Учитель (СИ)

На ватных ногах передвигаюсь и добираюсь до компьютерного стола. Большим пальцем, обнажив ноги, с третьего раза попадаю по мигающей красным цветом кнопке «пуск». В ожидании, когда эта развалюха с пыхтением и невидимым паром загрузится и позволит мне приступить к работе, устремляю свой взгляд на противоположную стену и нервно стучу костяшками пальцев по деревянной поверхности. Как в трансе нахожусь и ни о чем не думаю. Просто не хочу.

Красочные буквы с текстом «Google Chrome», плывущие по экрану, заставляют меня выровнять спину и спешно напечатать необходимую информацию в поисковую систему. Я торопливо стучу по клавиатуре, и на светлом экране высвечивается миллион ссылок «Федор Михайлович Достоевский. Биография. Список литературы». Достав вырванный из тетради лист бумаги, я вынула из пенала ручку и стала записывать главные мысли из статей.

Нет, я приняла решение написать доклад не потому, что совесть загрызла, и мне кажется, что Дмитрий Алексеевич по-детски оскорбился моими словами во время разговора, проведенного около его мотоцикла. Я просто не хочу иметь двойку, портить плохой оценкой красивую строчку великолепных заслуженных пятерок.

Как и говорил Кирилл, я обманываю других, пытаюсь то же самое действие проделать и с собой. У меня явно не выходит. Нехорошая из меня актриса.

Долго споря с самой собой, я заканчиваю писать доклад с дикой усталостью, засыпая прямо на месте, склонив голову над столом. Мне ничего не приснилось кроме разлетающихся на черном фоне озорных огоньков. Это зрелище куда приятней, чем люди, о которых я в последнее время постоянно рассуждаю и забиваю свою голову лишними мыслями.

***

Последний урок снова литература. Я, вздрагивая при каждом шаге забегавших с опозданием в класс одноклассников, вчитываюсь в написанный поздно вечером текст и пытаюсь выучить какие-то фрагменты наизусть. Помнится, учитель предупреждал меня, что следует знать материал даже тогда, когда у тебя вырывают лист с докладом из рук. Невзирая на всё, ученик обязан складывать по полочкам в своей голове факты из жизней известных личностей. На этом и строится образование.

Со вторым звонком в кабинет влетает учитель, ногой прикрыв дверь, которая со звонким хлопком захлопнулась. Он весь мокрый, вспотевший, с взъерошенных волос капают капельки пота, медлительно заползая за уши.

- Нет, вы представляете, бегал за сигаретами, а ближайший магазин закрыт, - парни понимающе закивали головами, а я на виду у всех вздохнула, да так, что весь класс обратил на меня своё внимание. На Кирилла, сидящего сбоку от меня, я поворачиваться боялась. – Пришлось помчаться в другой. Путь до него занял пятнадцать минут, так я еще и опаздывал на ваш урок, поэтому простите за столь неприличный внешний вид.

На мой взгляд, девушки пускали слюнки, не вытирая их со своих рубашек, глядя на мокрого учителя. Дмитрий весьма привлекательно выглядит, и я думаю, нет, уверенно предполагаю, что до карьеры преподавателя литературы этот молодой человек пользовался успехом в спорте. Многое теряет. Зачем идти работать туда, где тебе не интересно? У него бы была огромная возможность поработать в журнале, подумаем, заняться спортивной карьерой…

- Крылова, прошу, - отдышавшись, Дмитрий присел на свой учительский стол, откинув голову назад, и вежливо пригласил меня жестом руки пройти к доске. Я, подхватив доклад и незаметно спрятав сотовый телефон в карман сумки – не люблю, когда одноклассники прикасаются к личным вещам, - вышла к доске, встав рядом с учителем.

- И так, ребята, послушаем внимательно интереснейший, в чем я ни капли не сомневаюсь, - язвительно сказал он, громко возглашая эти слова на весь кабинет, чуть ли не выкрикивая их, - о величайшем Федоре Михайловиче Достоевском. Прошу, Юля, начинайте, - обращается он уже ко мне. Я, набрав в легкие воздуха, принялась как можно неуловимей вчитываться в текст, который я вижу приблизительно в третий раз и ничего по нему не знаю, притворяясь, что рассказываю всё наизусть.

Мой рассказ растянулся на семь-восемь минут, и всё это время одноклассники галдели и обсуждали посторонние темы, неуважительно игнорируя мои ночные старания. Дмитрий Алексеевич же, напротив, сверлил меня взглядом, казалось, не моргая. Почему-то заткнуть галдящий класс он не пытался.

- Это всё, да? – тихо осведомился он, когда я со вздохом облегчения замолчала на последнем произнесенном предложении. Я кивнула головой, улыбнулась, готовясь к хорошей оценке. Но учитель не спешил ознакомить меня с полученной отметкой, однако что-то красной ручкой он вписал в классный журнал.

- Могу ли я взглянуть на твои записи? – не прекращал допрос он. Я с испугом взглянула украдкой на Кирилла, который играл в новую игру на телефоне, надеясь на моральную поддержку, и протянула дрожащими руками свои листики Дмитрию.

- Значит, пять тетрадных листов, полностью исписанных текстом о Достоевском, - литератор с неприязнью рассмотрел мой кривой почерк и с остервенением отбросил готовый доклад на другой конец своего стола, ожесточенно закрыв открытый журнал десятого «б». – И весь текст ты прочитала. Абсолютно весь.

- Но ведь обычно доклад читают, а не выучивают и… - сколько раз за все дни нашего знакомства Павленко перебивал меня? Меня начинает раздражать его манера поведения.

- Я требую от учеников не просто знаний и тяги к хорошим отметкам, но и настоящего интереса к литературе, а взамен я вижу лишь лениво написанный текст лишь для того, чтобы получить пятерку. Они все липовые у тебя, Крылова, потому что ты совершенно не тянешься что-то знать, ты просто списываешь из Интернета и считаешь, что хорошая отметка тебе обеспечена. Ты читала это с таким скучным видом, из-за чего весь класс не обращал на тебя малейшего внимания, и создается впечатление, что человек, о котором ты рассказываешь, жил такой же угрюмой жизнью, как и ты, - Дмитрий, наверное, выдохся ругать меня на одном дыхании, поэтому на время притих.

Учитель после длительной паузы продолжил:

– Половина текста – ненужная информация, ты могла выделить лишь главные мысли и показать свой интерес к Достоевскому, красочно рассказать о моментах из его жизни, чтобы привить нескончаемый интерес к этому человеку… - Он окинул меня осуждающим взглядом. Довольно-таки часто учитель стал проделывать это действие. – Ладно, не хочу с тобой больше разговаривать. Надеялся, что благодаря тебе ученики хоть что-то запомнят, а придется заново рассказывать всё самому. Садись.

- Два? – ошарашенно спросила я, скрещивая пальцы за спиной и веруя, что он не поступит так со мной. Учитель лениво просунул руку в пиджак, вынул оттуда пачку сигарет, и, достав одну папиросу, понадеялся закурить. Зажигалки в кармане не оказалось.

- Парни, есть зажигалка? – игнорируя мое присутствие и ожидание оценки, обратился к классу учитель. На мое удивление «Казанова» вскочил со своего места и протянул с благодарностью предоставленную зажигалку Павленко. Учитель нажал на кнопку, и маленький язык пламени перекатился на кончик его сигареты. Вернув зажигалку законному владельцу, Дмитрий закурил, и разлетающиеся кольца дыма попадали мне в лицо.

- Три я тебе поставил, за старание, - равнодушно ответил он и приказал вновь: - Садись на свое место.

Весь класс бессловесно проводил меня взглядом. Кто-то открыто удивлялся тому, что всеми великая всезнайка Юлия получила тройку по такому элементарному предмету. Другие же захлопали в ладоши, в общей сложности ненавистники или простые завистники моему интеллекту, празднуя плохую оценку, которая сложно отразится на моей четвертной оценке.

А во мне никаких эмоций не играло. Совсем. Дурацкая мысль о том, что учитель вполне был прав, доводит до истерики, мысленного рвения закричать в голос. Дальше я его не слушала.

- Федор Михайлович считал себя некрасивым, похожим на квазимодо, обидчивость, ревность мешали ему в налаживании хороших отношений с женщинами. Он нуждался в женщине, которая ему никогда бы ни в чем не перечила, однако в каких-то своих словах он признался, что распутен и не может начать жить нормально… - уловила я краем уха, когда мне надоело утопать в собственной депрессии. – И даже своей первой жене Марине он изменял до ее смерти с другими женщинами… - Не останавливался на своем учитель. Он с таким энтузиазмом и энергией рассказывал историю Федора Михайловича, из-за чего даже самые худшие ученики с тягой к знаниям выслушивали все его слова и мнение по этому поводу.