Приходите за счастьем вчера (СИ)

- Так что же ты,.. – голос Катерины сорвался – слишком долго и много она проплакала. Понизив тон, брюнетка отстранилась и гневно прошипела: – Что ты молчал?

- Думал, что справлюсь с ревностью и возбуждением. – Чувствуя горящий взгляд Катерины, он поморщился. – Точнее я и справлялся, но когда ты дополнительно злишь меня... – увидев, как она поднялась с места, чтобы перебить, Элайджа резковато продолжил: – Я не пытаюсь оправдаться, но по ситуации нам нужно просуществовать вместе какое-то время. Когда всё вместе: злость и ревность, я теряю контроль, поэтому будь осторожнее и старайся не раздражать. – Он заглянул в поднятое лицо. – Второй раз ты останавливаешь меня чудом, но однажды я не сдержусь…

- П-прек-крати, – Плечи девушки вновь затряслись, из её горла вырвался писклявый стон. Элайджа чертыхнулся про себя, готовясь к очередному потоку слёз, но вместо этого по гостиной разнёсся тихий гортанный смешок, перешедший в заливистый хохот: – Майклсон, ты даже в любви не способен нормально признаться. М-мне м-много раз это говорили, но поверь, – наконец, справившись со смехом, она прижала ладони к горящим щекам, – ты уникален.

Замерев, он разглядывал эту женщину-хамелеона, сейчас деловито кутающуюся в покрывало и расправляющую спутанные локоны, словно и не рыдала пять минут назад с такой силой, что он боялся за её сердце. Но, опомнившись, выдавил:

- Думаю, от этого никто не в накладе. Нас интересует сам неприятный факт наличия этого чувства с моей стороны, а не, – подхватив с пола рубашку и застёгивая манжету, Майклсон холодно продолжил: – аранжировка сообщения. В общем, для собственного душевного здоровья, тщательно избегай идей с детьми и всем прочим и по возможности не попадайся мне на глаза.

- Ты тогда совсем заскучаешь, – на губах девушки вновь затрепетала лёгкая улыбка, – по-моему, это ужасное чувство. – Она по-птичьи склонила голову, глядя на него блестящими глазами. – Гораздо худшее, чем любовь.

- Любовь мы с тобой делить не сможем, – мужские пальцы жёстко сжали подбородок Кет. – А боль – вполне. Поняла?

- Нет. – Чуть наклонив голову, она мягко коснулась его руки губами. – Это ты, как обычно, ничего не понял. – Через мгновение придвинувшись, девушка выдохнула Элайдже в губы. – Я уже есть и уходить никуда не собираюсь.

- И что же изменилось со времён Англии? Майкл сошёл с дистанции?

С явной досадой, Катерина вспомнила, насколько дотошен, упрям и склонен к анализу и диктату её муж, и что изменений в их отношениях не предвидится, пока с её стороны не будет полной капитуляции.

- Не знала, что тебя так заботит судьба Стемптона. – Проигнорировав недобрый огонёк, загоревшийся в глазах мужчины, она пояснила: – Ты признался мне в любви. Хотя, – бросив попытки растопить лёд физическим влечением к ней, она прошла всё к тому же бежевому дивану и с удобством расположилась на нём, – я уже догадалась, что моя ценность для тебя стоит наравне с корпорацией.

- Ошибаешься. – Он неожиданно улыбнулся.

- Да? – Ногти Кет непроизвольно впились в изящный изгиб диванного подлокотника.

- Да. Не сравнивай себя с корпорацией, – подойдя к столику, Элайджа наполнил позабытые рюмки. Сейчас стоило успокоить нервы. – Она основная цель.

Девушку передёрнуло в ответ, но усилием прогнав слёзы из глаз, она кивнула. Голос звучал с естественным задором:

- Это было шуткой с моей стороны. Я тоже в тебя влюбилась, правда, ещё семь лет назад, да так и не сумела разлюбить. Даже когда выгнал, не смогла. А ты этого не заметил. – С её губ сорвался горький смешок. – У нас давно уже пат, Майклсон. Оглушительный. И пожалей Курвуазье, – кивнула Катерина, льющему коньяк мимо рюмки мужчине.

- Почему ты отказала мне в Англии? – Поставив бутылку и не заметив, как, задев локтём рюмку, загубил очередную порцию труда лучших французских виноделов, Элайджа оказался рядом. – Мне нужен чёткий ответ. Такой же, как и тот, почему тебе было важно моё признание. – Увидев, как вздрогнула Катерина, он понял, что на правильном пути. – Я не понимаю принципиальной разницы. От того, что я произнёс пару слов, в моём отношении к тебе ничего не поменялось, но в твоём решении – да. И я хочу знать почему.

- Ты мне не веришь просто так? – лицо Кет на мгновение нервно исказилось, но она всё же справилась с волнением. – Тогда, в Англии, я соврала тебе.

- Верю. – Опустившись на корточки, он поцеловал ладонь девушки. – Если бы не верил, то не любил. Но я не понимаю зачем. Чего ты боишься? Меня?

Эл тоже боится, вдруг поняла Кет. Боится, что она боится его самого. Погладив мужчину по щеке, брюнетка судорожно сглотнула.

- У меня невроз, – кривоватая улыбка и быстрый взгляд на него. – Не в плане истерики экзальтированной дамочки, а со всеми «прелестями» вроде агрессии и перенесения на других людей. Сейчас уже нет, но когда бы ты бросил меня, всё наверняка пошло по новому кругу. Я уже после нашей ночи в Лондоне стала неадекватна, и потребовалось достаточно времени, чтобы всё выправилось, и рисковать так ради твоего удовольствия, – она исправилась, – ради нашего обоюдного удовольствия, пусть оно даже бы и продлилось какое-то время, это слишком. Я не хотела жить, ненавидя всё вокруг и мучая родных, из-за слабости.

- Ясно. – Выпрямившись, он отошёл от неё к окну. Руки сами собой потянулись к лежащим там сигаретам, но вспомнив о Кет, Элайджа лишь повертел в руках зажигалку и положил её на место. Наконец, мужчина мрачно подвёл итог: – Я конченый идиот.

- Вовсе нет. – Подойдя сзади, она прижалась щекой к плечу. – Вряд ли ты мог знать, что у меня психика ни к чёрту. К тому времени, когда мы встретились, всё было в норме.

- Стемптон… Твоё имя, – возразил Майклсон, оборачиваясь. – Я ведь сразу должен был понять, почему изменилось имя.

- Большинство людей считает, что ради удобства произношения, – пожала плечами Кет, – с какой стати ты должен был подумать иначе?

- Потому что я не большинство, а знаю тебя. – Несмотря на невесёлую тему, в его голосе промелькнули насмешливые нотки: – Простота точно не твоя добродетель, моя кошечка, и менять документы ради того, чтобы кому-то стало удобнее его произносить на официальных приёмах… Если такое случится, я съем галстук. – Подхватив её на руки и стараясь не смотреть на то и дело сползающее с плеч брюнетки покрывало, Элайджа опустился в ближайшее кресло, усадив девушку к себе на колени. Тон вновь стал жёстким. – А теперь скажи мне, отчего я должен был тебя бросить?

- Женщина вполне может надоесть. Или ты уже забыл про своих, эм… пташек? – С сарказмом подняла брови Кет. – Могу напомнить, жаль пальцев руки не хватит, но…

Но холодный цинизм ответа его не провёл.

- Ты? Не верю. – Он развернул Катерину к себе лицом, вцепившись в неё взглядом. – И ты сама в это веришь не больше моего. Признай, что отговорка либо для меня, – не дав ей спрятать взгляд за длинными ресницами, Элайджа исправился: – либо для нас обоих, если ты с твоим бесконечным самолюбием приучила себя верить в это. Что ещё ты натворила? Должен был или должен сейчас?

Но в ответ лишь коротко тренькали часы, отбивающие свой бесконечный такт в ночной тишине.

- Катерина, ты ведь знаешь, почему я взбесился тогда в Лондоне? А в Нью-Йорке? – Кет по–прежнему молчала, хотя знала ответ, потому что знала обнимавшего её мужчину. – Из-за вранья. Мне надоело по любой ерунде решать задачку с тремя неизвестными: лжец, хитрец, правдивец. И лучше не зли меня снова,

Это было последнее предупреждение.

- Мне нужно собраться с мыслями.

Насильно повернув лицо брюнетки к себе, он вздрогнул. Так беспомощно смотрят больные дети или раненые звери, которые не могут объяснить словами, что у них стряслось.

- Ты и сейчас боишься, что всё закончится, моя кошечка. Только думаешь, что у тебя появились шансы. – Она приоткрыла рот, собираясь начать, – но и не более того, – сделал вывод мужчина, медленно целуя и не давая Катерине заговорить. Всему есть предел. На сегодня с неё хватит бед и забот. На сегодня? Всё равно, что анекдот про хвост кошки разделенный на кусочки? Вряд ли такое предложение её осчастливит, скорее измучит. Наконец, приняв решение, он не спеша оторвался от её губ.