Чайная роза

— Не понял.

— Тут что-то не так, Бобби. Чересчур гладко. Выжившая из ума старая тетка. Его письмо. Слишком удобно.

— Думаешь, письмо — это уловка?

— Да. Он сообразил, что рано или поздно кто-то узнает о существовании Сары Бертт. Полиция или пресса. И позаботился, чтобы она показала им письмо. Это ложный след. Бертон внушил нам, что сбежал за границу, а сам остался в Лондоне. Был здесь все это время и выжидал. Проклятый зазнайка Дональдсон! Я знал, что Бертон не удрал. Знал, черт возьми!

Родди встал и схватил мундир. Шестое чувство больше не покалывало его, а лупило по плечу. Киркой. Он хотел показать интервью Сары Бертт Фионе. После выписки из больницы и встречи с Джо она все чаще выезжала из дома. Он должен был предупредить ее, сказать, что необходимо продолжать соблюдать предельную осторожность.

Она поговаривала о том, что нужно отпустить Эндрю. Этого нельзя было позволить.

— Куда ты? — спросил Девлин.

— Домой к Фионе. Хочу показать ей твою газету. Она тоже не верит, что Бертон здесь. Говорит, это для него слишком опасно. Раз у него больше нет ни дома, ни чайной компании, то нет и причины оставаться здесь. Но она ошибается. Причина у него есть. И эта причина — она сама.

Дэви О’Нил сидел в пабе, где уже десять лет каждый вечер заливал пивом голос собственной совести, и трогал пальцем новенькую пятидесятифунтовую банкноту. Этого было достаточно, чтобы оплатить годичное лечение дочери в санатории Бата; Лиззи исполнилось одиннадцать, но она продолжала хворать. Деньги были платой за очередное поручение, которое ему не хотелось выполнять. Он горько усмехнулся. Не хотелось? Ему всегда хотелось только одного: оторвать этому гаду его поганую башку.

Дэви надежно спрятал деньги, заказал пинту, опорожнил ее и тут же заказал вторую, пытаясь заглушить внутренний голос, снова и снова настойчиво спрашивавший, к чему приведет только что выполненное им поручение.

«Я ничего не знаю, и это меня не волнует, — отвечал он голосу. — Я просто выполнил поручение. Я тут ни при чем. Кроме того, оно было последним. Он сказал, что уезжает. С ним покончено. Теперь я свободен».

«Свободен, Дэви? — насмешливо повторял внутренний голос. — Ты никогда не будешь свободен. Ты продал свою душу. И дочь Падди Финнегана продал тоже. За горсть серебра. Как Иуда. Только у Иуды хватило совести повеситься».

— Это всего лишь письмо! — злобно пробормотал О’Нил. — Ради бога, оставь меня в покое!

— Что, Дэви? — спросил трактирщик. — Хочешь еще?

— Что? Нет. Извини, Пит. Это я себе.

Трактирщик начал вытирать кружки. Дэви посмотрел на себя в зеркало, висевшее за баром. Худое, морщинистое лицо с ввалившимися глазами. Волосы поседели. А ведь ему всего тридцать четыре.

Дэви потер лицо ладонями. Он устал. На поиски Фионы Финнеган ушло несколько дней. Он видел ее. Дважды у «Оливера» и трижды на Минсинг-лейн, но терял ее карету. В шестой раз ему повезло. Кебмен сумел продержаться за ней до самого Мэйфера. Дэви видел, как ее карета свернула на Гросвенор-сквер, видел, как она вошла в дом номер шестнадцать. Затем он нашел контору Джо Бристоу в Ковент-Гардене. А потом пришлось выяснить, на какой пристани выгружают чай для его магазинов.

«Он хочет причинить ей вред, — сказал внутренний голос. — Ты знаешь это, не так ли?»

«Этого всего лишь письмо, — снова мысленно ответил Дэви. — Какой вред может быть от письма?»

«Это смертный приговор. В твоем кармане лежат деньги, запятнанные кровью».

«Я сделал это для Лиззи. Все, что я делал, было ради Лиззи».

«И убил ты тоже ради Лиззи?»

— Я никого не убивал! — вслух сказал он.

«Ты стоял рядом, когда он убивал ее отца. А сейчас делаешь то же самое».

— Нет! — крикнул он и ударил кулаком по стойке.

— Дэви, малыш, что с тобой? — спросил трактирщик.

— Н-ничего, Пит. Вот тебе за пиво. — Он бросил на стойку монету. — Мне пора.

Дэви вышел из паба не торопясь, но вскоре перешел на бег. Последние десять лет он жил, сознавая, что виновен в смерти Патрика Финнегана, и эта мысль съедала его заживо. Он не сможет больше жить, понимая, что помог Бертону совершить еще одно убийство. У него пока есть крохотный шанс остановить то, чему он дал толчок. И он им воспользуется.

Кеб замедлил ход на углу Саутгемптон и Тависток-стрит. Дэви сунул кебмену деньги и выскочил, не дожидаясь полной остановки.

Обратный адрес на конверте гласил: «Дж. Бристоу, 4, Тависток-стрит, Ковент-Гарден». Но Бристоу не посылал ей записку. Дэви обязан был сказать ему, кто это сделал. Может быть, Бристоу что-нибудь придумает.

О’Нил пробежал несколько ярдов, отделявших его от номера четыре. На медной табличке значилось «ОПТОВАЯ ФИРМА „БРИСТОУ С КОВЕНТ-ГАРДЕНА“. ВЛАДЕЛЬЦЫ — БРАТЬЯ ДЖОЗЕФ И ДЖЕЙМС БРИСТОУ». Он повернул ручку, но дверь была заперта. Он постучал.

— Мистер Бристоу! — крикнул Дэви. — Мистер Бристоу! Кто-нибудь! — Но ответа не последовало. По субботам после обеда большинство учреждений закрывалось, но, может быть, на месте остался привратник или какой-нибудь клерк, который сказал бы ему, где находится этот Дж. Бристоу. — Мистер Бристоу! — снова крикнул он.

— Мистер О’Нил… — негромко сказали сзади.

Дэви резко обернулся, ожидая увидеть за спиной Уильяма Бертона, который стоит и смотрит на него страшными черными глазами. Но это был не Бертон, а какой-то молодой парень в кепке и куртке. На подбородке у парня был шрам, а сложением он напоминал быка. Рядом с ним стоял еще один парень.

— Будьте добры пройти с нами, — сказал первый.

— Откуда вы знаете мое имя? — попятившись, спросил Дэви.

— Пошли, Дэви, — сказал второй.

— Никуда я с вами не пойду… я… я… мне нужен мистер Бристоу, — заикаясь, выдавил Дэви. А потом рванулся в сторону.

Парень со шрамом прижал его к стене.

— Больше так не делай, — предупредил он.

— Отпусти! — крикнул Дэви, пытаясь вырваться.

— Отпущу. Но только тогда, когда ты ответишь нам на несколько вопросов. — Он подтолкнул Дэви к ожидавшему экипажу и сказал: — Пошевеливайся.

— Скажите Бертону, что я выхожу из игры! — повысил голос О’Нил. — Я больше не хочу иметь с ним ничего общего! Мы с ним…

Парень заломил Дэви руку за спину и повел к экипажу.

— Дурак, мы работаем не на Бертона. Но когда мы будем тебя кончать, ты, сука, об этом пожалеешь.

— Больно, мать твою! — заорал О’Нил. — Тогда от кого вы? Кто вас прислал?

— Нас прислал шеф, Дэви. Сид Мэлоун.

Джо бегом поднялся по ступенькам крыльца дома номер шестнадцать на Гросвенор-сквер, держа в руке букет красных роз, и позвонил в звонок, ожидая, что дверь откроет экономка миссис Мертон. Но в щель высунулась чья-то усатая физиономия.

— Джо? Какого черта ты здесь делаешь? — воскликнул Родди.

— Я тоже рад вас видеть, — ответил Бристоу. — Можно войти? Где Фиона?

— Могу задать тебе тот же вопрос. Она должна была быть с тобой, а ты — на «Оливере».

Джо положил розы на столик в коридоре.

— О чем вы говорите? — спросил он. — Нигде я не должен был быть. Сегодня я закончил пораньше и решил сделать ей сюрприз. Предложить поужинать и поехать со мной в Гринвич.

Родди захлопал глазами:

— Ничего не понимаю. Я пришел несколько минут назад, и миссис Мертон сказала, что Фиона поехала на встречу с тобой. Сказала, что ты прислал ей записку. Что-то насчет партии чая.

— Не посылал я никакой записки. — Джо удивился и встревожился.

— Ладно… может, я чего-то не понял, — сказал Родди. — Миссис Мертон! — крикнул он. — Миссис Мертон, вы здесь?

Они услышали быстрые шаги, и в коридор вышла экономка.

— Да? Что?

— Вы сказали, что Фиона поехала на пристань Оливера, так? Что она получила записку от мистера Бристоу?

— Да, верно. Она сама мне это сказала. Сказала, что уезжает ненадолго и собирается вернуться с мистером Бристоу.

— Но я не писал никакой записки! — Джо окатила волна страха.