Мы видели звезды лишь на старых фотографиях (СИ)

Присев на край кровати, я внимательно посмотрел на её лицо. Синяки, ссадины, кровоподтёки... Нежное, чистое лицо за этими увечьями было не разглядеть. Глаза девушки были плотно закрыты, а сухие губы чуть приоткрыты.

Придя в себя, я судорожно сглотнул. Резко отвернувшись, я шумно выдохнул и закрыл лицо руками. Слезы мгновенно покатились по моим щекам, и я даже не пытался это остановить. Я не мог видеть Викторию такой. Не мог...

Аккуратно коснувшись тыльной стороны ладони девушки, я закрыл глаза. Притянув к губам её руку, я заплакал сильнее, не сдерживаясь и не обращая внимания на то, что слёзы из моих глаз уже касаются кожи рук Виктории.

— Виктория... — прошептал я сквозь слёзы и снова поцеловал нежные пальцы. — Виктория, я умоляю тебя, очнись! Позволь ещё хотя бы раз услышать твой голос, и тогда я обещаю, что уйду. Обещаю, что больше не причиню тебе боль, больше не позволю плакать из-за меня, я просто исчезну из твоей жизни, только очнись...

Но Виктория даже не шелохнулась. Кроме моих жалких всхлипов и жутко неприятных звуков медицинских аппаратов в палате больше ничего не было слышно. Дыхание Виктории было слишком тихим, и это заставляло меня дрожать от страха. Доктор сказал, что её жизни больше ничего не угрожает, но сейчас, видя Викторию без сознания, я начинал сомневаться в его словах. Мной управляли эмоции, а не здравый смысл. Я не мог мыслить трезво, да и даже не пытался. Впервые за долгое время я дал волю своим чувствам, которые были сильнее всего...

— Если бы ты только знала, как я сожалею о том, что был груб с тобой. Что лгал тебе о своих чувствах, что притворялся... Я не ненавижу тебя, Виктория. Я не могу тебя ненавидеть! Неужели ты могла поверить в эту чушь? Я ведь... — запнувшись, я покачал головой, потянулся к лицу девушки и еле-еле притронулся к израненной коже своими пальцами. — Прости меня...

Неожиданно позади меня раздался звук открывающейся двери, и я резко убрал руку от лица Виктории, поспешно утирая от пролитых слёз своё. Не оборачиваясь, я продолжал сидеть около девушки и пытался успокоиться.

— Опять ты, — раздалось за моей спиной, и я незаметно сжал руки в кулаки. — Я что, не ясно вчера выразился? Проваливай отсюда.

Я медленно повернулся к Дону Гранту совершенно не стыдясь своих заплаканных глаз.

— Ты в курсе, где находишься? — негромко проговорил я, бросив взгляд на Викторию. — Тебя учили уважать кого-то кроме себя?

— И это ТЫ будешь говорить мне что-то об уважении? — округлив глаза, произнёс Дон и приблизился к больничной койке.

— Я не собираюсь выяснять отношения здесь, — металлическим тоном проговорил я, даже не сдвинувшись с места.

— Я всё никак не пойму... — глядя на Викторию, протянул парень. — На что ты надеешься? Ты серьёзно считаешь, что можешь на что-то претендовать?

— Я ни на что не надеюсь, и уж тем более не претендую, — ответил я, внимательно разглядывая лицо неподвижно лежащей девушки. — В отличии от тебя, — добавил я.

— Я люблю Викторию, — строго сказал Дон, резко повернувшись ко мне. — И я уверен, что у меня есть шанс.

— Пусть шанса у меня нет, но я... не ты один можешь любить её, — опустив взгляд на свои пальцы, лежащие около рук Виктории, выдавил я.

— Посмотри на себя, парень! — воскликнул Дон, и на его лице отобразилась кривая усмешка. — Ты ещё не вышел из пубертатного периода, о какой любви может идти речь? Виктории нужны достойные отношения с достойным её человеком.

— И ты отлично ей подходишь, — теперь пришла моя очередь усмехаться. — Нет, правда. Вы отличная пара, и если Виктория будет с тобой счастлива — буду счастлив и я.

— Она ненавидит тебя, — будничным тоном проговорил он и выжидающе взглянул на меня. Этот парень что, ждёт когда я впаду в истерику?

— Знаю, — буркнул я, не отрывая своего взгляда от Виктории. — Но когда она в таком состоянии, я не оставлю её, можешь не надеяться. И пока я здесь, тебе лучше уйти. Я пришёл раньше.

Смерив меня полным ненависти взглядом, Дон направился к двери. Очевидно, до него дошло, что палата, где находится Виктория — не лучшее место для споров и обмена «любезностями». Пусть проваливает сам. Может, он достоин Викторию больше, чем я, но сейчас не то время, когда это является важным. Важно то, что я не оставлю её. Я буду рядом с ней до тех пор, пока она сама не прогонит меня. И когда это случится, я уйду.

James Blunt — You’re beautiful

— Я с самого начала знал, что от тебя будут проблемы, — грустно улыбаясь, обращался я к Виктории, которая всё ещё не пришла в сознание. — Да что уж тут говорить, Том, как всегда, знал это ещё раньше меня, — крепко зажмурившись, я сдержал в очередной раз подступившие слёзы и, открыв глаза, поправил подушку под головой девушки. Гематомы, сине-фиолетовым заревом покрывающие её лицо, немного искажали его, но не меняли общей картины. — Но никогда бы не подумал, что эти проблемы станут частью моего существования, и жить без них я не смогу…

Блондинка оставалась неподвижной. Прошло уже несколько дней с тех пор, как она попала в автомобильную аварию. По словам врачей, её состояние было стабильным, оставалось лишь, скрестив пальцы, ждать, пока она очнётся. И каждый новый день, оттягивающий это событие, нагонял страх.

— Я просто хотел быть твоим другом, — шептал я, пропуская через пальцы шёлк её светлых волос. — Тогда, в школе. Ты была не такой, как все твои приятели. Даже не такой, как любая девчонка твоего возраста. Мне хотелось верить, что мы с тобой чем-то похожи. Прости меня, Виктория. Прости, что я так облажался и позволил себе сравнивать себя с тобой. Потому что ты лучше. Ты, чёрт возьми, лучше меня и лучше всех. И, клянусь, сейчас на твоём месте должен был быть я. Потому что ты этого не заслуживаешь…

За окном царила кромешная тьма. Меня никто не искал, все знали где я. И мама, и Том, и Гордон: все они переживали не меньше меня, но прекрасно понимали, что я должен справиться с этим в одиночку.

— Интересно, помнишь ли ты тот день, когда мы впервые встретились? — продолжая одностороннее общение, вопрошал я. — Я помню. Потому что ты стала первым лучом света, озарившим мою жизнь после переезда из Германии. Ты всегда дарила мне надежду на то, что я вовсе не изгой и неудачник. И пусть я, конечно, им и оставался, — горько усмехнулся я. — но надежда имела место быть. Только благодаря тебе. И сейчас я прошу тебя только об одном, — наклоняясь ближе к Виктории, прошептал я. — Подари мне ещё одну надежду. Очнись и продолжай жить. Продолжай ненавидеть меня, истязать колкими фразочками. У тебя это отлично получается, кстати, — заметил я. — приди в себя, и будь счастлива, прошу. Этот хохлатый павиан Грант, кажется, и правда любит тебя и готов ради тебя на всё. Я больше не трону тебя, обещаю. Я… я правда очень многое понял. У меня не получается быть… быть, ну, нормальным. Да ты, наверное, никогда и не захотела бы этого. Так что давай, просыпайся, и дай этому парню шанс. Хорошо?

На секунду мне показалось, что Виктория пошевелилась. Но это, конечно, была лишь очередная иллюзия моего истерзанного ожиданием и страхом разума. Её глаза всё так же плотно закрывали покрытые тонкими капиллярами веки.

— А твой отец и Эмили — отличная пара, кстати, — совершенно искренне отметил я. — И вы с ним очень похожи. Знаешь, он был очень добр со мной. Наверняка, ты рассказывала ему обо всей этой канители между нами, и у него тоже есть повод ненавидеть меня… Но он этого не делает. Мы почти не разговаривали, но было в его взгляде что-то… что-то, что заставило меня подумать, что он меня понял. Наверное, я просто додумываю себе и вообще во всем ошибаюсь. Но хотелось бы верить, что хоть кто-то из семейства МакИвен не имеет желания жестоко со мной расправиться… — усмехнулся я.

Интересно, если бы сейчас Виктория слышала всё это и могла отвечать, что бы она сказала? Наверное, прогнала бы меня к чертям вместе со всеми этими пламенными речами. Или, что тоже немаловероятно, я и вовсе был бы первым, кто сошёл с дистанции и с нормального общения перескочил бы на такие привычные оскорбления и насмешки. Кто знает…