Осколки (СИ)

Кажется, их молчаливый контакт не ускользнул от внимания Френка — и даже понравился ему: Кэлен поняла это по мелькнувшей в уголках губ улыбке, по одобрительному взгляду, который Льюис бросил на их руки.

Френк вообще вызвал у Кэлен доверие и симпатию с первого взгляда. Такой же невысокий и хрупкий — пожалуй, даже слишком изящный для мужчины, с точки зрения зрения Кэлен, — как и Анна, с которой у него было куда как больше сходства, чем с её мужем, — Френк смотрел на мир очень добрыми, мудрыми и чуть усталыми глазами, в самой глубине которых светилось затаенное озорство, говорил негромко, глубоким, бархатным таким голосом — будто кот мурлыкал, и двигался мягко, плавно, тоже вполне по-кошачьи. Кэлен категорически понравилась его деликатная сдержанность: например, он не полез с объятиями к Мэйсон, хотя — Кэлен это видела, почувствовала — очень обрадовался ей. Но – лишь пожал руку, сообщил, что счастлив её, Мэйсон, видеть — и рад знакомству с её напарницей. И хотя во время завтрака Кэлен не раз ловила на себе его заинтересованный взгляд, и замечала, как он переводит его с нее на Мэйсон — догадался обо всем, наверняка же, ну! — спрашивать о личном Френк не стал. От этого симпатия Кэлен к экс-агенту возросла многократно. И — Кэлен была благодарна Льюису за такт: если честно, от любопытства других людей к ее отношениям с Карой и Мэйсон она уже устала. Впрочем, сама она, конечно же, с удовольствием бы послушала рассказы Френка о её, Кэлен, возлюбленных, — уж ему-то наверняка известно многое. Но — всему свое время, не так ли?

— Итак, — пустившись в уютное светло-бежевое кресло, Френк раскладывал на невысоком и тоже светлом столике бумаги. Чуть поодаль, в таком же кресле устроилась Анна со Снежкой на коленях — оставить собачку дома Льюис категорически отказалась. Кэлен и Мэйсон пришлось занять диван напротив Френка, и Кэлен даже прыснула мысленно: на пару мгновений у нее появилось ощущение, яркое, невозможно реальное, будто они с чертовой Мэйсон пришли к специалисту на семейную терапию. Мало того, что и антураж, и их отношения — нелепые, ведь, весьма запутанные же, ну! — к этому располагали, так еще и чертова Мэйсон, усевшись, неожиданно к ней, к Кэлен… прижалась. Всего на мгновение или два, но прижалась, тесно и… доверчиво. Все еще, кстати, держа руку Кэлен в своей. Кэлен, опять же, скорее машинально, чуть сжала ее пальцы — тоже на краткий миг, и Мэйсон сразу же выдохнула шумно и — если Кэлен это не почудилось — облегченно, расслабилась, отпустила руку напарницы, откинувшись на спинку дивана, раскинула по ней, по спинке, руки. Кэлен улыбнулась мысленно, вспомнив слова Кары, — и на солнце есть пятна, так, кажется, она сказала вчера, да? — все-таки есть в этом мире то, что пугает чертову Мэйсон. Любовь, например. Или вот этот кабинет… Кэлен снова улыбнулась — мысленно, да, — подавила внезапно, без предупреждения напавший зевок и чуть подалась вперед, уперевшись руками в колени: откидываться вслед за Мэйсон на спинку дивана она не рискнула. Уснет же, ну! И только сейчас поняла, что Френк Льюис, занимаясь бумагами, на самом деле наблюдает за ней и Мэйсон с едва заметной улыбкой на губах — и в глазах. Прямо туда, в глаза, Кэлен и посмотрела. И улыбка Френка проявилась, растягивая губы и словно бы освещая темно-шоколадное лицо. Он кивнул Кэлен:

— Приступим? Девяносто первый год, дело Хогана… Вам повезло, детективы, кое-что об этом у меня сохранилось, — в глазах Льюиса мелькнула ирония, а следом сожаление. Он добавил, словно бы оправдываясь: — Но не слишком много. Дело было очень закрытое. Ладно, дайте мне минутку… — вновь склонился над бумагами. — Так, в феврале последовательно, с разницей в неделю, пропали трое мальчиков, двое в Нью-Йорке, один в Трентоне. ФБР к расследованию подключили позже, уже когда появились гипотезы о том, что детей вывезли в Филадельфию. Сначала, как вы понимаете, копали местные копы, отделы пропавших, — Френк поднял глаза. — Сначала этих троих пропавших вообще не связывали в одно дело. Ну, вы же в курсе, сколько детей пропадает, ежедневно причем. Вот и тут поначалу по каждому заявлению было отдельное расследование. Мальчиков ничего не связывало, они не были знакомы, никак не пересекались, возраст разный. Первому, пропавшему из Нью-Йорка, было семь. Второму, оттуда же, одиннадцать. Третий, десятилетний, из Трентона. Объединили их в одно дело после того, как обнаружилось, что в свидетельских показаниях во всех трех случаях фигурирует полицейский автомобиль с филадельфийскими номерами. Ну, вот на этом этапе подключили нас, — Льюис улыбнулся Кэлен, как раз подавившей очередной зевок. — Не буду вас утомлять, подозреваю, эти все детали — как мы вышли на Хогана, вам ни к чему.

— Да, Френк, — отозвалась Мэйсон. — Если понадобится, мы уточним. Нам сейчас важнее понять, что он делала с этими мальчиками, и может ли это быть связано с нашим текущим расследованием. Может ли кто-то из жертв быть причастен. Они ведь все живы?

— Сейчас? — Льюис вздернул бровь. — Понятия не имею. Я даже не знаю, как их теперь зовут, после расследования и суда их включили в программу защиты свидетелей, — и примирительно выставил ладонь, заметив, как напряглась, насупившись и поджав губы Мэйсон. — Ладно, ладно, я тебя понял. Да, из дома Хогана их вызволили живыми и даже физически здоровыми. Вот об их психологическом состоянии я того же сказать не могу.

— Что он с ними делал, Френк? — в голосе Мэйсон явственно зазвенело сдерживаемое раздражение. Льюис лишь усмехнулся:

— Терпение, дорогая, — выдержал паузу и рассмеялся. Сообщил Кэлен весьма доверительно: — Обожаю ее дразнить! Все время проверяю ее выдержку, все жду, когда сорвется. Пока так и не дождался.

Мэйсон запыхтела тихо и сердито, и Кэлен, мгновенно растаяв от умиления и нежности, положила ладонь ей на колено и чуть сжала его пальцами. Улыбнулась, глядя прямо в глаза Френку:

— Да, она крепкий орешек, — и откинулась назад, чуть прижавшись боком к Мэйсон, навалившись на нее слегка. Пыхтение оборвалось — да что там, похоже от изумления Мэйсон вообще перестала дышать. Кэлен, добавив в улыбку нежности, повернулась к напарнице и встретилась с пожаром в зеленых глазах. С этим бушующим адским пламенем, отчего-то сейчас не обжигающим, нет — согревающим. Как-то иначе смотрела Мэйсон на нее. Что-то там такое пробивалось сквозь адское пламя… что-то робкое, незнакомое, непривычное. Что-то, чему вот так, сходу, Кэлен не смогла подобрать определение, но зато её сердце откликнулось мгновенно, потянулось навстречу этому страстно и… доверчиво. И Кэлен только усилием воли удержала себя от поцелуя — неуместного, несвоевременно же, совершенно, категорически несвоевременного!

Анна, казалось, все это время дремавшая в кресле, то ли кашлянула тихо, то ли хмыкнула, и Кэлен с Мэйсон, синхронно вздрогнув, синхронно моргнув, выпали из глаз друг друга, обернулись к Френку. Тот посмотрел, как ни в чем ни бывало:

— Ладно, перейду к сути. Хоган мальчиков не насиловал. Сам он к ним даже пальцем не притрагивался, лишь запугивал. Он… — Льюис поморщился, нахмурился, покачал головой с тяжелым вздохом: — Вы же в курсе, что у него была дочь? Эмилия, одиннадцать лет. Так вот, он заставлял мальчишек заниматься с ней сексом. И снимал это на видео. Ну и онанировал, наблюдая за процессом.

— Боже… — Кэлен закрыла глаза, стиснула челюсти, пытаясь справиться с подкатившей к горлу тошнотой, стиснула пальцы на колене Мэйсон.

— Ублюдок… — тихо проронила Мэйсон. И обняла Кэлен за плечи, невозможно поразив ее этим. Но — зато отступила тошнота, и ледяные пальцы, уже вонзившиеся в сердце, разжались. Кэлен чуть-чуть, совсем капельке теснее придвинулась к ней. А Льюис кивнул:

— Да. Все тогда были в шоке, даже мы, профайлеры. Мы посчитали Хогана просто педофилом, а все оказалось намного изощреннее. Все действо он тщательно обставлял: Эмилию обязательно одевал в летнее платье, на голые ноги — резиновые сапожки, девочка должна была ложиться на пол всегда в одной и той же комнате и притворяться спящей.