Учитель (СИ)

- И, пап, какая на твой взгляд причина? – Меня заинтересовал этот разговор. Закончится он моим психическим расстройством и криками, однако я люблю начинать это безобразие. Можно сказать, я обожаю ругаться. Странная, верно?

- Влюбилась, - на одном выдохе говорит отец. Я решила позлить его, так сказать, расплатиться за всё то, что он сделал мне своим строгим контролем с самого детства. Я уважаю родителей, но иногда они настолько перегибают палку, что вместе с тонкой веточкой с хрустом ломаются мои нервы. Я тоже человек, в конце-то концов, подросток. Мне необходима жизнь, а не выживание.

- Быть может, - тонко намекнула я, а сама в мыслях рассмеялась. Я? Влюбилась? Смешно не по-детски.

- В Кирилла? – обеспокоенно спросил отец.

- Быть может, - устало повторила я и зевнула. Ладно, с меня хватит ночных посиделок за семейным столом, углубляясь в воздушные мысли с подробностями о моей личной жизни.

- В таком случае, это правильный выбор. Кирилл образцовый молодой человек, и он… - меня чуть не стошнило от его слов. Я, передвигаясь черепашьей походкой, на ходу призналась:

- Это была шутка. Никогда не влюблюсь в такого индюка как Кирилл.

Папа был, мягко говоря, ошарашен моим заявлением, но соизволил промолчать. Низкий поклон за прощение меня, грешницы. А он уже понадеялся, что у нас с Кириллом будет незабываемая свадьба, а его бизнес, соответственно, начнет процветать дальше, так как с отцом моего непутевого одноклассника у папы общий бизнес. Снова смеюсь до покраснения.

***

В школу я отправляюсь с убийственным видом. Голова жирная, да настолько, что каждый волосок поблескивает на солнце, искристыми лучами отдаваясь отражением на тротуаре, из-за чего, собственно говоря, мне и пришлось насильно заставить себя заплести две косы. Я никогда не заплетаю волосы – мне просто элементарно лень, или, быть может, кажется, что мне не идет. Одежду я не погладила – словно это последние секунды моей жизни и мне достаточно наплевать на свой образ и внешние данные. Что скажут люди по этому поводу – последнее, о чем я буду критично переживать. Что вызвало во мне такие перемены – вероятно, разговор с отцом.

Потому что я соврала ему, только вот неизвестно, в каком именно моменте нашего разговора. В том, что я действительно не влюбилась, или в том, что у меня бессонница. Я ведь специально провоцировала себя, лишь бы не засыпать. Я всё думала и думала о настоящем цвете глаз своего преподавателя. Это звучит намного больше чем просто глупо. Это звучит как бредня влюбленной школьницы. Но я ведь не влюблена в него, я даже могу открыто признаться на всю школу, как меня раздражает и каждый раз выводит собственный учитель литературы. Это просто… интерес.

С каждым бывает, верно? Узнать то, чего знать вовсе не стоит, порой так хочется. И ты не можешь остановиться, какой глупой бы затея не являлась.

И я не остановлюсь на начатом процессе. Почему-то мне дико хочется снять с него линзы – это, пожалуй, единственный способ, который меня успокоит. Я как наркоман… и дозы мне никак не хватит. Повторюсь, что никаких там чувств во время нашего последнего разговора не возникло. Бывает же такое, когда хочется совершить нечто такое, за что потом всю жизнь будешь себя укорять. А я… а я не делаю ничего запретного. Разве посмотреть в глаза учителю – безумие?

В классе галдёж, что меня неимоверно раздражает. Всю ночь провести непонятно за какими занятиями, при этом не сомкнув ни разу глаз, хотя бы на секунду погрузившись в сон, невероятно утомляет и, соответственно, на следующий день выжимает из меня оставшиеся силы и энергию на учебу. Я поспешно выбросила из сумки учебники, которые с громким хлопком соприкоснулись с поверхностью парты, присела на свой стул и с нытьем о своей скудной жизни приземлилась головой на свои сложенные в замочек пальцы. Так и задремала, не выходя из такого положения, пока Дмитрий Алексеевич не вызвал меня к доске с докладом.

- Крылова, если вы решили выспаться, пожалуйста, сделайте это в коридоре, - вспыхнувшая ярость в его «поддельных» глазах заставила меня очнуться из пребывания в странной успокаивающей полудреме и соизволить направиться уверенным шагом к доске. Дмитрий сверлил меня взглядом, но больше ничего и не говорил. Спасибо ему и на этом, ей-богу.

Я включила свое воображение, и даже информация, забытая в моем мозгу из-за вчерашнего блуждания всю ночь неясно за какими-то раздумьями, получалось придумать что-то новое и описать, казалось бы, скучную автобиографию писателя иными выражениями и выразительными словами. Наверное, мне можно было ставить твердую пятерку и не задумываться о другой отметке, однако литератор этого не сделал. Видимо, нападает со спины, а еще без объявления начатой войны. Это несправедливо, но я просто так не сдамся.

Самодовольно улыбаюсь и выжидающе смотрю на учителя, в то время как тот, конечно, медлительно водил ручкой по моей линейке с оценками в классном журнале и что-то тщательно, не сказать, старательно, выводил. Так, делал вид, разумеется. Мое терпение лопнуло.

- Дмитрий Алексеевич, я могу присесть на свое место? – раздражительно осведомляюсь я и прищуриваю глаза. Черт, снова надел свои линзы, быть может, и не снимал вовсе.

Зеленые глаза не отвлекаются в мою сторону, чему я нескончаемо рада. Достаточно наших вражеских взглядов, обращенных друг к другу, да еще и при остальных детях. Учитель после долгого молчания ехидно подмечает:

- Пока четыре, но ты прекрасно знаешь, как исправить оценку до пятерки, - он открыто заявляет при всем классе, что у нас встреча завтра в семь часов вечера, и я не думаю, как бы Дмитрий Алексеевич чего-то опасался или стыдился. По крайней мере, его не волновало мнение окружающих, и не вводила в заблуждение та мысль, что любопытные подростки могут воспринять информацию об этой самой субботней встрече весьма категорично. Мало ли, чего мы там с ним не делали. А вдруг? Всегда поражалась этому «вдруг». Все сплетни дают старт именно с этого самого слова.

- Хорошо, исправлю, не сомневайтесь, - шепчу я в ответ и следую к своему месту. Учитель ничего не отвечает и, немного пробежавшись глазами по списку других моих одноклассников, вызвал к доске повторять услышанное после моего предоставленного доклада двоечника Максима. Впечатлительно, ведь если вызвали Макса – безделье, встречай нас дружескими объятьями! Рассказ двоечника, а если быть точнее и правильнее, неправильное бурчание и невнятное «Ну, короче, он был писателем и…» растянулось на тридцать минут. Дмитрия не волновало то, что мы не успеваем познакомиться с новым материалом, а продолжаем слушать эту ересь из уст непутевого одноклассника. Тогда я уж и решила встрять, так сказать, как настоящая упрямая отличница, из-за чего, в принципе, меня все в классе и ненавидят.

- Дмитрий Алексеевич, может, закончим рассказ Максима и на этом? – спокойно проговорила я, просовывая голову через проход между двумя партами, чтобы встретиться взглядами с Дмитрием. – Изучим новый материал, как и полагается, а?

Учитель отвлекся от своего навороченного гаджета и с долей насмешливости обратил на меня внимание своих зашифрованных глаз. А для меня они именно зашифрованные, потому что линзы – это непробиваемая стена, за которой прячется несчастный дух его души, - а я мечтаю разрушить это прикрытие. Звук выключающейся игры, в которую на протяжении всего второго доклада от Максима рубился мой литератор, ввел меня в состояние уверенности и какой-то победы неизвестно над чем. Судя по всему, Дмитрия не радовал тот факт, что у него отняли игрушку.

- Крылова, ты хочешь вместо четверки – тройку? Исправила ведь оценку, мечтаешь вернуть все на свои места и увидеть в колонке журнала около своего имени прежнюю отметку, которая тебя вовсе не радовала? – Он нехотя отложил телефон к концу своего стола, и тут же аппарат аккуратно забрал парень, сидящий за первой партой. Дмитрий благодарно кивнул и снова обратил свое внимание на меня. Черт подери, он еще и игрушки у своих учеников занимает? Забавно.