчусь к лестнице, миную кухню, но хватка буквально заставляет колени подогнуться. Поворачиваю голову, большими глазами уставившись на мокрого отчима, который сильно сжимал пальцами мой локоть, принося боль.

Мой взгляд бежит наверх. Там Мария. Там мама.

- Ты где шлялась? Уже забыла правила, что я тебе в твою башку вбивал? - мужчина заикается от злости, вытирая свободной рукой пот со своего отвратительного лица. Я сжимаю ладонь в кулак, игнорируя боль. Смотрю на мужчину, рыча:

- Пусти меня.

Тот не привык, что я перечу ему, поэтому дергает меня в сторону кухни, но успеваю ухватиться за перила. Сама не понимаю, как, но, злость вспыхивает внутри меня, поэтому поднимаю ногу, пихая мужчину в бедро. Тот стонет, а из его мокрой, потной ладони выскальзывает мой локоть, поэтому срываюсь с места, быстро взбираясь по лестнице. Распахиваю дверь в свою комнату, забегая внутрь, и закрываю, оборачиваясь. Дыхание не сбито. Я просто тяжело заглатываю воздух. Зрачки бешено бегают по комнате, пока не останавливаются на комоде.

Это всё, что пришло в мою голову.

Слышу тяжелые шаги, поэтому встаю с другой стороны комода, двигая его к двери.

Быстро.

Замираю, когда полностью подпираю им дверь. Молчу, глубоко дыша через нос. Смотрю в пол, прислушиваясь. Скрип. Поднимаю глаза. По виску течет капелька пота, когда вижу, как дверная ручка медленно опускается. Надавливаю на комод. Мышцы рук напрягаются, а давление скачет.

Мужчина давит на дверь, но та не открывается. Это вызывает довольную, но нервную улыбку на моем лице.

Я дала ему отпор.

Сегодня. Я сделала это. Только что.

Выпрямляюсь, отходя от комода.

Я смогла. Я могу.

***

Никто бы не стал подвозить его домой.

Дилан шел несколько километров пешком. Обычно в его голове творится, черт знает, что, но сейчас он не думал. Совершенно. Просто перебирал ногами, пиная небольшие камешки, что попадались под ноги. Прислушивался к звукам, ведь кроме мрака ночи ничего его не окружало. Как обычно.

По обеим сторонам от длинной дороги - лес. Стены деревьев. Высоких, ровных. Фонарей не было. Полная темнота. Абсолютная тишина. Неплохая атмосфера для глубоких размышлений о мироздании, но парень тратит сие спокойное время впустую. Не хочет думать, ведь впервые в его голове пусто. Он не слышит голоса, перед глазами не мелькают блики. Лишь густой пар изо рта “рвёт” плотный морозный воздух.

Но идиллию рушит вибрация. Дилан не долго думает, вынув телефон из кармана. Единственный человек, который ему звонит, - это Ник.

Зевает, отвечая. Подносит телефон к уху, лениво выслушивая тут же полившиеся вопросы друга, который бы не смог уснуть, пока не узнал, в чём дело.

Как бы они ни относились друг к другу, всё равно, каждый вечер один из них звонит другому. Просто так. Это звучит глупо, а выглядит нелепо.

Но смысл в том, что их никогда не интересовало, что думают другие.

Они оба эгоисты. Просто один скрывается, а другой демонстрирует себя.

***

Стеллажи с книгами. Целые длинные ряды. Огромные окна придают помещению “дыхания”, словно здесь нет стен. Старушка клюёт носом, сидя за компьютером. Она в полудреме пытается печатать, что выглядит забавно. Шум и грохот от падающих на пол книг не будят её.