Влюбленный Дед Мороз

Лилия Бенедиктовна, уперев в стол пухлые локти, обтянутые тонкой и мягкой, как шелк, черной кашмирской шерстью, сидела за столом в своем кабинете и размышляла. Перед ней лежал гроссбух Клуба, открытый на странице с адресом и телефоном Нины Соболевой. На экране компьютера светилась чистыми холодными красками скаченная из Интернета картина Александра Соболева «Зимний сон».

«Поехать туда сразу или сначала позвонить?» — думала Лилия Бенедиктовна.

Да чего там звонить? Исчезнет весь эффект внезапности… А в таком деле главное — быстрота и натиск. Такого противника надо сначала ошеломить, а потом заняться методичным и планомерным покорением и освоением территории. Это вам не голодный и слегка чокнутый математик. Этого на котлету по-киевски не подманишь.

Кроме того, чтобы звонить, нужен предлог. А вот предлога у Лилии Бенедиктовны и не было. Лилия Бенедиктовна вообще не любила пользоваться предлогами, особенно вымышленными. Гораздо проще, естественней и, разумеется, полезнее для дела будет, если она возникнет на его пороге в ореоле снежной пыли и прямо скажет:

— Я три года ищу встречи с вами!

Ну или еще что-нибудь в этом роде. В общем, скажет первое, что придет в голову. Все равно до них ехать полчаса: сначала на метро, а потом на маршрутке.

Еду, решила Лилия. И зачем метро, зачем маршрутка? К чему эти лишние неудобства и угроза запачкать новую шубу из черно-бурых лис, мех которых так изумительно подходит к ее белой коже и черным волосам?

Лилия протянула руку к телефону, чтобы вызвать такси, но в этот момент в дверь поскреблись.

— Я занята! — рявкнула Лилия, не оборачиваясь.

— Простите, Лилия Бенедиктовна, но там пришла Мышкина, — услыхала она извиняющийся голос секретарши. — Она выглядит очень расстроенной и просится к вам хотя бы на пару минут!

Мышкина… Лиза… Старшая медсестра.

Ну, эта без причины проситься не станет. Придется принять.

Ну и ладно, поеду не сейчас, а через полчаса.

Через полчаса, однако, не получилось. Едва Лиза успокоилась и, основательно высморкавшись в бумажный платочек, согласилась пойти домой и лечь спать в надежде, что утром все образуется, как из-за двери кабинета послышалась глухая возня.

— Не пущу! — услыхала Лилия несколько сдавленный, как ей показалось, голос секретарши. — Нельзя к ней сейчас! Вы что, русского языка не понимаете?!

— Но мне надо! Вопрос жизни и смерти!

В результате после недолгой борьбы дверь отворилась и на пороге возникла новенькая Олеся.

Секретарша держала ее за руку и честно пыталась оттащить назад, в коридор.

— Лилия Бенедиктовна! Помогите! Вы моя единственная надежда!..

Лилия, сверкнув глазами на Олесю, велела секретарше принести стакан воды. Олеся немедленно расположилась на стуле напротив Лилии и уставилась на нее красными от слез глазами.

— Лилия Бенедиктовна, я…

— У вас есть десять минут, — сразу предупредила Лилия Бенедиктовна.

Выпив принесенную секретаршей воду, она приготовилась слушать Олесин монолог.

Еще через полчаса в Клуб явились Ирочка и Маришка. Не успела Лилия Бенедиктовна порадоваться тому, что так быстро и ловко сплавила зануду Олесю, как раздался звонок в дверь. Было без четверти восемь; секретарша уже ушла домой.

Выпятив пухлую нижнюю губу и сурово сдвинув брови, Лилия Бенедиктовна пошла открывать.

— А мы к вам, Лилия Бенедиктовна, — хором проблеяли две блондинки, — нам очень нужно поговорить с вами, прямо сейчас… примите нас, пожалуйста!..

…И кто это сказал — мы в ответственности за тех, кого приручили? Сент-Экзюпери? Выдающийся гуманист и по совместительству военный летчик?

«Его бы сейчас на мое место! Больше он так не говорил бы… никогда.

И вообще, бросил бы литературу и занялся, наконец, своими прямыми обязанностями. Кинул бы парочку бомб на немирных зулусов, или против кого он там воевал в Африке… Одним махом решил бы все их психологические проблемы».

— Заходите, — хмуро сказала Лилия Бенедиктовна. — И свет в прихожей не забудьте потушить, а то, не ровен час, заявится еще кто-нибудь на огонек!

— Завтра, в канун Нового года, все изменится, — в очередной раз за сегодняшний день голосом, слегка охрипшим от убедительности, повторила Лилия Бенедиктовна. — Все наладится и все образуется! Вот увидите!

Ирочка и Маришка смотрели на хозяйку Клуба широко раскрытыми, пустенькими, как у котят, доверчивыми глазами.

— А теперь, девочки, идите домой и ни о чем не тревожьтесь!

«Если ничего не придумаю, пошлю им завтра Деда Мороза с конфетами», — решила Лилия Бенедиктовна, тщательно запирая входную дверь.

Дед Мороз! А что, неплохая идея! Вот только где его взять вечером 30 декабря? Все приличные Деды Морозы заказаны уже месяц назад. Разве поискать еще в Интернете?..

Да, конечно, в Интернете… Но после, после!

Сейчас всего половина девятого. Еще не поздно, совсем не поздно поехать на Митрофаньевское шоссе.

Как хорошо, что она надела сегодня любимое черное платье — то, в котором выглядит на десять лет моложе и на пятнадцать килограммов стройнее!

— Так, где тут у нас в книжке номера такси… Ага, вот они!

И в этот момент снова раздался звонок в дверь.

— Ну уж нет, — покачала головой Лилия. — На сегодня хватит. — Бестрепетной рукой она набрала номер.

— Только через пятнадцать минут? А раньше никак нельзя? Ну что ж, пусть будет через пятнадцать… Жду.

Дверной звонок продолжал звонить.

Пока Олег Павлович добирался до Садовой, где жила Екатерина Сергеевна, метель уже стихла. Лишь несколько снежинок горели звездами на его пальто и в густых черных волосах, когда он предстал на пороге перед тщательно одетой и причесанной, как давеча в театре, учительницей русского языка и литературы.

— Вы куда-то собираетесь? — От удивления Олег даже забыл поздороваться.

— Нет, я… Прошу вас, входите! Как хорошо, что вы приехали!

Олег не успел насторожиться. Сложная волна запахов, из которых преобладающим был ни с чем не сравнимый по прелести запах жарящегося с пряностями мяса, ударила в его чувствительный нос. Его взгляд, переместившись с высокой прически Екатерины Сергеевны на ее нежное взволнованное личико, машинально спустился вниз и остановился на глубоком, чуть прикрытом прозрачной газовой оборкой декольте. Его руки ощутили пожатие тонких, горячих, благоухающих японскими ирисами пальчиков.

— Входите же, — произнесла Екатерина Сергеевна тихим и мягким голосом.

И Олег вошел.

Как-то незаметно для себя он оказался в комнате, уже без пальто и без клетчатого шотландского шарфа, наверченного, по последней моде, поверх воротника.

Свет в комнате был приглушен.

Катя, по-прежнему держа Олега за руку, остановилась перед ним.

— Как хорошо, что вы приехали, — повторила она.

Если б она не сказала этого, промолчала, поднесла его руку к своей щеке, все могло бы случиться так, как ей хотелось. Прямо здесь и сейчас.

Но слова, произнесенные вслух, повторенная дважды логическая вербальная комбинация, развеяли дурман и запустили привычную программу анализа причинно-следственных связей и рационального осмысления сложившейся ситуации.

— Вы сказали, что вам нужна моя помощь, — напомнил Олег, деликатно высвободившись из ее пальцев.

На самом деле не похоже, чтобы с ней случилось что-то плохое. Но кто их, женщин, разберет?

Она его коллега, она симпатична ему, и он готов сделать для нее все, что в его силах.

Катя провела ладонью перед глазами, словно отводя невидимую преграду, и с усилием улыбнулась. Подошла к письменному столу и включила настольную лампу.

— Вот. — Она взяла со стола и протянула Олегу затрепанную общую тетрадь в клеточку.

— Мой племянник Коля… Он учится на первом курсе политехнического института, и, знаете, им задали такую трудную работу по математическому анализу! А завтра последний срок сдачи. Если он не сдаст работу, ему не поставят зачет. Если не поставят зачет, не допустят к сессии. Если не допустят к сессии…