Полный привод, или Километры вдоль нормальности (СИ)

— Нам туда, — кивнула подбородком Жаклин на угловой домна пересечении дорог.

«Еlephant&cigar» гласила надпись, как и положено, золотыми буквами на сером фоне, между первым и вторым этажами. Второй этаж, скорее всего, когда-то, очень давно, покрасили в желтый цвет, но в таком климате это следовало бы делать чуть чаще — вымытая дождями и обшарпаная ветрами стена выглядела не старинной как, скорее всего, должна была, а просто бедной. А вот первый этаж, отделанный грубым морёным дубом, смотрелся вполне себе респектабельно, солидно и с претензией на историчность. Английский колорит подчёркивали узкие, высокие окна с рамами «плитка шоколада», если не учитывать того, что сама плитка шоколада здесь вторична — именно по образу и подобию «клетчатых» окон английских пабов и был когда-то придуман рисунок формовки этого кондитерского изделия из какао-бобов.

Внутри «Еlephant&cigar» оказался стандартным английским пабом: дерево, от пола до потолка полированное тысячами и тысячами касаний рук и одежды, на барной стойке — шеренга кранов пива, позади — стена, уставленная алкоголем, в зале — массивные деревянные столы с лавками, с той лишь разницей, что здесь все они, без исключения, были круглыми. К тому же у паба предусматривался второй этаж на манер балконов в театре. Столики там отсутствовали, но зато вдоль всего периметра стены к ней приделали прилавок — традиционные места для тех, кто пришел сюда за уединением и не желает быть вовлечённым в общение.

На крохотной сцене у стены в согнутый микрофон уже пел какойто гитарист. В противоположном углу под потолком висел огромный телевизор, который в этой старине и традициях смотрелся каким-то гостем из будущего. Во время важных, судьбоносных матчей по футболу этот паб, как и тысячи других по всей Великобритании, неминуемо превращался в рассадник неконтролируемого, девиантного поведения. В глазах Жаклин примерно так должно было выглядеть празднество Врумалии* в Древнем Риме с вырванными клочками волос по полу, а так же лужами алкоголя и слёз: как радости, так и горя.

На улице ещё даже не стемнело, поэтому свободные места были в наличии — в зале сидело всего несколько компаний разной численности и качественного состава. Но поскольку вокруг каждого столика имелось по пять стульев, которые с течением вечера скорей всего, будут заняты, парочка решила приземлиться за самой барной стойкой. Александр заказал себе свинину горячего копчения, жареный картофель, маринованные томаты и виски, а Жаклин — солянку из капусты с картошкой, жареную камбалу и тоже хотела было заказать виски, но вглядевшись в меню, замерла.

— У них завезли шоколадное пиво! — воскликнула обрадованно девушка и подняла на Алекса горящий взгляд. — И пиво — Амаретто!

Услышав эти словосочетания, юноша сделал кислую мину.

— Фу. Шоколадное пиво. Бррр…

— Оу, а мне оно очень нравится, — ничуть не смутилась его реакцией девушка. — Его не часто можно встретить. В центре так его вообще сразу же выпивают.

— Что-то у меня есть некоторые сомнения по поводу того, что шоколадным пивом можно напиться.

— Ладно, напьюсь в другой раз, — не задумываясь и ни капли не огорчаясь, махнула рукой Жак и лучезарно улыбнулась.

А тем временем певец — высокий, худой парень с бледным лицом, как и у большинства англичан, пропел ещё одну жалобную песню, поднялся и, положив гитару на свой стул, куда-то вышел.

— Сейчас начнётся, — шепнула юноше Жаклин.

— Что начнётся?

Но ей ответить не дали.

— Леди и джентльмены, минуточку внимания, — громко произнёс мужчина лет сорока пяти за столиком возле стены, — моё имя Найджэл, и я исполню для вас несколько своих любимых песен.

И он принялся петь. Пел он про поезда, дельфинов, стрелки на часах, руки матери, туман над Лондоном, занавески на окнах, дождь, снег, дрова в камине и ещё многое другое. Короче, про жизнь.

— Твоё здоровье, — Алекс дном своего стакана с виски чокнулся о край бокала с шоколадным пивом.

— Твоё здоровье, — кокетливо улыбнулась девушка и пригубила свой напиток.

Опрокинув в себя виски, парень скривился.

— Пфф… пить в английских пабах разливное виски всё равно что негру загорать у нас в хайлэндсе. Бурда, — поморщился он. — Где там у них меню, может, тут есть съедобный коньяк? — потянулся парень к стопке папок, лежавших чуть дальше на стойке.

А Жаклин в это время обратила внимание на только что вошедшую компанию. В ней никто из этих четырёх женщин и двух мужчин не походили на местных и даже на англичан — их одежда была излишне яркая, красочная и опрятная, тогда как лондонцы одеваются более мрачно и небрежно. Все шесть человек компании разместились за столиком в центре зала.

— Мартель, пожалуйста, — вернул к себе внимание девушки Алекс, заказав порцию коньяка.

Мужчина продолжал мучить гитару, уши своих спутников и их товарищей по несчастью, то есть всех остальных посетителей паба во главе с барменами. После него взяла слово какая-то молоденькая девушка, пришедшая сюда с подружкой и со своей гитарой. Предварительно представившись Линдой, она довольно неплохим голосом спела несколько песен, закончив своё выступление лёгкой композицией про счастливого мусорщика, который не имел ни гроша за душой, но зато был счастливым человеком. А потом повисла пауза.

— Что-то сегодня солисты быстро закончились, — прошептала Жаклин, чуть подавшись к юноше головой. — В прошлый раз здесь песни не умолкали. Наверное, все устали от каникул.

И тут она увидела, как один мужчина из вновь прибывшей «нарядной» компании встал и проследовал к только что певшей девушке. Одолжив у неё гитару, он сел на место и протянул инструмент довольно упитанной леди с гладко причёсанными на прямой пробор черными волосами и лучистыми, добрыми глазами в очках. Жаклин как-то до конца не верилось, что петь будет именно эта женщина, но тем не менее леди в очках, взяв гитару в руки и сделав на ней несколько пробных аккордов, заиграла и запела.

Пела она что-то совершенно необычное и на необычном языке. Даже Жаклин, послушавшая в своей жизни наречий и диалектов предостаточно, смогла понять только то, что это что-то близкое к итальянскому. К тому же голос у женщины был явно природный — не поставленный учителями по вокалу, а прекрасно оформленный от природы. Её послушать присели на стульчики даже бармены.

— Фу, коньяк тоже какойто… колючий, — поморщился между тем МакЛарен, только лишь пригубив напиток. — Напиться им можно, конечно, только смысл!? Придётся пить пиво, хоть и не хочется.

Пропев одну ритмичную песню типа тарантеллы и одну мелодичную — на манер романса, женщина взяла последние аккорды и, закончив, прижала ладонь к струнам. Никто не хлопал. В практически мёртвой тишине она передала назад гитару мужчине. Тут ей её спутница, соседка по столику, что-то тихо шепнула.

— Оу! — тут же воскликнула громко солистка, вскочила с места и густо покраснела. — Извините, я забыла представиться. Моё имя Флави. Я итальянка, — и женщина очень по-итальянски, импозантно поклонилась.

И вот тут зал взорвался аплодисментами. Хлопали и Жаклин с Алексом.

«Скорей всего, она пела на неаполитанском или салентинском диалекте», — резюмировала Жаклин.

После Флави пришел петь исполнитель на сцене, а парочка опять сосредоточилась друг на друге.

По некой особой влажности красивых глаз парня и блеску в них девушка поняла, что её спутник уже слегка навеселе. Она улыбнулась. И тут же зажала уголок губы в досаде:

«Эх, трахнуть бы его сейчас… вот такого вот… пьяного, размякшего», — посмотрела она на своего красавца «кошачьим», хищным взглядом, в то время как тот тоже поглядывал на неё из-за бокала.

— Знаешь… — облизал губы после пива Александр, и поставил бокал на стойку, — чего я хочу?

Жаклин слегка задумалась, а потом, улыбнувшись, приблизилась к его уху.

— Минет? — предположила она.

Юноша уронил голову к стойке и засмеялся.

— Я угадала? — громко спросила Жаклин.

— Почти, — закивал головой он. — Я хочу, чтобы ты родила мне ребёнка, — произнеся это, он слегка отстранился и приготовился наслаждаться реакцией.