Считай звёзды (СИ)

Сижу в комнате за столом. Шум за стеной не утихает, взрослые напились, хохочут и общаются довольно громко под джаз, уверена, они и танцуют. Вожу карандашом по страничке учебника, выделяю в тексте нужную информацию. Голова раскалывается, проще встать пораньше и доделать всё необходимое завтра. В крайнем случае, спишу у Остина, он точно не откажет мне в помощи. Кладу пишущий предмет на корешок учебника и ставлю локти на стол, начав массировать виски пальцами, сильно надавливая на бледную кожу. После слёз веки опухают, глаза кажутся тяжелыми и сонными, что вредит моей продуктивности. Ладно, завтра разберусь с оставшейся работой.

Закрываю конспекты и тетради, потянувшись руками к потолку, и оглядываюсь на стену над кроватью, что усыпана еле сверкающими звёздами. Меня не тянет кушать, но, когда мне нехорошо, я пытаюсь заесть чувство опустошенности, поэтому… Пойду вниз, найду сладкое. Оно не решит моих проблем, но поможет почувствовать себя немного лучше.

Встаю, устало шаркая в коридор, но в комнате оставляю гореть лампу на потолке, чтобы нарисованные звёзды впитали в себя больше света и горели ярче, дольше. Обнимаю себя руками, минуя закрытую дверь комнаты взрослых. У них там шумно. Не думаю, что поубавят звук, надеюсь, смогу уснуть без проблем. Гашу свет в коридоре второго этажа, внизу, в прихожей, на комоде стоит лампа. Горит тускло, но могу разобрать предметы и ступеньки под ногами. Всё равно спускаюсь осторожно, лениво.

Не хочу ни о чем думать.

Хлопок.

Встаю посреди лестницы, направив удивленный взгляд в сторону дверей кухни. Они прикрыты, свет я оставила там приглушенным. Может, показалось?

Выжидаю, и опять слышу шум. На этот раз, кто-то наливает воду. Хмурю брови, вскинув голову, и смотрю в темный коридор этажом выше. Может, я не заметила, как кто-то из них спустился? Вроде нет…

Спускаюсь вниз, сжав крепче свои плечи, и подхожу к двери кухни, пальцами потянув её на себя. Встаю на пороге. И, кажется, мне нужно провериться у врача, ибо уже какой раз за день у меня неприятно ломит в ребрах, только в данном случае боль вызывает приступ тошноты.

Широко распахнутыми глазами, с настоящим недоумением смотрю на Дилана, который наливает воду в электрический чайник, после чего ставит тот греться.

Почему он здесь?

Моргаю, воздержавшись от попытки открыть рот от удивления. Представляю, насколько нелепо выгляжу, но правда не понимаю, что происходит? Он не забрал все вещи? Проголодался и решил стащить что-нибудь, думая, что все спят?

О’Брайен делает шаг от столешницы, оборачиваясь, и вздрагивает, подняв ладони перед собой, которые после сжимает в кулаки, поднеся к своему лицу, выражающему легкое бешенство, так как застаю его врасплох:

— Матерь Божья, — шепчет, вздохнув, и разжимает веки, без смятения взглянув на меня. — Серьезно, повесь на шею бубенчик, — он свободно передвигается по кухне к холодильнику, дверцу которого открывает:

— У нас есть, что пожрать? — изучает полки. — Эти, на хер, не могли привезти еды? — стреляет взглядом в меня, изогнув брови. — Чё с твоей рожей? — окидывает меня вниманием, затем опять изучает содержимое холодильника, а я хлопаю ртом, как дура:

— А… — моргаю, нервно дергая головой. — А ты…

— Что? — парень вновь оглядывается, заприметив мою обескураженность, и приоткрывает рот. — А-а, — тянет, ухмыляясь. — Ты думала, что я свалил? Уже небось обрадовалась, — закусывает нижнюю губу, хлопнув дверцей, и уверенно шагает к рюкзаку, который лежит на краю обеденного стола. Я скованно переступаю порог, не изменяю своей хмурости. Всё ещё не понимаю.

— Извини, но такого счастья тебе не подарю, — Дилан открывает молнию. — Для начала, мне нужно найти место, куда я бы мог уйти. Плюс, по улице в такую погоду не побродишь, на вокзале не поспишь, — вытаскивает из рюкзака упаковку чая, ведь наш закончился. — А ещё… — расправляет плечи, явно устав сутулить спину. — Тут моя мамка. Как бы, твой двинутый батька и моя невричка — это целое комбо, — пускает смешок, подходя к полкам над плитой, чтобы поставить чай. — Не знал, что ты так стремишься сожительствовать с ними в одиночку.

Не отвожу от него взгляда, напряженно глотнув:

— А где ты был?

От Дилана тянет собранностью, да и отвечает без задней мысли, пока возвращается к рюкзаку:

— Гонял в магаз с Нейтаном, у него резинки закончились, — морщусь от неприятия, заставив парня усмехнуться. — Кстати, я тебе кое-что взял, — наглая улыбка растет, пока он роется в поисках чего-то определенного, а я подхожу к столу, но держусь на расстоянии, до сих пор плохо осознавая, что этот тип дома.

— Точнее, это нашел Нейтан, так что все претензии к нему, — О’Брайен вытаскивает белую кружку, на основании нарисована мордочка кролика, а под ней имеются надписи, поэтому делаю ещё шаг, приглядываясь, и читаю:

«Задница кролика, — Дилан довольно поворачивает кружку другой стороной, где изображен тыл пушистого животного с хвостиком. — Самая милая».

Хлопаю ресницами, чувствуя, как, нехотя, мои губы растягиваются, а глаза прикрываются:

— О-очень остроумно, — я улыбаюсь, взглянув на парня, который ставит кружку на стол, поэтому протягиваю руку, взяв её, дабы лучше рассмотреть, а за этим внимательно наблюдает О’Брайен, сунув ладони в карманы кофты.

Что ж, это забавно и совсем не обидно. Вздыхаю, кивнув головой, и смотрю на Дилана:

— Передай, что я довольна.

— Отлично, — он застегивает рюкзак, оборачиваясь к гремящему от кипения чайнику. Выключает его, переходя к приготовлению напитка, способного согреть его. Я верчу холодную кружку в руках, внимательно прочитывая фразу ещё раз, и хлопаю ресницами, медленно шагая к раковине, чтобы промыть посуду. Окей, могло быть и хуже. Действительно стоит отблагодарить Нейтана.

Пока разбираюсь с кружкой, Дилан заваривает себе чай, и берет рюкзак, явно намереваясь отправиться в свою комнату, поэтому совершаю попытку, не успев обдумать предложение, как следует.

— Ты не хочешь мороженое? — оглядываюсь, с усталостью в глазах смотрю на парня, который отпивает чай, остановившись по ту сторону стола с недоумением:

— Эм, ты же понимаешь, что на улице минусовая температура? — выпрямляется, а я резко отворачиваюсь, снова и снова промывая кружку:

— Точно, — соглашаюсь.

— Но халявное мороженое — тоже еда, так что, — слышу, как О’Брайен бросает рюкзак на пол, отодвигая стул, чтобы сесть. — Я не откажусь, если оно не шоколадное.

Уголки моих губ еле заметно поднимаются. Не оборачиваюсь, закачав головой, и отвечаю:

— Нет, оно ванильное с клубникой.

— Ты, чур, жрёшь клубничную часть, — в голосе звучит отвращение. Ему трудно угодить.

Ставлю кружку, подхожу к холодильнику, открыв морозилку, и достаю тазик мороженого, положив на стол. Боковым зрением вижу, как парень тихо стучит ладонями по поверхности, озираясь по сторонам, словно молчание между нами выбивает его из колеи. А мне… Знаете, мне нормально. Он хотя бы вообще считает верным выходить со мной на контакт.

— Они ещё не спят? — Дилан интересуется взрослыми.

— Нет, выпивают, — беру чайные ложки, сев за стол напротив О’Брайена, и протягиваю ему одну.

— Яс-но, — тянет слово, открывая кружку тазика со сладким. Присаживаюсь на колени, чтобы опереться локтем на стол. Начинаю кушать мороженое, чувствуя, как аппетит возвращается. Дилан не спрашивает, интересовалась ли им Лиллиан, и я не начинаю эту тему, решая обсудить более значимые вещи:

— Ты устроил всю эту заваруху с вечеринкой, потому что не хотел сидеть один в свой день рождения? — задаю вопрос внезапно, к чему парень не готов. Он сует ложку в рот, задержав там, и отводит взгляд, задумавшись над ответом, после переводит его на меня, но не подаю вида, с безмятежностью кушая мороженое.

— Многие подростки устраивают подобное, — подбирает слова. — Девятнадцать лет. Хотелось чего-то масштабного, — не заикается об отце, да и не жду его признания. Думаю, ему не хочется проводить день рождения в одиночестве ещё и по вине смерти отца. Я бы чувствовала себя разбито. Не стану изводить его вопросами, дабы добиться правды.