Полный привод, или Километры вдоль нормальности (СИ)

— Он живёт здесь летом. Вернее, в самом доме почти не бывает — всё время торчит с ноутом и бумагами на заднем дворе, когда не в отъезде. — Александр махнул чайной ложечкой куда-то туда, в сторону стены с холодильником. За ней был расположен коридор, одна из дверей которого вела на задний двор. — Это не только вложение денег, но ещё перемена мест. Кирк непоседлив.

— А тебе самому нравится этот дом?

— До того, как в нём появилась ты, он мне казался идеальным.

— Я для тебя испортила этот дом?

— Окончательно, — низко кивнул парень. — Он никчемен.

— Почему?

— Ты здесь совершенно не смотришься, не гармонируешь с этим домом. Тебе нужен совсем другой.

— Я знаю: мой дом — ты! — чуть подскочила на стуле Жаклин, как ученица, у которой учитель спросил именно то, что она выучила на сегодня.

— И это тоже, — прикрыл на мгновение глаза Александр.

— И какой же, по-твоему, нужен дом мне?

Он улыбнулся какойто кокетливой, женской улыбкой.

— Букингемский дворец.

Девушка закусила нижнюю губу.

— Спасибо за комплимент, но я серьёзно.

— Я серьёзен как страховка альпиниста. Кстати, а тебе нравится твоя квартира в Челси?

Жаклин задумалась и полезла руками убирать волосы за уши.

— Теперь уже даже не знаю… ведь ты в ней ещё не был, — она широко улыбнулась. — Но до этого мне там не нравилось абсолютно.

— Ну, так… может, мне нужно там побывать?

— Чтобы она мне понравилась? Ну-у-у…, наверное. Когда там поселюсь я — добро пожаловать.

— Адрес? — выгнул бровь парень.

— Бовингдон 87/39 квартира 2. Челси. Лондон. Всё просто.

— А это далеко от стадиона? — сделал ударение на слове «это» МакЛарен.

— Нет. Совсем нет. Двумя кварталами ниже к Темзе — мимо парка Брук и Новой Королевской улицы вниз.

— Но ты не хотела бы жить там, — без вопроса в голосе спросил юноша.

— Не-а, не хотела бы, — покачала головой Жаклин и прихлебнула чай.

— В квартире, где жили твои бабушка и дедушка.

Жаклин замялась.

— Видишь ли… — она потёрла подушечки пальцев друг о друга, — я на это смотрю чуть по-другому, — девушка долгим взглядом посмотрела юноше прямо в глаза. — Я живу на планете, где жили мои бабушка и дедушка, и мне этого достаточно. К сожалению, не могу сказать, что я вот прямо гражданин Мира, наверное, я своё отпутешествовала в детстве, но вместе с тем научилась не привязываться к улицам, городам, странам. Есть места, куда волнительно, приятно возвращаться, но постоянно жить там совершенно необязательно, — Она пожала плечами и углубилась взглядом в свою чашку чая. — Дом старый, улица неуютная, да ещё совсем рядом лет десять назад соорудили новую высотку в восемнадцать этажей. Я тогда была ещё несовершеннолетней, поэтому дядюшке по почте пришло ходатайство поставить свою подпись под протестом против этого строительства. Он, конечно же, поставил, но дом, конечно же, построили и окончательно квартал испохабили, — девушка поджала губы.

Александр слушал очень внимательно, и как только она закончила, выпрямился и оглядел поверхность стола.

— Ммм… да. Помнишь, мы с тобой разговаривали о Нью-Йорке, и ты сказала, что он тебе нравится?

— Я помню всё, Александр. Он и сейчас мне нравится.

Юноша улыбнулся и закусил уголок губы.

— Иди ко мне, — потянул он её за руку к себе на колени.

Девушка пересела, а он притянул её к себе за шею и принялся целовать. Губы у обоих были слегка воспалённые от горячего чая и от этого сделались ещё более чувствительными. Александр уже начал мять своими сильными кистями её плечи поверх всё того же черного атласного халата, внедряясь к ней в рот языком всё глубже и всё сильнее присасываясь к её губкам.

— Алекс… — успела выпалить Жаклин, но её тут же опять поцеловали, — мы…

— … пропустим Новый год? — спросил, оторвавшись, юноша.

— Да.

— Ладно. Давай встретим уже этот чертов Новый год.

Глава 36 Часть 2

Вообще-то, Новый год он Новый год всегда. И везде. Как говорится, дело житейское: всё тот же Лондон, всё те же украшения и гирлянды, сверкающие какими только можно огнями, цветами и оттенками на вывесках и витринах, те же ёлки на Trafalgar Square и Westminster Abbey Square, всё то же небо Лондона и дождик различной степени интенсивности и продолжительности, окропляющий или поливающий всё это и толпы туристов, снующих от одного туристического объекта к другому, как косяки сельди иваси от берегов Камчатки к побережью Сахалина и обратно.

Среди туристов Лондона по размерам «косяков» нет равных группам из Китая. В Китае живёт огромная толпа народа — почти полтора миллиарда. У Жаклин всегда складывалось ощущение, что, дабы высоко нести знамя самой многочисленной нации на планете, и ни в коем случае не дать забыть об этом людям в других странах, и напоминать им об этом по поводу и без, китайское правительство и его комитет по делам туризма четко отслеживают численность туристических групп их страны. Чтобы персон пятьдесят-шестьдесят, и ни человеком меньше.

Но этого мало. Видимо, это же правительство и этот же комитет самым строжайшим образом — не иначе как под страхом смертной казни — запрещают своим гражданам передвигаться по туристическим городам без своих групп. Как-то иначе объяснить то, что китайцев невозможно увидеть слоняющимися по Лондону по два-три человека, если они не местные жители, миссис Рочестер была не в состоянии. Когда гости из Поднебесной вот таким вот «косяком» «проплывали» мимо неё по улице, на тридцатом, сороковом человеке, у девушки начинало складываться ощущение, что идёт миграция народов. А если ещё и был «не её день», и она сама попадала внутрь такой толпы, то знала, что лучше остановиться и ждать, пока они все сами тебя обойдут. Начнёшь выбираться, и они заберут тебя с собой. Так и увлекут, как течение реки — какой-нибудь плот или бревно, и даже могут «посадить на своём аэродроме», как истребители — чужой самолёт. Даже в самом Китае, когда племянница была там проездом с дядюшкой в Шанхае, толпа на улицах не доставляла столько неудобств.

Второе место по встречаемости в людском потоке держат сами англичане — провинциалы, съехавшиеся в столицу встретить Новый год и посмотреть салют. Эти, как правило, ходят семьями. Максимум — семьями с друзьями. Но они, даже, несмотря на численность, довольно незаметно и безболезненно ассимилируются в толпу самих лондонцев и, как правило, неудобств не доставляют. Потом ещё навстречу попадается много итальянцев, французов и местных арабов с индусами, но это уже неизбежность.

Короче, народу было много, но Жаклин толпа только воодушевляла. Это, конечно, не то, что крикнуть на всю планету: — «Эй, мир, я люблю самого лучшего парня на свете! Я счастлива! Ты рад, мир?», но и уже кое-что. Ходить по многолюдному городу, где она родилась, в обнимку с человеком, которым девушка уже давно живёт и дышит, но не имеет возможности открыто заявить об этом, было несказанным счастьем и ещё большим облегчением.

Ну и чего уж греха таить, очень она гордилась, что идёт рядом с ней, и обнимает, и целует именно её такой красавец. Порой, когда ей самой случалось засмотреться на Алекса, у неё буквально сносило крышу волной эстетического наслаждения от его красоты, помноженного на любовь к этому парню. Коктейль из этих чувств и ощущений в ней мог легко составить конкуренцию сексуальному возбуждению и наслаждению при близости с этим красавцем. Из чего Жаклин делала вывод, что её чувство к нему в какойто степени платоническое.

«Да иначе, наверное, и быть не может, когда имеешь дело с шедеврами природы», — размышляла девушка. Иногда, чтобы не спугнуть своё счастье, она пробовала одёргивать себя фразой:

«Истинная красота внутри, истинная красота внутри, Жаклин». И это даже помогало. Но плохо.

Над городом уже кружили вертолёты — ВВС снимала последние кадры панорамы Лондона при свете дня, а у входов в метро волонтёры в куртках и колпаках Санта-Клауса раздавали листовки со схемой и расписанием встречи Нового года в городе Лондон, Великобритания.