Чипсы (СИ)

Вообще у нас теперь часто случаются раскопки. После того, как в центре Владимира палаты княжные откопали, когда на холме "макдональдс" строить начали.

.

Мы подошли к помойке. Самбистка выбросила весь мусор, вытрясла рюкзак, потом походила по полугнилым диванам, тухлым курткам и разбухшим под дождём журналами, поворошила палкой мусор, посмотрела на самый приличный диван и сказала:

-- А у нас на дачах некоторые на чужую помойку бросают, а те - на нас ругаются, как будто это мы с бабушкой. Хорошо хоть эта помойка муниципальная, и сюда всем можно мусор приносить.

Мы пошли обратно. А обратно идти в гору и мне стало тяжело идти, наверное от голода. И вдруг самбистка мне говорит:

-- У вас же что-то произошло, вы сказали...

Я стала отнекиваться, чтобы самбистка не заметила, что я запыхалась...

-- Нет. Я вижу. Вы всегда были такая ... высокомерная. А сейчас на вас -- лица нет.

Я ещё больше стала уверять, что всё нормально и вдруг закашляла. (Всё-таки я простыла ночью на пруду).

-- Может, у вас - туберкулёз на ранней стадии? - огорошила меня самбистка.

-- Нет!

-- Вы вся прозрачная и у вас лицо синее какое-то или зелёное. У меня папа на "скорой" работает если что.

-- Я не сдала ЕГЭ, -- говорю.

Спокойно так говорю, абсолютно спокойно. Мы как раз снова мимо Профессорской улицы проходили, а может, мимо Заречной, и Дубки уже показались...

Самбистка на меня так удивлённо уставилась и говорит:

-- Да ты что? Из-за болезни?

Я замотала головой:

-- Я полюбила парня, а он меня предал. И я ему назло, всем -- назло...

Самбистка мне и говорит:

-- Ты такая красивая. Неужели из-за парня могла ЕГЭ не сдать? Я понимаю, какая-нибудь чувырла, но - ты?! Зачем тебе любовь перед ЕГЭ вообще?

Я пожала плечами:

-- Я просто не пошла на экзамен.

Тогда самбистка мне говорит:

-- Ты знаешь, я никому ничего не советую, ты наверное заметила: я ни с кем никогда не разговариваю. Извини.

Я кивнула, ну не знаю, даже не кивнула, у меня вдруг потекли слёзы...

-- Не плачь! Из-за парня плакать?!

-- Да не из-за парня, -- рыдала я. - Мне на него наплевать! ЕГЭ не сдала. Все же злорадствуют! Весь город! А столько сил на подготовку потратила!

-- Так сдашь во вторую волну, -- самбистка тяжело положила мне руку на плечо и твёрдо посмотрела в глаза.

-- Как во вторую волну? Там же те, кто не сразу после школы.

-- Слушай...

-- Арина.

-- Слушай, Арина. Я - Тоня. Вот и познакомились. У тебя папа - прокурор, а ты как маленькая. Он тебе что: справку сделать не сможет?

...Я вздрогнула. Я вспомнила, как папа делал мне справку совсем недавно, когда я в апреле пропустила из-за Дэна две недели...

-- Ты же сейчас тяжело больна! У тебя нервное истощение и подозрение на туберкулёз. Надо правила почитать. Может, тем, кто тяжело болел, можно во вторую волну?

Она так это всё сказала, что я поверила, что тяжело больна и что можно будет договориться в университете на вторую волну.

- Да пусть на вечерний. Лишь бы поступить!

-- Да, да! Лишь бы дали сдать, лишь бы поступить, - я кивала и ревела, ревела и кивала.

-- Всё образумится, Арина. Всё только к лучшему, понимаешь? Всё только к лучшему. Во вторую волну меньше проходной балл - так все в интернете пишут. Это же внутренние экзамены. Там говорят вообще по блату можно, а не только после колледжа или армии.

-- Я подумаю, -- ответила я. - Я папе скажу...

Тоня сказала:

-- Ты очень переживаешь - я вижу. Я скоро иду за земляникой. Давай вместе.

-- Земляника - это антидепрессант. Хочу. Спасибо, -- я приложила ключ к кнопке ворот- калитка открылась. Я отключила сигнализацию и вошла в дом.

По комнате летала оса. Я не боюсь ос, я их легко могу убить. Осы - это не мухи, у ос - замедленная реакция. Я убила осу, включила ноутбук, села за деревянный стол, набрала в гугле "вторая волна ЕГЭ", но комп вдруг завис, и интернет пропал. И я разревелась в голос. Это наверное ужасно. В этой комнате камера висит точно. Интересно: сколько в доме камер? И я назло камерам замолчала. Папа всегда говорил, что нытьём ничего никому не докажешь.

Я не хочу никому и ничего доказывать. Я просто пишу об этом, потому что папа сказал, что я могу писать всё, что угодно. И делать мне сейчас совершенно нечего - только писать и думать, думать и писать, и вспоминать...

16. Спартанец

До вечера я лежала. А теперь опять пишу. Интернет пропал. Это точно папа! Точно папа заблокировал. Он всё видит! Да мне плевать. Я обойдусь. Вчера я только Ильке написала, вечером мобильник мне прислал сообщение об ответном письме. Я с мобильника не стала заходить, и комп не стала включать, я была увлечена этой своей исповедью. А сейчас у меня и на мобильнике интернет пропал и в компе! Мобильник легко заблокировать, но вай-фай! Может отойти с ноутбуком подальше от дома? Может, тогда интернет появится? Да ну.

Я остановилась на памятнике преподобному Косьме. Кремль и площадь, на которой летом торгуют сувенирами, в основном мирошевской матрёшкой. Три брата: Михайло-жнец, Кузьма-плотник и Ермолка-пастушок. Я не понимаю, почему эта матрёшка так знаменита, покупают её очень хорошо. Мама говорит: потому что матрёшки-мужики -- это только в Мирошеве до такого додуматься могли.

Перед площадью-- главный проспект, проспект Красной Армии, там "Макдак", в который Дэн меня хотел позвать, а правее - старые дома, двухэтажные. В одном из домов мы и живём. Он голубого цвета, с белыми балконами, с барельефами, а на барельефах - старые гербы и фантастические цветы, гербы в обрамлении цветов. Маме очень нравится наш дом. Она говорит, что у нас в квартире - дУхи. Купцы построили этот дом в 18 веке. Фамилия у купцов - Оболтусы. И гастроном рядом с нами называется "Оболтус" -- у нас в городе к этому названию привыкли. Эти купцы много магазинов держали и много домов. Все старые дома по проспекту - их. В "Оболтусе" - прилавки, продавцы в пилотках с кружавчиками. У нас много где в городе магазины так работают, а в Москве одни супермаркеты - Илька, когда звонил, всё рассказывал, как скучает по местным колбасам.

А Дэн - в жутком доме живёт и в жутком районе. Я уже писала, что Иголочка - район на окраине Мирошева. Иголочку заселять стали, когда после войны появился игрушечный завод. Его построили на месте игольной фабрики, от которой к тому времени осталась только башня. Город бомбили редко. Мирошев был в тылу, кремль был замаскирован, а завод -- нет, его и разбомбили, ориентируясь конечно же на башню. Но по иронии судьбы башня как раз осталась. Около Иголочки радиоактивные отходы после войны зарывали, поэтому грибы в том районе никто из местных не собирает. Грибы, кроме всего прочего, -- тяжёлая пища для печени.

Дом, в котором Дэн живёт - пятиэтажный, и без лифта. И балконы жуткие. Папа рассказывал, как у них в прокуратуру поступило дело. Мужчина с Иголочки судился с горадминистрацией. Истец вышел на балкон покурить -- балкон и отвалился. Балкон с истцом упал с пятого этажа, на балкон четвёртого этажа, и мужчина сломал обе ноги. И что-то там он отсудил, несколько тысяч. Дэн об этом конечно же знал, хотя ни газеты, ни местный канал об этом не сообщали, не говоря уж о радио. Мы даже посмеялись. Хотя это и грешно смеяться над горем. Но мы смеялись. Дэн сказал, что их дом не только упавшими балконами знаменит, но и тем, что ви-джей Игла жила на одной с ним лестничной площадке, была замужем за соседом. Игла родила ребёнка, бросила и мужа и ребёнка, и уехала в Москву. Дэн рассказал, что, когда НТВ снимало передачу об Игле, то сотни зевак набились в подъезд. Дэну надо было из квартиры выйти, а он не мог - так плотно люди стояли. И ему пришлось ждать. Из-за этого он пропустил новогоднюю репетицию в школе и учил слова прямо перед утренником.